Остановилась я прямо напротив нее, глядя глаза в глаза. Одними губами африканка едва прошептала мне: "Ну ты и тварь, Валевски. Мои адвокаты отымеют тебя во все дыры!", а ведь в тот момент мне почти стало стыдно и хотелось остановиться…

– Только вот в этой шутке есть одна несостыковка, милая! – обиженно выдавила из себя я и тут же закончила это шоу: – Лучшие подружки должны делить не только горести, но и радости. Люблю тебя, моя девочка!

На столе стояла ваза с редким цветком… Раньше. Теперь же цветок был жестоко изломан, а ваза оказалась до верха заполнена вонючим мазутом. В два счета подхватив ее одной рукой, я без труда медленно излила все это буйство черного в прическу оторопевшей от повышенного внимания девушке.

– Я отмоюсь от этой гадости сегодня же. Потому что она находится сверху, поверх кожи… – откладывая микрофон в сторону, я наслаждалась ее раздавленным видом. Судя по тому, как тряслись руки Саманты, еще секунда – и она убежит в рыданиях. – А как ты собираешься избавляться от гнили внутри? Но… Судя по лицам твоих родителей, они настроены помочь тебе в этом всеми силами!

Саманта обернулась и чуть не упала, наткнувшись на взгляд отца, покрасневшего от ярости. В мощных пальцах мужчины погнулась вилка, и именно ею он подозвал к себе дочь. Она не могла ослушаться своих спонсоров и, поджав хвост, тут же полетела навстречу новым реалиям жизни, забыв своих верных "подданных".

– Настя… – сглотнув тяжелый ком, испуганно окликнула Карина. – Боже, мы не знали, что она задумала!

– Саманта обещала невинный розыгрыш! – согласно кивая головой, отрапортовала Линда, но тут же, недовольно скривившись, произнесла: – Как ты могла рассказать все секреты лучшей подруги прессе?! Подумаешь, мазутом облили… Принцесса тут нашлась! А отец Саманту теперь в монастырь отправит за такое поведение!

– Линда, заткнись! – Карина пнула в бок девушку и снова уставилась на меня: – Я не знаю, как это отмыть, но если ты не поторопишься, то голову и вправду придется обрить.

– Госпожа Валевски, – осторожно позвал меня незнакомый мужчина и, резко обернувшись, я увидела лишь официанта с сегодняшнего приема. Он протянул мне руку и сдержанно продолжил: – На нулевом этаже расположены жилые комнаты и, что соответственно, душевые. Могу я предложить вам одну из них?

– С радостью! – из последних сил улыбнувшись мужчине, я снова повернулась к подругам, чтобы попрощаться. В этот раз – навсегда. – Мне плевать, почему вы поступаете как не очень умные пятиклассницы. Это ваше право. Но впредь, прежде чем планировать нечто подобное, просто вспомните сегодняшний вечер и поблагодарите добрую девочку Настю, которая раздавила только одну мошку!

Тут же отвернувшись и медленно последовав за официантом, вдруг ощутила, каким тяжелым кажется каждый шаг. Я не знала, куда меня ведет незнакомый мужчина, но была согласна даже на ванну с анакондами. После такого вечера хотелось либо ощутить кожей теплую воду, либо смерть. Силы и уверенность в правильности поступка покидали меня с каждым шагом. Честно ли я поступила с Самантой? Ведь ее отец очень уважает меня и старается держать дочь в узде. Теперь ей и правда не позавидуешь…

Несмотря на все опасения, официант завел меня в самую простую ванную комнату, кроме душа, туалета, джакузи и двух полотенец на батарее в ней ничего не было.

– Я сообщу господину Полу Моргану о вас, госпожа Валевски, – холодно ответил официант на мой немой вопрос: "Откуда такая забота?" Затем он просто развернулся и вышел.

Я скинула с себя одежду так быстро, как могла, и нетерпеливо забежала под струи воды. Сил хватило только на то, чтобы упасть на соседнюю стену и разрыдаться. Одной, где нет ни живой души… Там, где никто не ждет моего отчаянья с какой-то болезненной жадностью. Где можно поднять взгляд вверх и выплеснуть, наконец, весь ужас безумно длинного и непереносимо тяжелого дня.

Тело тряслось, словно в приступе эпилепсии. Глаза резало от слез, а на дыхание сил и вовсе не хватало. Я терла тело с безумным энтузиазмом, будто это могло помочь. В ванной не было даже мыла, это добавляло градуса и убавляло оптимизма!

Как вдруг чья-то рука опустилась мне на позвоночник, заставляя замереть на месте. Когда кто-то успел войти? Я ведь закрыла дверь на замок…

Глава 22

Обернувшись, увидела Пола. Он был полностью обнажен, но в руках держал не меньше десятка пузырьков.

– Что это? – по инерции спросила я, все еще не веря в его присутствие рядом. Почему Морган пришел? Неужели официант и вправду "нажаловался"?

– Ацетон, бензин, специальный гель для мытья сильно загрязненных рук, эвкалиптовое масло, сода, стиральный порошок, средство для мытья посуды и снятия макияжа, нашатырь и сливочное масло… Не переживай, ничего опасного для здоровья! – уверенно отчеканил Морган, укладывая все это добро на небольшую полочку в душевой. Затем вылил себе на руки масло и спокойно сказал: – Повернись. Нужно начать с чего-то более щадящего кожу и волосы.

