– Тут люди… – было единственным адекватным аргументом, хотя, бросив осторожный взгляд на водителя и охранника, сделала вывод – их интересует только дорога.

– Плевать, я хочу тебя. Ты даже не представляешь, как сильно… – втягивая в себя запах моих волос, прерывисто шептал мужчина.

Странно, но тело отреагировало на это заявление по-своему, пронзив всю кожу остро-приятной судорогой и послав болезненный спазм между ног. С одной стороны я понимала такую реакцию – Пол был моим единственным мужчины, и, судя по снам, мне катастрофически не хватало секса. Но с другой… Где-то в глубине души я наделась, что, поразмыслив над последними моими словами, он пришел извиниться за грубость и, наконец, отпустить.

Нос Пола прошелся по впадинке на шее, оставляя за собой мурашки. Затем на это место опустились его губы, а в конце и язык. Я вздрогнула от неожиданных приятных ощущений и мысли, что таким образом он помечает меня. Ведь запах Моргана был более въедливый и запоминающийся, чем Костин… По крайней мере, для меня.

– Блядь… Настя! Какого хрена ты живешь у него? В чем заключается твоя самостоятельность, если ты спишь в кровате с посторонними мужиками? – губы Моргана переместились мне на щеку. Я повернулась к нему лицом, открывая рот, чтобы сказать мужчине пару ласковых. Оказывается, он считал меня еще и девушкой легкого поведения?! Но губы мужчины накрыли мои, лишая всяких посторонних мыслей.

Это был крах. Мое личное падение. Дух покинул тело!

Сперва зубы потянули за нижнюю губу с какой-то дикостью и, быть может… обреченностью? Затем язык совсем не нежно вторгся в мой рот, слишком глубоко и умело, чтобы тело не отозвалось. Я издала совсем недвусмысленный стон, доказывая себе и ему, что только и ждала, когда он снова начнет трахать меня своим языком, подводя к оргазму.

Руководствуясь чем угодно, но не мозгами, позволила себе повернуться к нему всем корпусом и оседлать сверху, перекинув ноги по обе стороны от его ног. Моя юбка задралась непозволительно высоко, зато внутренняя часть бедер смогла прочувствовать каждый сантиметр возбуждения мужчины. Я раскачивалась на нем с каким-то ненормальным удовольствием, чувствуя, как Морган углубляет поцелуй все сильнее и сильнее.

Пробиться сквозь его напор было чем-то невероятным, но, пребывая на грани экстаза, попробовала вклиниться в игру. И Пол Морган принял этот вызов… Наши языки сражались не на жизнь, а на смерть, вызывая чувства, о которых я и не подозревала.

Я чувствовала, как его член дрожит под брюками, и больше не ощущала себя единственной ненормальной, которая может кончить от поцелуя и контакта через ткань. У меня появилось какое-то маниакальное желание заставить мужчину кончить так, без особой стимуляции…

Я заставила его прервать поцелуй, слегка прикусив язык, но пока он недовольно рычал, прижимая меня все крепче и крепче, опустила губы на его подбородок. Затем чуть ниже… и уже знакомо прошлась языком по его кадыку, получив новую пульсацию члена и стимуляцию меня, которая буквально срослась с его ширинкой.

Язык осторожно прошелся по жилке, а мелкие волосы на его голове встали дыбом. В этот момент окончательно сорвало крышу, и я прикусила его кожу, погладила языком, а затем засосала совсем не с детским напором. В этот момент я услышала его шумный выдох сквозь зубы, затем его член резко дернулся и я поняла – это была его разрядка. Одного этого мне хватило, чтобы кончить самой. И, черт побери, я никогда так бурно не кончала от стимуляции клитора, да еще и через одежду.

Мое тело содрогалось, словно в припадках эпилепсии, пока губы все еще были на шее Моргана. Пол заставил мое лицо подняться к нему, пока еще эффект от оргазма действовал на обоих, и я успела уловить нечто новое в его глазах, прежде чем он осторожно и нежно поцеловал меня… Его черные глаза горели и излучали тепло, способное согреть мир. Казалось, Пол сейчас под кайфом и совсем не владеет собой. Не будь этот мужчина без сердца, я бы поклялась, что он чертовски сильно влюблен.

– Ты больше не будешь спать у Кости и ходить в его вещах. Просто предупреждаю, чтобы это потом не было для тебя сюрпризом, – отстраняясь, уверенно сказал он мне, возвращая в реальность. – У тебя огромный выбор: твоя собственная квартира, мой загородный дом. Могу даже выделить тебе номер в гостинице…

– Я работаю в профкоме, и мне нужно пару месяцев отпахать там, чтобы снять у тебя номер на сутки, – сбивчиво прошептала я, пока расправляла юбку, перелазила на свободное место сбоку, а главное – не смотрела ему в глаза. Еще никогда в жизни мне не было так стыдно!

– Настя, я могу взять тебя на работу к себе! – внезапно сказал он, и, не сдержавшись, я все же позволила нашим взглядам встретиться. Но тут же покраснев как вареный рак, засмотрелась в окно. Почему он смотрит на меня… так?! Так, что все внутри переворачивается…

– По блату? Пол… Кажется, ты вообще не слышал то, что я говорила тебе вчера.

