Сандра Бушар - Неправильная

Сегодня же он просто не хотел терять здоровую куклу и пожертвовал возможным сыном. Я искала его душу, находила и надеялась на будущее. Любила ли? Теперь уже страшно подумать об этом. Но после стольких событий, бед и перипетий только в момент его ответа я поняла, что никогда не смогу быть с ним. Жертву всем, не принимая жертвы в ответ.

– Вот так… Лекарство вошло хорошо, давление стабилизируется. Следите за показателями.

Черная воронка обняла меня в свои холодные объятья, но не давая желаемого уюта и спокойствия, а возвращая в темный и холодный мир, где ничего больше не осталось. Ничего и никого.

Мурашки прошли по телу, а рядом пиликающий аппарат печально оповестил, что пришло время просыпаться. Больница… Палата, схожая с той, в которой была Анна. Но была одна отличительная черта, которая меняла все вокруг: Морган, спящий в кресле рядом.

Я смотрела на него и не верила, что этот человек мог так равнодушно согласиться на смерть ребенка. Что было у него в голове? Странно, но после всех событий именно это поставило меня в тупик и заставило разувериться в мужчине, которому совсем недавно я дала шанс. Это вызвало слабую усмешку и ощутимую боль в мышцах, заставляющую застонать в голос.

– Настя? – хрустнуло кресло, и теплые руки тут же опустились мне на живот, заставляя осторожно лечь обратно. Нехотя подняв взгляд, я увидела Пола. Он смотрел на меня так, словно в каждом моем взгляде был смысл его жизни. Но теперь мы оба знали, что это не так… – Черт… Как я рад! Ты так долго не просыпалась, и, знаешь, как оказалось, я многое не успел тебе сказать.

– Где Анна? – резко прервала его я, когда мужчина попытался поцеловать меня в щеку, хотя прекрасно помнила недавний разговор доктора и Пола. Нет… Только не сейчас, когда я впервые была так решительно настроена на правильный выбор.

– Анна? – эхом повторил мужчина и, проведя пальцами по растрепанным волосам, вернулся обратно в кресло. Только сейчас я заметила, что рубашка на нем была не просто не свежей, а еще той, в которой мы проведывали Джину. Сам же мужчина выглядел так, словно вчера вышел из комы или месяц не ел. – Не переживай. Она в тюрьме, и я договорился, чтобы эта самая тюрьма располагалась на другом конце света. Мне пришлось пересмотреть камеры наблюдения и да, ты была права. Она на самом деле оказалась твоей непутевой матерью. Спелась с Маришей, желая прибрать тебя. Даже сымитировали нападение, когда заметили мою слежку. Знали, что мы отвезем ее в мою клинику, а там уже ждали «нужные» медсестры и доктора. Они, конечно, тоже уже арестованы.

– А Мариша? – с трудом поднимаясь на постели, прохрипела я. – Ее поймали?

Отведя взгляд, Пол задержался на целом ряде выпитых бутылок спиртного, а затем, поморщившись, тихо выдал:

– Нет. К сожаление, нет… Если она смогла провернуть разгром моей компании в Гонконге, то сделать Анну виноватой во всем и скрыться для нее ничего не стоит. Но я найду ее. Обещаю, – рука Пола осторожно скользнула под теплое одеяло, а затем крепко сжала мою руку. Я хотела этого тепла, желала и ждала… Но не он. Полу по-прежнему нужна была красивая кукла, а не семья и ребенок. Мне же теперь пришлось сделать свой, убирая ладонь и размыкая наши скромные объятья.

– Помнишь… Помнишь, то, что ты говорил тогда в кабинете, Пол? – глаза наполнились непрошеными слезами, и я, превозмогая боль в мышцах, отвернулась к окну. – Ты обещал, что, если я захочу, смогу уйти…

– Да, помню, конечно, куколка. Ты всегда свободна и вольна выбирать. Обещаю, что теперь всегда буду рядом, даже когда опасности не предвидится. Никто не тронет тебя и пальцем, – нежно прошептал мужчина, и его руки все же обняли меня за плечи, помогая губам Пола зарыться в растрепанных светлых волосах. – Но есть и хорошие новости: во время допроса Анна созналась в убийстве Дмитрия. Она налила сердечные капли в спиртное, чтобы он не в себе подписал нужное ей завещание. Только от он отнекивался до последнего, твердо намереваясь все переписать на тебя, дорогая. Анне пришлось удвоить дозу и получить его подпись ценою смерти. Так что все имущество отца по-прежнему твое…

– Пол… – сердце стучало как ненормально, заставляя считать секунды до того момента, как я скажу главное. То, что изменит все. – Я хочу уйти. Если могу… Прошу, отпусти меня, пожалуйста.

В секунду его объятия окаменели, заставляя меня зажмуриться, глотая слезы. Но затем он резко отпустил и отошел назад так быстро, словно обжегся. Словно, задержись секундой дольше, и он сгорит, не отпустит, растворится.

Не поворачиваясь к мужчине, я услышала тихий шелест его пропавшего голоса:

– Я знал, что так будет. Когда давал тебе возможность, только и ждал, когда ты воспользуешься предложением, – внезапно он откашлялся и внятно отчеканил: – Конечно, Настя. На все твое желание.

От неожиданности я даже повернулась к мужчине, словно ожидая увидеть там другого человека. Но нет… Это был все тот же Пол Морган, который свободно принял мои слова, словно ожидая их каждую секунду своей жизни.