Я не смогла ослушаться, едва не подпрыгнув на месте от приказных ноток в голосе, а в следующую секунду снова ощутила прикосновение к спине. Он чередовал мягкие проглаживания пальцами с жестким трением губки, пока мне никак не удавалось вернуть мозги на место и выстроить логическую цепочку его действий.

– Почему такой странный… набор? И где ты нашел все это? – только чтобы потянуть время, спросила я.

– Ну, знаешь… Если говорить с правильной интонацией и расстановкой, то мозги и ноги других людей работают в турбо-режиме. К сожалению, это все, что у них тут нашлось против этой гадости, – потянувшись было к одному из пузырьков, получила по рукам. Морган явно не хотел, чтобы кто-то мешал его четко выверенной и продуманной работе, и я не могла избавиться от странного чувства, которое возвращало истерику. Он пришел ко мне, поднял кучу народа на уши и заставил их искать средства, чтобы привести меня в порядок. И все это за считанные минуты! Зачем?..

Пол мог ничего не отвечать, как и раньше. Сделать вид, что мое тело все еще не трясет в истерических спазмах, оставить мотивы своих поступков на потом, но в этот раз что-то изменилось в его привычном алгоритме общения, и я не могла избавиться от неприятного ощущения, что это самая мерзкая из всех возможных эмоций – жалость.

– Я могу сама… – едва слышно выдавила из себя, и вместе с хриплыми нотками проскочили судорожные всхлипы, которые невозможно было сдержать. Уткнувшись лбом в холодный кафель, я перестала держать марку перед мужчиной. Он сам пришел ко мне после такого проишествия! И, если внутренняя чернота не выйдет наружу хоть как-то, меня просто разорвет… – Спасибо, что принес все это, но сейчас… Уйди, прошу.

– Нет! – одно слово и полное отсутствие каких-либо эмоций. Только, видимо, не получив желаемый эффект от масла, он отложил его в сторону и взял в руки бензин. Стоило открыть крышку, как меня едва не вывернуло от тяжелого и резкого запаха.

– Ты ведь уже все знаешь, да? Зачем тебе все эти скандалы? Просто… уйди. Никто не осудит тебя, уверяю. Люди в зале только и ждут нового витка в этой войне… – я говорила это, словно какая-то мазохистка, потому что ни за что не хотела бы остаться сейчас одна. Но Морган не должен был знать, как много для меня значит этот его жест, который совершенно не вписывается в образ холодной льдины. И тем не менее я должна была попытаться еще раз, чтобы после не расстраиваться многократно: – Ты можешь испачкаться, и в любом случае запах мазута и… всей этой дряни прилипнет к тебе дней на пять!

– Переживу, – как бы невзначай бросил Пол, выключая воду. Такой контраст тут же отразился на теле, и оно покрылось мелкими мурашками: – Платье впитало в себя большую часть, волосы пострадали поверхностно. Сейчас я осторожно обработаю самые загрязненные участки нашатырем, затем промою бензином, а в конце протру маслом. Пока вода немного мешает, потерпи. Все же эвкалиптовое масло лучше, чем сливочное. Но если ни один вариант не поможет, тогда перейдем к гелю. В нем слишком много химии, и хотелось бы обойтись без него…

Он говорил, говорил и говорил… Описывая каждое свое действие, словно озвучивал все мысли и показывал чистоту намерений. Я слушала уверенный, расслабленный голос мужчины и, поддаваясь влиянию, расслаблялась. Его властные движения по телу больше не казались чем-то неправильным или даже инородным… Нет. Я словно попала на прием к опытному массажисту, который знал, как не только подарить легкость в теле, но и душевное равновесие.

Я цеплялась за его голос, словно за спасательную лодку, окруженную акулами. Морган долго возился с моей спиной, но я не ощущала себя растерзанной или измученной. Скорее, наоборот. Несмотря на напор или быстроту его движений, он ни разу не сделал мне больно. Та же участь ждала волосы. Шершавые руки медлено массировали кожу головы, заставляя сжимать пальцы ног от переизбытка чувств. Кто бы мог подумать, что нечто настолько обыденное и типичное может подарить удовольствия больше, чем мой первый поцелуй, к примеру.

– Поворачивайся, – сказал он, и я сделала это с небольшим трудом из-за разомлевшего тела. Пол смотрел мне прямо в глаза, когда говорил: – К счастью, удалось отмыть волосы, не спалив их спиртом. Все благодаря неимоверному количеству химии, которая буквально защитила их. Руки, ноги, спина… Все уже в порядке, но запах выветрится не сразу. И каждый день старайся пользоваться увлажняющим кремом, чтобы кожа не сохла и не было ран.

Морган капнул какое-то средство на губку и осторожно промокнул мое лицо. Щеки, лоб, нос, губы, глаза… Каждый раз кожа в этих местах жгла изнутри, и дело отнюдь не в той гадости, что покрывала ее. Когда его пальцы начали осторожно намыливать каждый участок, я не сдержалась и вздрогнула, слегка поморщившись.

– Больно? Это ведь просто масло… Возможно, кожа просто устала, – удивленно проговорил вслух Пол, и после этого его движения стали еще нежнее и осторожнее.

Я закрыла глаза, позволяя себе отключить сознание и прочувствовать каждой фиброй души приятные покалывания от его поглаживаний. Пальцы Моргана массажными движениями скользили по лицу, оставляя за собой странно горящую дорожку. И дело было совершенно не в боли! Только это не продлилось долго, ведь в салоне мне сделали полный макияж, покрыв кожу лица и шеи различными пудрами, тональными кремами… Мазут сошел очень быстро и едва ли заметно для меня.