– Слышал! – начиная закипать, прорычал он. – Не бывает такого, что все появляется в одночасье! Ты хочешь полной самостоятельности? Так вот работай на нее годами, а не окунайся во все это дерьмо с головой сразу.

Мои уши резала брань от человека, который якобы не был коренным россиянином. Наверное, эта ситуация вконец выводила его, если он позволял себе употреблять такие слова, снова возвращаясь к американскому акценту. Это было бы комично, не вслушивайся я в смысл.

Наконец увидела здание моей альма-матер на горизонте и, выдохнув с облегчением, нетерпеливо положила руку на дверцу.

– Я заберу тебя после занятий, и мы обсудим эту тему снова. У тебя есть прекрасная возможность обдумать все еще раз, – сказал он вместо прощания, но я ощутила, что в этом вопросе могу спорить.

– Нет, Пол. Просто пока. Спасибо большее, что… подвез. И… за все остальное тоже! – джип остановился у самых дверей, и я выбежала, даже не оборачиваясь. Мой быстрый шаг и нервы можно было списать на то, что опоздала на профильную пару. Только вот когда заходила в холл, взгляд упал на зеркало: опухшие губы, потерянный вид, смятая одежда. Выглядела так, словно меня только что оттрахал в подсобке местный преподаватель… Как тут идти на пару?

Глава 31

Наскоро забежав в дамскую комнату, я подправила макияж с прической и отправилась на занятия. Успела на середину контрольного теста. Преподаватель не разрешила мне его написать, к тому же засчитала пару как прогул. Я не стала спорить только потому, что запросто могла записаться к ней в персоны нон грата, которых она всегда заставляла сдавать ее предмет по десять раз, вплоть до приема с комиссией.

Кое-как дотянув до звонка, побежала на кафедру зарубежной литературы к профессору Владимиру Марковичу, а по совместительству и моему куратору курсовой. Сегодня аудитория была заполнена преподавателями, но нужный мне старик сидел у компьютера и ожил только тогда, когда я коснулась его плеча свой ладонью.

– О, Валевски пожаловала! – презрительно выплюнул он, забыв о вежливости и обращая на меня внимание всей кафедры. – И как вам не стыдно, взрослой и умной девушке, было сдавать… это?

В припадке бешенства Владимир Маркович резко протянул мне курсовую, но я не успела поймать, и листы рассыпались перед ногами.

– Но вы ведь читали раньше работу и сами говорили, что мысль изложена грамотно и… – в глазах собрались слезы понимания, что прилюдного унижения уже не избежать, но, сжав кулаки, я сделала серьезный вид и собралась.

– Работа прекрасная… Жаль, написана не вами! – мужчина повернул ко мне монитор компьютера, где были результаты проверки на плагиат. – Хорошо, что придумали программы, которые показывают истинное лицо таких мерзких лжецов, как вы. Семьдесят процентов списано с кандидатской работы Жильцова Геннадия Семеновича!

Аудитория затихла, и все посмотрели на меня. Все в нашем вузе знали, кто такой Жильцов – ректор университета. И теперь взгляды были не просто ошарашенные, а убийственные и полные презрения, ведь доброго старика любил и почитал каждый.

В этот момент Владимир Маркович с чувством ударил по столу и, саркастично смеясь, повернулся к коллегам с риторическим вопросом:

– Нет, ну это нужно же иметь такую наглость?! Или даже в таком вопросе вы, дорогая, рассчитывали на помощь папочки?

– Я ничего не воровала и писала сама. Причем большая часть текста из моих личных исследований и мыслей, а не книжная литература! – сжав кулаки и глядя только на преподавателя, заключила я. Говорят, правду говорить не страшно… Почему же так скрутило живот, трясет и подгибаются коленки? А еще безумно сложно сконцентрировать взгляд из-за неконтролируемого головокружения и тошноты.

– Милочка, – вкрадчиво протянул куратор, поворачиваясь ко мне, – я передаю вашу работу и результаты программы ректору, и он сам будет решать, что с вами делать. Но я бы на вашем месте собирал вещи…

– Прошу предоставить мне образец работы! – заподозрив что-то неладное, я не была намерена пускать дело на самотек. Кто-то подставил меня. Подставил основательно, с чувством лютой ненависти и полного презрения. И правду об этом должны были знать все.

– Поздно что-то переделывать. Прочтете все, если разрешит Жильцов! – как-то сбивчиво протараторил он, а затем указал пальцем на дверь и непозволительно громко закричал: – Вон! Теперь решайте все вопросы через ректорат и не найдетесь, что получите зачет по моему предмету без комиссии!

Я выбежала, потому что больше не могла выдерживать такого количества негатива, но не дошла только до дамской комнаты. Именно там, рыдая, полностью избавилась даже от остатков косметики, умылась и после получасовых успокаиваний самой себя решила, что, раз я права, смогу убедить в этом ректора. Он ведь тоже человек, так? А значит, ситуация – не конец света.

Стоило только улыбнуться своему зеленому отражению в зеркале, как вдруг зазвонил телефон.

– Подруга, ты только не ругайся и выслушай меня от начала и до конца, – выдохнул Костя, словно собирался сказать нечто ужасное. А затем быстро выдал: – Ты ведь знаешь, как много родители в меня вложили? Да все, что у них есть! Я не могу так рисковать, прости… Сперва их интересы, затем мои… Прости, прости!