Холт убрал душ. Она замотала головой, смахивая с лица капли воды, и вновь почувствовала его голое тело возле своего. Обхватив ее за талию своими большими руками, он осторожно приподнял ее. Она легко заскользила по нему, охнув от неожиданности, когда его губы, поравнявшись с ее грудью, задели упругий сосок, который он нежно затеребил языком и зубами, делая его еще тверже. У Серены перехватило дыхание. Холт в ответ на реакцию девушки удовлетворенно заурчал и приподнял еще выше. Она обвила ногами его бедра и, прерывисто дыша, медленно задвигалась вверх-вниз по его плоскому животу, шалея от блаженства каждый раз, когда касалась его возбудившейся плоти.

Холт, издав гортанный стон, вместе с ней на руках вылез из душа и перешел на плетеный коврик. Серена, схватив полотенце, стала вытирать волосы.

— Что ты делаешь? — спросил Холт, осторожно ставя ее на пол, но не отпуская от себя.

Она приподнялась на цыпочках и взъерошила полотенцем его шевелюру.

— Не хочу мочить твои подушки.

Он переместил ладони на ее ягодицы и крепче прижал к себе.

— К черту подушки! Раскидаем их на полу…

Серена бросила полотенце и, изнывая от вожделения, вонзилась пальцами в его твердые, как камень, плечи.

— Холт! — тихо молвила она, поднимая к нему лицо, и, почувствовав на своих губах его губы, добавила глухо: — Люби меня.

Не разжимая объятий, они кое-как добрели до спальни. Холт толкнул дверь и включил свет. Не отрываясь от его губ, она дотянулась до выключателя и привела его в прежнее положение. Холт шире распахнул дверь, и они бок о бок протиснулись в комнату.

— К чему такая слепящая иллюминация? — нежно рассмеялась девушка. — Достаточно лестничного освещения.

— Я хочу видеть тебя как следует. Всю. Столько лет прошло…

Он воззрился на нее жадным взглядом.

Они недвижно стояли у двери и смотрели друг на друга. Обстановку спальни она не могла разглядеть в темноте, — лишь догадывалась по громоздким очертаниям, что мебель массивная, тяжелая и, судя по запаху, из натурального дерева — старого дерева, тщательно оберегаемого от гниения пчелиным воском и лавандой. Ее голые ступни утопали в чем-то эластичном и теплом; она поводила по ковру пальцами — натуральная шерсть. Ну конечно, зная Холта, разве можно допустить, что он потерпит в своем доме пластик или столы со стеклянным верхом?

Он обвил рукой ее плечи и провел в глубь спальни. Глаза Серены постепенно привыкали к темноте. Холт оставил ее и отошел к кровати.

Боже, зачем он покинул ее? Она хочет быть рядом с ним, хочет, чтобы он обнимал ее, любил.

Холт сбросил на пол несколько подушек и пуховое одеяло. Ее тело уже обсохло, но внутри она исходила горячей влагой и мучительным томлением по его ласкам.

Серена с восхищением водила глазами по его рослой поджарой фигуре с широкими плечами. Ее взгляд задержался на его груди, покрытой темной и, наверно, еще влажной порослью. Направляясь к ней, он вступил в полосу света, льющегося с лестницы, и она, увидев его эрекцию, затрепетала от восторга, кидаясь ему навстречу. Он заключил ее в объятия, но повел не на кровать. Они повалились в пуховое гнездышко, устроенное им на полу из подушек и одеяла.

Холт, приподнявшись на локте, смотрел ей в лицо. Их омывал рассеянный свет, струившийся в дверной проем. В спальне было тепло, сквозняков не чувствовалось. В окно на них глазело усыпанное звездами ночное небо. Холт, склонившись, осыпал почти воздушными поцелуями ее лоб и глаза.

Серена протянула руку к его груди; темные волосы, как она и ожидала, были влажными. Он вздрогнул от ее прикосновения и, затаив дыхание, заключил в ладонь одну упругую округлость, целуя розовый узелок.

Она прочертила пальцем линию от его груди до пояса, разглаживая ладонью завитки волос, оттягивая их вниз до тех пор, пока рука не сползла на живот. Серена почувствовала, как он напряг мышцы и лихорадочно задышал, с шумом втягивая в легкие воздух. Она нежно тронула его отвердевшую пульсирующую плоть и обхватила ладонью, ласково поглаживая большим пальцем.

Его поцелуи стали более пылкими. Просунув руку ей под шею, он, склонившись над ней, другой рукой мял ее груди, живот и наконец накрыл ладонью треугольничек мягких светлых волос. Она чуть раздвинула ноги и тут же изогнулась в сладостной судороге, почувствовав, как его сильные чуткие пальцы проникли в святая святых ее существа.

Ощущения были такие же, как в душевой, когда он мыл ей голову, только еще более острые и изысканные. Но на этот раз ее не подстерегал отрезвляющий поток воды. Он ласкал и ласкал ее, и вскоре она уж не помнила себя от чувственного исступления. Пылающее огнем страсти тело подчинялось древним законам бытия, требовавшим от нее полной покорности власти мужчины.

Холт, однако, и в пылу страсти не забыл о мерах предосторожности. В какой-то момент своих безрассудных метаний она вдруг почувствовала, как он бережно вытащил руку у нее из-под шеи и что-то сунул ей в ладонь, по-прежнему сжимавшую его член. Ее проворные пальчики ловко натянули презерватив, и он, взгромоздившись на нее, погрузился в заветные глубины.

