– Да о чем ты говоришь? – закричала я в трубку, а затем напомнила себе – не забыть купить антидепрессанты после занятий.

– В общем, твои вещи у охранника на входе в вуз. Прости, но разбирайся со своим Морганом сама, не впутывая в это дело меня. Я, правда, хотел помочь, но твой парень не моего полета птица… – после минутного молчания сказал он, окончательно добивая меня. Закрыв глаза, я позволила слезам потечь по щекам, когда он, словно почувствовав мое настроение, отчаянно начал оправдываться: – Настя… Настенька, только не плачь, хорошо? Малышка моя… Я очень хочу помочь тебе, правда! Но слишком много на кону, понимаешь? Слишком много…

Я сама положила трубку и упала на крышку унитаза, бездумно пялясь перед собой минут пятнадцать. В душе была пустота. У меня не было близких, которые бы волновались, не было друзей, на которых можно положиться, а мир вообще словно сговорился, решив довести меня до нервного истощения.

"Осталось только кирпичу упасть на голову и сделать меня калекой!" – подумала я, еще не представляя, какой «сюрприз» ждет меня в профкоме.

– Настя, пять запакованных пачек для печати фото, три упаковки ручек и тридцать билетов на спектакль пропали. Студенты утверждают, что некая светловолосая модель из профкома просто бесплатно раздала это добро студентам. Совсем мозги прогуляла?! – проорал Петя, когда я снова попросила комнату в общежитии. Да хоть где-то! Но он был непоколебим: – В общем так, не держи меня за полного придурка. Ты тут одна девочка работаешь! Так что плати полную стоимость товаров и проваливай. Нет? Напишу заявление ректору, а дальше ты знаешь итог.

– Но я ничего не брала… – прошептала я, чувствуя уже физическую усталость от этого дня. Из моих рук упала сумка, потому что тело дрожало слишком сильно. Петя присел на колени, и мне показалось, что он сейчас соберет вещи и поможет мне. Но нет… Он лишь достал кошелек и вытянул оттуда все мои деньги. Покрутив у меня перед носом квитанцией, он твердо заявил: – Все по чеку, дорогая.

– Ты не можешь так поступать! Это противозаконно. У тебя нет никаких доказательств и оснований… – из последних сил я вырвала пустой кошелек из рук в конец озверевшего «начальника» и отступила на шаг назад, когда он замахнулся на меня рукой.

В помещении были мы вдвоем, и Петя засмеялся, увидев страх в моих глазах.

– Что, страшно? Папочка больше задницу не прикрывает, так что привыкай к такому отношению. Все тебя терпели, пока ты была подстилкой миллиардера своего и дочкой спонсора вуза.

– А теперь что-то изменилось? – сложив руки на груди, я была намерена не показывать страх парню.

– Да, твои верные шавки, Карина с Линдой, уже по всему университету разнесли, что ты теперь сама по себе и отец тебя больше не спонсирует, а Пол Морган выставил за дверь, как последнюю шлюху.

С удивлением глядя на обычно милого парня, не понимала, откуда в нем столько агрессии??? Но больше поражало другое: Карина и Линда знали о том, что я ушла от отца и Моргана. Откуда?

Не успела мысль обосноваться в голове, как раздался звонок телефона, и я, игнорируя новые нападки Пети, ответила на него. Это был клич из приемной ректора, и меня вызывали "на ковер". Причем немедленно, чуть ли не включая счетчик.

Жильцов Геннадий Семенович был близким другом моего отца, но и его титаническому терпению мог настать конец. Он сидел за своим столом и бездумно крутил перед носом мою курсовую, когда я, молясь всем известным богам, шла к нему на разговор.

Мужчина спокойно выслушал мои догадки о подставе и даже просмотрел черновики курсовой, которые я всегда носила с собой. Затем подарил мне образец, проверенный программой, и сказал только одно:

– Валевски, ко мне пришел один из самых уважаемых людей этого вуза и заявил о плагиате. Благодаря этой работе я получил место ректора. Каждый, кто хоть немного интересуется жизнью вуза, читал мое исследование, которое ты преобразовала в курсовую. У тебя два варианта: либо в течение недели доказываешь мне факт своей невиновности (аргументированно, с доказательствами и расстановкой), либо я отчисляю тебя без звонка отцу.

Поблагодарив мужчину за шанс, выпорхнула вон. В моем расписании оставалась только одна пара, и я не пошла на нее, пытаясь избежать встречи с Морганом. С одной стороны, мне очень хотелось рассказать ему все, и, возможно, он смог бы помочь… Но с другой – кем я буду после этого? Слабой куклой, которую нужно запереть дома и решать за нее все проблемы? Нет… Только не сейчас, когда я решилась на шаг вперед.

Напротив вуза была кофейня, куда я и направилась с моими скромными чемоданчиками. Денег хватило только на чашку самого дешевого чая, по вкусу напоминающего помои, но еще никогда вода не казалась настолько вкусной. К тому же нужно было придумать, как жить дальше, пока на улице не стемнело?

Глава 32

В небольшом кафе я сидела довольно долго, в частности потому, что перечитывала курсовую и шарила по своим же карманам в поисках заначек мелочи и случайно забытых купюр. В общем-то, осталась довольна в обоих случаях: курсовая определенно была не моя, а денег нашлось достаточно, чтобы снять какую-нибудь самую дешевую комнату в хостеле на ночь.

