— Мадам, я хозяйка этой гостиницы, меня зовут Мари Жозеф Ван Граден. Я хотела узнать, довольны ли Вы, хорошо ли Вас разместили.

— Спасибо, мадам, все замечательно.

Она тут же откланялась, а я задалась вопросом: с чего бы это хозяйка вздумала меня посетить? Да это же та самая дочь Бертло, которая вышла за фламандца! Ван Граден — самая фламандская фамилия. Понятно. Он меня отправил в отель своей дочки.

Ну и правильно.

На другой день мы с детьми гуляли, купались, ели и пили, но почти не разговаривали. Каждый предпочитал переживать создавшееся положение в одиночку. Катька была предельно суха и корректна. Она сильно злилась, но на что, понять было невозможно. Сережка молчал, глядя на меня и на сестру глазами раненого олененка. У меня сердце кровью обливалось, но что я могла поделать? Только изображать спокойствие и хорошее настроение. А на самом деле каждую минуту умирала от обиды и беспокойства.

В конце дня, когда мы вернулись с пляжа, меня остановила хозяйка Мари Жозеф и сказала:

— Мадам, к Вам приехали. Пройдите вот сюда, вы сможете поговорить с Вашим посетителем в тишине и покое, — она открыла передо мной дверь за конторкой портье. Я поблагодарила и прошла в небольшую уютную гостиную.

Навстречу мне с кресла поднялся высокий солидный старик в клетчатой рубахе и джинсах. Я глазам своим не поверила — это был дворецкий графа де Кассаль Флоримон Бертло.

— Здравствуйте, мсье Бертло, очень рада Вас видеть!

— Дорогая мадам Надя, я был уверен, что Вы не прогоните старика. У меня сегодня выходной, и я решил съездить к дочери, а заодно встретиться с Вами. Предупреждаю сразу — я приехал по собственной инициативе, меня никто не посылал.

— Дорогой мсье Бертло, я в этом и не сомневалась. Еще раз скажу — очень рада Вас видеть! Если Вы приехали повидаться со мной, значит, Вы не поверили тому, что обо мне тут наговорили.

— Ни одному слову.

— Я Вам очень за это благодарна.

— Ах, мадам Надя!

— Я могу Вам задать только один вопрос?

— Да хоть двадцать, дорогая мадам.

— Баронесса Лиза и мсье Пеллернен поверили Егорову, Граф де Кассаль, насколько я поняла, никому не верит и во всем сомневается. Скажите, Бертло, а почему Вы так уверены в том, что господин Егоров солгал, а я говорю правду?

— Надя, я могу Вас так называть?

— Конечно.

— Так вот, Надя, я человек простой, и развлечения у меня простые. В отличие от графа, баронессы и господина Пеллернена, я смотрю кино. Особенно люблю мелодрамы и комедии. Поэтому когда мне пересказывают сюжет известного фильма, я его узнаю.

— Сюжет фильма?

— Я присутствовал при разговоре баронессы с этим русским господином. Они говорили по-английски, конечно, но этот язык я хорошо знаю, недаром столько лет служу экскурсоводом. Его рассказ показался мне знакомым. А потом я сообразил. Он говорил о Вас, но при этом пересказывал вкратце сюжет знаменитого фильма «Соблазнительницы». Я же не дурак, хоть и старый. На память не жалуюсь. Вы могли убедиться.

Точно, память у господина Флоримона Бертло потрясающая. Ни фига себе! Выходит, Егоров им просто какой-то фильм пересказал, а они поверили, что это про меня? Вот так кино! Я, надо сказать, этого фильма не видела. Да и в кино бываю нечасто, только если дети на какую-нибудь фантастику вытащат. То, что выходило на экраны в последние 15, а то и 20 лет, прошло мимо меня. Значит, «Соблазнительницы»?

— К сожалению, я этого фильма не видела. Что же именно рассказывал обо мне Егоров?

— Не видели? Напрасно, очень неплохой фильм. Господин Егоров рассказывал баронессе, что вы с дочерью — известные в России авантюристки, специализирующиеся на обольщении богатых людей. Работаете в паре. Сначала мать, потом дочь, потом сцена разоблачения неверного поклонника — а все подарки остаются дамам. Якобы, и он попался на Вашу удочку, но вовремя разобрался. Добрые люди ему подсказали. Теперь он с интересом наблюдает, как вы вышли на международную арену.

— А баронесса? Она не узнала сюжет?

— Баронесса слушает классическую музыку, иногда ходит в театр на заумные современные постановки, но я не слышал, чтобы она ходила в кино или хотя бы смотрела фильмы на видео. Исключая, конечно, что-то такое элитарное и заумное, что нам, простым смертным, навевает скуку. А этот ваш Егорофф — тонкий психолог. Понял, что ей его ложь не раскусить. По крайней мере, сразу. А потом она будет держаться за раз высказанное мнение: она же не может быть неправой. А кроме того, увидел с ее стороны недоброжелательство по отношению к Вам. Так что семена попали на благодатную почву.

— А граф?

— Граф и в концерты-то ходит раз в год по обещанию. Кино смотрит, но по большей части что-нибудь фантастическое, далекое от жизни! «Звездные войны», например: он любит всякие спецэффекты. Как дитя, честное слово. Но он умен, поэтому не слишком поверил во все это вранье. Оно с Вами не сочетается. С другой стороны, он не может понять, зачем солидному человеку, крупному российскому банкиру, лгать и наговаривать на Вас с дочерью. Вот он и не знает, что думать. Но ссориться с баронессой и допустить скандал в доме, особенно тогда, когда туда съехались видные банкиры со всей Европы, он не может. Думаю, граф скоро во всем разберется, тем более, что гости разъехались, и баронесса тоже отбыла.

