Марта Гронская - Непозволительно близко

Через десять минут мне стало легко на душе и как-то пусто. Как будто из вычистили всю черную золу. Заглянув в себя, я увидела белый свет.

Там было по-хорошему пусто. 

Поправив макияж, я решаю пропустить пару бокалов белого сухого в баре отеля. На террасе не оказалось свободных столов, и мне пришлось устроиться за стойкой бара внутри. Вино не пришлось мне по вкусу, но это меня совершенно не трогало. Я не думала ни о чем. Бесконечный день подходил к своему завершению, сумерки сгущались, ничего не предвещая. Я простила себя и отпустила призрака, преследовавшего меня многие годы. Я ничего не чувствовала, я перезагрузила систему. Белый лист приглашал вывести первые буквы на странице новой жизни. Теперь я буду тщательней подбирать чернила, слишком сложно их выводить.

– Привет, Виктория! – погрузившись в себя, я не сразу сообразила, что обращаются ко мне. – Почему ты одна? Виктор на работе? Так, на будущее, он всегда предпочитает работу.

Анжелика, как обычно, выглядела шикарно. Каблуки и потрясное платье в пол, пышные кудри и яркая помада. Она явно куда-то собралась или только вернулась.

– Здравствуй, – произношу я как можно более безразлично. По-моему, я впервые обращаюсь к ней на «ТЫ».

– Не возражаешь? – Анжелика садиться на соседний барный стул и заказывает джин со льдом и лимоном. Видимо это был не вопрос. – Как прошел день? Бывала в Стамбуле раньше?

Я недоумеваю, почему она со мной говорит.

– Отлично. Нет, я тут впервые.

– Уже успела познакомиться с турецким красавчиком. Время не теряешь, молодец. Виктора никогда не бывает рядом.

Я неприятно удивлена, блуждаю в поисках грамотного ответа.

– Старый знакомый, когда-то работали вместе в туристической фирме. А ты что, следишь?

– Нет, просто случайно проходила мимо. Как ты пьешь эту гадость? Дорогой, – она поворачивается к официанту, – повтори мне и тоже самое моей подруге.

– Не стоит, – торможу бармена. Сперва мне захотелось встать и уйти, ничего не объясняя, но потом я сообразила, что тем самым лишь сыграю ей на руку. Она, конечно, хочет досадить мне всяческими способами. Что ж, я не доставлю ей такого удовольствия!

– Еще бокал вина. Замените на гранатовое, пожалуйста. Ты куда-то собралась?

– Уже пришла, вообще-то. Я девушка свободная, гуляю с кем хочу. – Она делает секундную паузу.

– И почему тебе вдруг захотелось пообщаться со мной?

– Не скажу, что питаю к тебе какие-то теплые чувства… Просто хочу Виктора поставить на место. Он не тот, кем кажется. Плюс некоторые его замашки в постели не всем придутся по вкусу.

Я, недоумевая, смотрю на нее. Ни капли стеснения, но моим вниманием она завладела всецело.

– И кто же он?

– Жестокий, лживый, эгоистичный извращенец, которого ничто не волнует кроме собственного эго.

– Я знаю другого человека.

– Вы знакомы несколько недель. Ты ничего не знаешь!

– Я знаю, что ты его бывшая жена. Я знаю, что ты встречалась с его братом, потом вышла за Виктора, изменяла ему…, – Она не дает договорить.

– Это он тебе рассказал?

– Ну а как я еще могла об этом узнать?

– Я изменяла, потому что… Он сам во всем виноват! Я просиживала целые вечера одна дома. Его заботил только его бизнес и самоутверждение. Он грезил креслом президента. Я как могла привлекала его внимание. Думала, если заставлю его ревновать, если привлеку внимание и его мать на свою сторону, что-то измениться. Я ошибалась.

– Ты встречалась с его братом. Неужели ты смогла хладнокровно забыть его и выйти за Витю?

Она зло усмехнулась.

– Я никогда не любила Костю. Он бегал за мной и сыпал деньгами. Мне было двадцать, конечно, я упивалась собственным превосходством. Когда он пошел по наклонной, врал мне, даже бил, о какой любви может идти речь. Я хотела оставить его, но мои родители протестовали, они сказали, что я должна вытащить его из этой ямы, бизнес должен оставаться в семье. В кругах откуда я, это незыблемое правило. Я старалась, но я была молодой девчонкой, почему я должна была положить свою жизнь на алтарь этому наркоману? Чем дальше, тем более жестоким он становился. А мой отец оставался совершенно безразличен. Когда Костя умер, я выдохнула. Ты знаешь, каково это, когда в семье наркоман?

– Нет, – с трудом произношу я, мне стало дико жаль Анжелику. Что же ей пришлось пережить. Мне и в страшном сне такое не снилось. Похоже, быть богатым не значит быть счастливым.

– То-то и оно. А Витя, Витя был серьезным, спокойным, рассудительным. Порой даже милым. С ним я отвлекалась от пережитого ужаса. И бизнес мог оставаться в семье. Тут уже я постаралась выложиться на все сто.

– И придумала ребенка?

Она не ожидала, что я и такие подробности знаю.