Но уходить все равно не спешила, в голову закрался другой немаловажный вопрос. Если Владимир Маркович, куратор, знал о работе нашего ректора, то просто не мог не заметить моего «списывания» на этапе черновых проверок, так? Но ведь работа, прошедшая "детектор лжи", все равно не моя! Ситуация не срасталась в обоих случаях… И мне изначально не понравилось, что преподаватель не хотел давать ее мне в руки, словно чего-то опасаясь. Вывода два: либо кто-то заплатил ему за подставу таких размеров, либо это дань уважения моему отцу лично от совсем потерявшего совесть преподавателя.

– А что, если?.. – слишком громко воскликнула я, но затем вскочила с места и подошла к официанту. – Простите, я бы не могла оставить свои чемоданы у вас до закрытия?

Заплатив чисто символическую сумму, получила надежную ячейку хранения и побежала к метро. Меня душили предчувствия, и я срочно должна была посмотреть в глаза отцу…

Что, если мое постыдное увольнение из профкома, облом с общежитием, слова Кости и ситуация с курсовой – не случайности?.. Вдруг Морган решил проблему не только с другом, но и со всем остальным, таким образом указывая на мою полную ничтожность перед реалиями жизни???

Только вот ехать почему-то хотелось не к Полу, а к отцу. Он продал меня этому мужчине. Он уверял, что я не могу разглядеть его добрую душу. Он постоянно указывал, как жить… И что теперь? Где я теперь его стараниями?

Время было позднее, и большая часть работников офиса покинула здание. Тем не менее охранник на входе попустил меня без лишних вопросом по пропуску, сообщив, что Дмитрий Валевски еще не покидал кабинет. Почему-то я даже не сомневалась, что, отхватив в невесты писаную красавицу, он все еще влюблен в свою единственную и неповторимую… работу!

Я шла по пустому коридору в полутьме и репетировала речь, в которой должна была призвать к совести мужчины и разбудить его отцовский инстинкт. Но когда эхо по коридору разнесло чьи-то странные всхлипы, забыла все и рванула на звук. И это оказался кабинет отца…

Папа лежал на полу, держась за горло и, кажется, задыхался в приступе астмы. Мне было неизвестно о такой проблеме отца, так что я сразу набрала скорую, упав перед ним на колени и развязав галстук.

Папа увидел меня и тут же указал взглядом на разбитый стакан, осколки которого валялись на полу. Жидкость давно впиталась в ковер, но до сих пор не высохла.

– Яд… – сквозь пену во рту прошептал он, когда я в третий раз висела на удержании в службе спасения. – Малыш, прости…

Мне хотелось что-то сделать: искусственное дыхание, реанимацию, может быть, даже дать какие-то таблетки. Но все, что приходило в голову: кричать. Это точно ему не навредит, но наверняка поможет позвать хоть кого-то… Как оказалось спустя минуту, этаж совершенно пуст!

– Не смей прощаться… Сейчас, пап! Продержись еще минуту. Я спущусь за охраной, и мы отвезем тебя в больницу. Может быть, там кто-то ответит на мой вызов?! – пообещала ему, хотя лицо мужчины уже покрылось синевой.

Еще никогда в жизни я так быстро не бежала, не став делать ставку на медленный лифт. Охранник даже подпрыгнул он неожиданности, когда я упала ему на стойку и начала судорожно объяснять о болезни отца.

Тот, словно специально, заставлял объяснять все по десять раз и отказывался вставать с места, не давая в руки свой стационарный телефон. Дескать, как оставить целый офис без охраны и доверить государственное имущество какой-то сумасшедшей? Только почему-то сам активно отказывался делать вызов в скорую, чем заслужил мои умалишенные рыки.

– Я скажу отцу к чертям вас уволить без выходного пособия, ясно?! Быстро поднимайтесь и пойдемте со мной, раз в двадцать первом веке вы не заработали на своей телефон, а "со стационарного звонки возможны лишь по офису"! – закричала я на мужчину, снова застав того врасплох. Он даже подпрыгнул от приказных ноток, только вот это вряд ли могло быстрее помочь папе. Мужчина явно что-то темнил, заговаривал зубы и постоянно придумывал новую ложь.

Мне пришлось схватить странного охранника за руку и тащить в кабинет силком, ведь других людей на пути не встречалось и времени их искать совершенно не было. С горем пополам в тот момент, когда ответила скорая, мы вошли в кабинет отца.

Он лежал на полу с закрытыми глазами, а изо рта шла пена. Мое тело оцепенело, мозги, как и весь внешний мир, внезапно отключились. Я боялась думать, догадываться и прогнозировать. Хотелось сохраниться на этом моменте и выйти из игры, чтобы не знать страшного исхода.

Охранник, в отличие от меня, робостью не страдал и спокойно подошел к мужчине, померив пульс:

– Умер, гражданочка, – затем его взгляд прошелся по кабинету: закуска на столе, недопитая бутылка виски и разбитый стакан с ним. – Подавился он. Пить меньше надо, тьфу. Пойду-ка я катафалку вызову. Хорошо хоть раньше времени скорую не потревожили…