— А мсье Пеллернен — он тоже в кино не ходит?

— Вот чего не знаю, того не знаю. Думаю, мсье Анри и не пытался анализировать то, что услышал. У него просто эмоциональный шок! Он человек страстный и сейчас совершенно не способен думать головой. Ему надо сперва остыть. Помню, после смерти жены он месяц ходил как потерянный, потом куда-то сорвался и уехал месяца на два, не отвечал на телефонные звонки. Граф не знал, что делать, и советовался со мной, почему я об этом и знаю. А потом пришел в себя и вернулся к делам. Ничего, Надя, и в этот раз так же будет, подождите, все образуется.

— Спасибо, Вы очень меня поддержали.

— Ах, мадам Надя, очень жалко, что все так обернулось. Вы мне сразу понравились. Я, кажется, говорил Вам, что семья господина графа — это и моя семья тоже. Я всем им желаю счастья. Но не думайте, что я не вижу, кто чего стоит. Поверьте, в людях я разбираюсь получше некоторых.

— Верю. С Вашим жизненным опытом это и неудивительно.

— Мне кажется, Вы женщина умная и порядочная. А еще Вы — хорошая мать. Я бы предпочел, чтобы Вы понравились не мсье Анри, а нашему графу. Вы гораздо больше подходите друг другу, чем кто бы то ни было. Я сразу увидел, что у вас отличное взаимопонимание: вы мыслите одинаково. Не в смысле содержания, а в смысле подхода, если Вы понимаете, о чем я…

Я подтвердила, что отлично понимаю. Я и сама обратила на это внимание. Не знаю только, откуда это стало известно Бертло, при нем я с графом ученых бесед не вела.

— Может, говорить об этом не совсем этично, но, думаю, в данном случае допустимо. Я знаю, потому что слышал от самого графа. Граф спросил моего мнения вот по какому поводу. После разговора с Вами он уверился, что Вы именно та, за кого себя выдаете. Тогда же он обратил внимание на то, как быстро между Вами установилось взаимопонимание. Но разговор с баронессой его расстроил. По ее мнению, нельзя исключить, что Вы являетесь авантюристкой высокого полета, а господин граф недостаточно хорошо разбирается в людях, чтобы судить. Я же поддержал в этом случае мнение господина графа, так как имел случай пообщаться с Вами. В моей способности разбираться в людях здесь никто не сомневается. Наш граф слишком привязан к баронессе. Я ее не люблю: холодная, расчетливая, бессердечная женщина. Она в Вас почуяла все то, чего сама лишена. Поэтому с такой готовностью и поддержала сплетню.

А мне Вы сразу понравились. Если честно, я бы обрадовался, если бы граф бросил госпожу баронессу ради Вас. Вы могли дать ему то, чего он лишен: семью. Но чего не случилось, того не произошло. Вы влюбились в мсье Анри, а он в Вас.

— Вы когда заметили?

— С первой минуты, как увидел вас вдвоем. Это просто бросалось в глаза. Я подумал, что это тоже неплохой вариант. Хотя де Кассали — моя семья, я не закрываю глаза на то, что выдающийся ум из всех имеется только у одного — у господина графа. Мсье Анри — человек замечательный, но он далеко не всегда может понять идеи господина графа. А Вы их понимаете.

— Моя дочь понимала идеи Жана Мишеля, и он понимал ее идеи.

— Очень умная девушка, сделает блестящую карьеру. Кстати сказать, я очень скоро понял, что Ваша дочь не выйдет за мсье Эрика, по крайней мере в ближайшее время. Она пока не созрела для семейной жизни. А жаль, девушка во всех отношениях замечательная. Ум у нее выдающийся, так же, как у господина графа. Но…

— Она Вам не так уж сильно нравится?

— Нравится, не нравится, это не тот критерий.

— Ого!

— А вот кто мне очень нравится, так это Ваш сын. Может, он не такой уж умный, но у него есть то, что я ценю, может быть, превыше всего: благородная душа. Вы в этом убедитесь.

— Я в этом убеждена.

— Да, Вы — хорошая мать, и знаете своих детей.

Разговор принял идиллический семейный тон. Так я ничего не узнаю. Я вдруг решилась задать вопрос, который мучил меня уже третий день.

— А можно, я спрошу Вас?

— Спрашивайте.

— Когда уехал мсье Пеллернен? После банкета? Утром, вместе с Жаном Мишелем?

Бертло улыбнулся мне жалостливо:

— Дорогая Надя, мсье Пеллернен не был на банкете. Он уехал сразу после разговора с Вами. Вылетел из дома, как сумасшедший, бросился в гараж, напугал парня, которого наняли парковщиком, вскочил в машину и умчался.

— Вы случайно не знаете, куда?

— Случайно знаю. Я звонил ему на яхту. Ришар, который на ней служит, по моей просьбе позвонил консьержу его дома в Лионе. Мсье Пеллернен приехал в Лион на рассвете. А сегодня он прибыл в Марсель. Ришар звонил и сообщил, что завтра с утра они выходят в море.