– Я честно сказать в шоке, Виктор и об этом говорил значит. Быстро вы сблизились. Он достаточно замкнутый человек. На войне все средства хороши. Он нравился мне больше, чем я ему. Это было непривычно, меня это раздражало. Я была не права, знаю. Но он сам меня толкнул на измены своим безразличием.

– Что ж, спасибо за откровенность.

– А у вас это серьезно?

– У нас нет никакого «это».

– Как же, а кабинет?

– Между нами ничего нет. Это мешает работе.

– Да брось, я тебе все рассказала, как на духу. Будь и ты откровенна. Знаешь, пойдем ко мне в номер, я переоденусь, жутко ноги болят от туфель. И мы с тобой еще немного поболтаем? Я кое-что тебе покажу, думаю это изменит твое мнение о Викторе. Он не такой душка, каким ты его считаешь. Любопытство берет верх, я хочу как можно больше узнать о нем.

Я думала, Анжелика живет в люксе. Мы поднимаемся на девятый этаж, заходим в номер-стандарт, в самом конце крыла.

– Я зайду в туалет, ты не против?

– Пожалуйста, – она включает свет и открывает мне дверь.

Перевожу дух. Сегодня бесконечный день. Так, кажется, всегда, когда происходит слишком много важных событий в течении одного дня. Входная дверь захлопнулась. Я осторожно выглядываю из туалета, в номере пусто.

– Анжелика?! – ответ не последовал.

Я дергаю ручку входной двери – заперто. Ничего не понимаю. Открываю свою сумку, телефона в ней нет. Мне становится не по себе. В номере нет балкона, окна не открываются. Спустя какое-то время, я понимаю, что оказалась тут не случайно. Мне остается только барабанить в дверь и надеяться, что меня услышат. Спустя еще пол часа меня охватывает паника. Как легко Анжелике удалось заманить меня сюда и запереть, а я уши развесила. Надо было уходить с самого начала, как я и хотела. Заглядываю в сумочку, мобильник пропал.

Оглядываю комнату. И как я сразу не заметила. Я никогда не отличалась внимательностью, но сейчас все ясно как божий день. В таком отеле попросту не может быть таких номеров. Нет телевизора, односпальная кровать без белья. Тусклый свет от люстры на потолке освещает 12 квадратных метров, в углу пыльный шкаф и тумба. Я хожу из угла в угол, как загнанная кошка. Кисти рук болят от периодических стуков по двери, похоже это безнадежно. Ничего хорошего ждать не стоит, страх безысходности меня переполняет. Ну почему я не Китнис Эвердин, например, она бы точно нашла выход. Интересно, Виктор будет меня искать? Обо мне вообще хоть кто-нибудь вспомнит? Наверное, когда придет время сдавать номер, билбой обнаружит мое отсутствие. Начнутся поиски. Возможно, через какое-то время проверят камеры видеонаблюдения, день на третий или четвертый. От жажды я не умру, в туалете есть кран. А вот от голода. Я как-то читала статью, что человек может прожить без еды восемь суток. Что ж, неделя не так мало для поиска пропавшего человека.

Спустя еще какое-то время, я прилегла на кровать. Спать страшно, но глаза слипаются, наверное, глубокая ночь. Я слышу, как кто-то скребется в стене, мышь? Откуда мышь в Редиссоне? Звук становиться все более навязчивым и противным. Я открываю глаза и оглядываюсь. Я по-прежнему в номере, за окном густая ночь.

За стеной послышался шорох и скрежет ключа. Не успела я встать, как дверь открылась. В номер зашли два мужчины. Меня охватил ледяной ужас. Если будут насиловать, то лишь бы не издевались, если убивать, то быстро и без боли. Тут же осознаю, что я многого хочу.

– Если будешь молчать, то больно не будет. – Произносит первый здоровяк, безразличным тоном. Он делает шаг в мою сторону, я начинаю кричать. Это произошло произвольно. Так же быстро я получила жесткую затрещину. В глазах засверкали искры, я упала на кровать. Лишь бы зубы остались целы, стоматология сейчас очень дорогая. Бредовые в мысли в такой ситуации? Чувствую, как руки заламывают за спину и связывают. Рот заклеивают пластырем. Если раньше я видела подобные сцены в кино, то всегда ужасалась, а если у жертвы насморк? Конец придет за пару минут. Меня поднимают за шкирку и выводят на площадку запасного входа. Идти приходиться долго. Голова разламывается, слезы катятся из глаз. Я пытаюсь собраться, от слез всегда насморк. Задохнуться – мучительная смерть. Но в чем моя вина? Скручивали бы Виктора! Нет, только не его. Он не сделал ничего плохого. Он не виноват в моей наивности. Говорил он мне сидеть в номере!!!

– Да не реви ты, никто тебя не тронет.

– Может вырубить ее? Возни меньше.

– Ты и так ей треснул, она должна быть цела.

Я пытаюсь оглядываться, но никого вокруг не вижу. Мы вышли из здания и направились на стоянку. Вдалеке мелькают огни Стамбула. Наверняка где-то в клубе танцует беззаботная молодежь, кто-то, возможно даже в номере отеля, занимается любовью, где-то появляется на свет новая жизнь. А моя видимо сегодня закончится.

Что бы сделала Китнисс? Она такая смелая и сильная. Еще на лестнице она бы уложила этих двоих даже без лука. А в машине? Мне завязали глаза и бросили на заднее сиденье универсала.