– Ты даже не спросишь почему? – с удивлением воскликнула я, тут же достав козырь из рукава: – А как же завод? Я ведь даже его на тебя не переписала…

Морган усмехнулся, словно я сказала какую-то глупость, и отмахнулся. В секунду его взгляд стал стеклянным, словно он похоронил нечто хрупкое и вместе тем значимое у себя в душе. Я видела скорбь, сожаление и вечную тоску в его черных глубинах. Что это было? Надежда или… Любовь?

– Пообещай мне несколько вещей, хорошо, куколка? – осторожно прошептал он, делая первый шаг вперед. – Первая, если передумаешь – дай мне знать. Если нужна помощь – обращайся только ко мне. Я смогу решить любую твою проблему… И второе – первое время тебе не стоит жить одной. Думаю, меня ты видеть не захочешь, так что могу предложить Джину. Она и так задержалась в столице и не хочет уезжать, пока ты не поправишься.

– Все так просто… – через минуту после осознания наконец выдала я, не веря своим ушам. Мало того, что Пол так просто согласился на мой возможный аборт, так еще и отпускал с таким настроем, словно всегда этого ждал. Не знаю, какой черт укусил меня, но, сжав кулаки до хруста суставов, я посмотрела ему прямо в глаза и уверенно отчеканила: – Я могу пообещать тебе даже душу в обмен на мою свободу. А теперь прошу. Оставь меня. Чувствую себя не важно…

Еще секунду Морган просто смотрел, словно осознавая происходящее, а затем одернулся и, открыв губы, беззвучно что-то прошептал. Осознавал ли он, что его не слышу? Вряд ли… Все это походило на фильм, слова в котором излишни.

А затем он ушел.

Джина приехала спустя полчаса после ухода Моргана. Не знаю, как она выдерживала мое настроение, но ей удалось не утонуть в тонне негатива, а стать ему наседкой на целую неделю. Я плохо помню эту неделю. Ела и спала… Жизнь проходила, но я больше не хотела планировать ее и расти. Нет… Странно, но она переросла в существование. Ни когда умер отец, ни когда моя мать оказалась корыстной убийцей или когда Пол Морган присвоил меня. Нет… Лишь когда он, помимо воли, признал свое истинное отношение ко мне.

– Ты так похожа на него… – выдернула меня из размышлений Джина. Оторвав взгляд от тарелки с кашей, я напоролась на девушку, которая внезапно оказалась чернее тучи. – Пол тоже сейчас как ты: ест, спит и работает. Ха, наверное последнее заложено у него на уровне ДНК.

Впервые после переезда в дом сестры Моргана мы задели тему мужчины. Странно, но одно лишь упоминание о нем заставляло сердце сжиматься, а внутреннего зверя выть и скулить. Только вот я не была животным и пользовалась мозгами, когда приняла решение уйти от мужчины, который постоянно требует жертв, не давая ничего взамен. Но сердце… Оно не давала покоя.

– Зря ты молчишь. Если бы хоть немного говорила, стало бы легче, – тем временем продолжила девушка. Намеренно ее проигнорировав, я снова услышала ее напористый тон: – Что же он такого совершил? Не понимаю… Кажется, ваши отношения и так не из простых, но ты сломалась именно в больнице. Что же такого совершил мой тупой брат?!

– Ничего… Он ничего не сделал… – зачем-то ответила я, слишком сильно отпихнув тарелку с кашей. – Хотя как раз наоборот. Он поступил логично, здраво, дальновидно и продуманно. Пол Морган во плоти. Никаких семейных ценностей, только холодный расчет.

– Нет. Не может быть… – вдруг Джина поднялась с места и, сделав пару выпадов в мою сторону, зависла около стула. Ее внимательный взгляд смотрел прямо в душу, прежде чем она задала вопрос прямо в точку: – Ты ведь не можешь знать того, что произошло во время потери сознания, так ведь? Кто тебе рассказал, м?

– Что? О чем ты?! Никто… Я просто… – под напором воинственной сестры Пола мне удалось продержать оборону не больше пяти секунд. Мы оба понимали, о чем идет речь, и это только облегчило мне объяснение ситуации: – Ты не понимаешь, Джина… Я могла понять, принять и простить все. Но не то, что он готов быть убить своего ребенка.

– Ты не была беременна, дорогая, – внезапно сказала она, лишь подтверждая мою теорию о том, что Джина в курсе произошедшего. И хоть с души упал огромный камень, это не отменяло главного:

– Тем не менее, Пол не знал этого, когда принимал решение. А это значит, что он выбрал красивую картинку рядом, а не семью. Люди не меняются, знаю… Но он показывал мне ту грань себя, в которой я тонула. Но это не значит, что я готова каждый день разбиваться о его скалу черствости.

– А теперь послушай меня, моя милая, от начала и до конца, а потом уже примешь решение! – взяв мое лицо в свои ладони, серьезно отчеканила она, прежде чем разложить все по полочкам: – Пол всегда был собственником и свои игрушки лучше ломал, чем давал кому-то поиграть. Когда вырос, ничего не изменилось. И что теперь? Он просто отпустил тебя! Пол не дружит с самоконтролем. И что теперь? Он просто развернулся и ушел с твоей палаты и до сих пор не ломится в мой дом в попытке тебя выкрасть! И самое главное, почему он так «любит» девушек. Он никогда не задерживался ни с одной, чтобы не дай бог не влюбится. Потому что не мог подарит ей ребенка. Пол бесплоден на девяносто пять процентов, дорогая! А теперь представь себя на столе умирающую и его выбор. Целая любимая или едва возможный зачатый ребенок, которого вообще не оказалось!