Серена трепетала от переполнявшей ее энергии, притока жизненных сил. Впервые за многие месяцы она не чувствовала скованности, напряжения. С каждым толчком он крепче привязывал ее к себе. Мир закружился вокруг них. Оба уже не помнили себя.

Она вскрикивала. С его губ срывалось ее имя. Объятые исступлением, приводящим в оцепенение разум, они стремительно возносились к вершине экстаза — средоточию всех человеческих страстей.


— Я никогда не говорил, что люблю тебя, — позже сказал Холт, когда они, изнуренные и пресыщенные любовью, с переплетенными пальцами лежали на полу в подушках. Он рывком перевернулся со спины на бок и заглянул ей в лицо. В его глазах затаилась мука. — Серена, я так ни разу и не признался тебе…

— Признался! — возразила девушка. — Мы оба признались друг другу в любви. — Она придвинулась к нему ближе и провела ладонью по его груди. — Ты — своим телом, я — своим. Мы, подобно миллионам влюбленных на земле, заявили о своих чувствах на языке тел. Как это говорят вступающие в брак? Своим телом я поклоняюсь тебе?..

Холт медленно заскользил взглядом по лицу Серены и, добравшись до ее глаз, настороженно спросил:

— Ты выйдешь за меня замуж?

— А ты сделаешь мне предложение?

Ее глаза лучились счастьем.

— Выходи за меня замуж, Серена.

— С радостью, — тихо ответила девушка, с восторгом кидаясь к нему в объятия.

Глава 18

Серена, с тряпкой и полиролью в руках, внимательно оглядела гостиную. Пожалуй, маленький домик в Кейндейле готов к приему Кирсти, решила она.

Райан дня два назад позвонил ей на работу, спрашивая разрешения привезти на выходные Кирсти с малышкой. Серена очень обрадовалась.

— Вам незачем жить в гостинице, — сказала она ему. — Этот дом столько же твой, сколько и мой. Мы ведь его вместе выбирали.

— Оставим все, как есть, любовь моя. Две женщины на одной кухне? Это ж полный трамтарарам…

— Да я ведь целый день на заводе. Глупо как-то получается: вы с ребенком все трое теснитесь в одной комнате в гостинице. Да еще сколько денег на это тратите!..

— Не заводись, Сера, — вздохнул Райан. — Я не хочу потерять Кирсти еще раз. Пусть здесь тесно и кроватка с Рин под боком, но нам так нравится больше.

— Я могу переехать…

— Не будь идиоткой, Сера, — фыркнул в трубку Райан. — Это же твой дом, черт побери! Я не намерен выгонять тебя.

— Думаю, Мари не отказалась бы приютить меня на время… пока вы утрясете свои дела…

— Не болтай чепухи, — вспылил он. — Такой вариант тебе вовсе не по душе. Вряд ли тебе будет приятно чувствовать себя гостем в доме, который ты когда-то считала своим собственным.

Серена не могла не согласиться с его доводами. Идея, надо признать, не очень хорошая. Но она была так счастлива, что они с Холтом наконец-то уладили все былые недоразумения, что готова была облагодетельствовать всех и каждого. Правда, Райан пока пребывал в неведении относительно ее счастья. Она сообщит ему в выходные, решила Серена, когда он привезет Кирсти. Она надеялась, что Райан не сочтет ее бессердечной. Конечно, со дня гибели Дона прошло еще мало времени, но, с другой стороны, Райан, безусловно, знает, что ее союз с его отцом строился не на беззаветной любви.

Нет! Она и Дон были честны друг с другом. Дон так и не сумел забыть мать Райана, бросившую и его, и сына, а Серена и не скрывала, что никогда не отправилась бы в Австралию, если бы Холт тогда предложил ей руку и сердце. Райан поймет. Должен понять.

Сейчас, однако, следует подумать о другом. Нужно создать в доме уют к приезду Кирстен и малютки. Маленькая гостиная, слава Богу, чисто прибрана. В камине потрескивает слабый огонь… Серена, хмурясь, нагнулась и поправила переднюю чугунную решетку, чтобы усилить тягу. Грудным детям необходимо тепло, а в доме, как это ни прискорбно, гуляют сквозняки: слишком большие щели в старых окнах. Сегодня, конечно, со сквозняками придется примириться, но в ближайшем будущем она, прежде чем выставить дом на продажу, пожалуй, проведет центральное отопление и заменит двери с окнами.

Серена вдруг приуныла, вспомнив, что так и не удосужилась обсудить с Холтом проект отца по производству и сбыту декоративных дверей. Но разве им было до дверей в ту незабываемую ночь?

С улицы послышался скрежет взбирающегося в гору автомобиля. Серена, подскочив к окну, увидела знакомую черную машину Марка Крэбтри, единственного таксиста на всю округу. Громоздкое такси, осторожно преодолевая крутые виражи, медленно ползло по извилистой дороге.

Девушка, на ходу срывая фартук, кинулась на кухню, где еще лежали тряпки, ведра и прочая хозяйственная утварь, свидетельствовавшие о недавней генеральной уборке. Скоренько разложив все по местам, она поспешила к двери встречать гостей.