Катрин Корр - Неправильные

— Спасибо вам, Марк.

Мы обмениваемся, казалось бы, непринужденными взглядами, но невозможно не заметить в блестящих светло-зеленых глазах пожилой женщины глубокую и искреннюю благодарность.

Тихонько подхожу к воротам, встав так, чтобы меня не было видно. Смотрю на хохочущую Леру, получившую по носу снежным комом, и при виде ее счастливых глаз в моем сердце разливается тепло. Как будто не спеша пью теплое молоко с медом, чтобы вылечить больное горло.

Она — мое молоко, и я готов пить ее вечно.

— Поиграете с нами? — спрашивает девочка в серебристой шапке.

— Я…

Не успеваю ответить, потому что огромный снежок впечатывается прямо мне в лоб. Опешив, оглядываюсь и вижу улыбающуюся Леру, игриво подбрасывающую очередной снежок в руках.

— Ребят, этот дядя трусливый, как заяц, — говорит она детям. — Он не будет с нами играть.

— Еще чего! — отвечаю я, нагнувшись к сугробу. Леплю снежок голыми руками и прицеливаюсь. — Лучше прячьтесь!

Все разбегаются, включая и Леру, а я кидаю снежок, который попадает в спину девчушке с ярко-красным шарфом.

— Парни, а ну-ка давайте закидаем девчонок!

Двое мальчишек кричат какой-то пугающий девиз и принимаются забрасывать девчонок снежками. Пока мы с криками носимся по улице и швыряем друг в друга снежки, в кармане пуховика звонит мой сотовый, но я решаю перезвонить позже. Я бегу за Лерой, ловко скользящей по накатанной горке, и, поскользнувшись, резко падаю на землю, сбивая ее с ног. Она падает на меня и хохочет, словно ребенок. Впрочем, как и я.

— Тебе… Тебе нельзя вот так… Играть… — запыхавшись, говорю я, валяясь на горке. Лера продолжает смеяться, лежа на мне. — Ты ведь… Упасть могла.

— Я и так упала, — хохочет она.

— Ты упала на меня! Я мягкий!

— Ты твердый, как каменная глыба!

Пока мы лежим, мое дыхание постепенно восстанавливается, и я с трудом смотрю в яркое белое небо, кажущееся настолько низким, что до него можно дотянуться рукой.

Лера перестает смеяться. Закрыв глаза, я обнимаю ее. Хочу раствориться в этом морозном воздухе, в этом низком белоснежном небе вместе с ней. Мне нравится чувствовать ее дыхание, согревающее мою шею. Она так близко ко мне, и в то же время так далеко. Я хочу, чтобы ее мысли стали моими, чтобы ее сердце принадлежало только мне, а взамен я отдам ей всего себя.

Когда она решится снести все барьеры против меня, что выстроил ее разум? Я могу лишь подтолкнуть ее к их уничтожению, но сделать это она должна только сама.

— Я готов ждать.

— Ждать чего? — тихонько шепчет она.

— Тебя. Я буду ждать тебя, Лер.

Она молчит, но и не убегает от меня.

— Я далеко не подарок. Ты познакомилась с моими тараканами, как говорит Саша, и знаешь, каким я был. И мне никогда больше не вернуть того себя.

— Дай время, и все наладится, — шепчет она и, упираясь в мою грудь, поднимается на колени.

Я тоже приподнимаюсь, но продолжаю сидеть на холодном накатанном снегу.

— А я не хочу, чтобы все налаживалось. Я не хочу больше слоняться, как бездомный пес, и довольствоваться тем, что подкинет случай.

— Я хочу свободы, Марк, и только.

Мы поднимаемся.

— Ты хочешь не этого. Ты просто боишься, что я такой же ублюдок, как и твой бывший! — говорю я резче, чем мне бы того хотелось. — Но я не такой! Я никогда в жизни не поднимал руку на женщину и никогда в жизни этого не сделаю. И не говори мне — никогда не говори никогда! Если я сказал, значит, так и будет!

— Вот видишь, Марк, ты собственник, — говорит она спокойно. — Для тебя важно, чтобы все было так, как скажешь ты. А я не могу так. Я не хочу снова так жить. Кажется, ты помирился с Ваней, да? — слабо улыбается она, по-видимому, поняв, откуда мне известно об ее отношениях с мужем.

Но я не отвечаю, а просто беру ее лицо в ладони и смотрю в напряженные глаза.

Мои любимые глаза с золотой крошкой.

— С чего ты взяла, что наша с тобой жизнь будет такой же? Я знаю, что наделал много ошибок, и я искренне раскаиваюсь в этом. Но мне нужна ты, Лера. Мне нужно твое сердце. Пожалуйста, дай мне шанс показать тебе другую жизнь. Спокойную, счастливую, без слез и страха. Я хочу, чтобы ты всегда улыбалась, как на том фото. Хочу, чтобы наш ребенок бегал в этом доме и радовал твою маму и бабушку. Хочу, чтобы ты всегда была со мной. Почему… Почему ты плачешь?

Теплые слезы стекают по моим пальцам, и мои внутренности резко сжимаются, словно тело поспешно затягивают в тугой корсет.

Я крепко обнимаю ее, не давая возможности оттолкнуть меня. Может, Лера права, и я слишком настойчивый человек. Но мне невыносима мысль, что эта девушка, разрушившая мое существование и создавшая на его развалинах настоящую жизнь, отвернется от меня и превратится в недосягаемую тень моего прошлого. Она должна стать частью меня, и я сделаю все, чтобы ее сердце открылось мне.

— Что за фото? С Вуди Вудпекером? — бормочет Лера мне в руку.

— С кем?

— О каком фото ты говоришь?

— Я купил фотографию у Саши, на которой запечатлена ты. Я был таким болваном, что и не замечал, как Саша делала снимки на профессиональный фотоаппарат. Я повесил фото в свою спальню. Просыпаясь, я вижу тебя. И я хочу до конца своих дней просыпаться и видеть не твое фото, а тебя. Как сейчас.

Несколько секунд мы молчим, а я крепко прижимаю Леру к себе.

— Я не видела у нее фотоаппарат, — шепчет она.

— Я тоже. Я был слишком увлечен тобой.

— Как ты узнал, где я живу?

— Твой администратор сказал.

— Я так и думала.

— А я думаю, что он гей.

— Лучше я промолчу.

Продолжая держать ее за плечи, я отстраняюсь и заглядываю в мокрое от слез лицо.

— Не говори сейчас ничего, ладно? Просто послушай. — Во рту так пересохло, как будто я бежал несколько километров без остановки. — Я не могу представить своей жизни без тебя, Лера. Больше не могу и не хочу. Пожалуйста, не будь для меня просто воспоминанием или фотографией на стене. Будь моей. Дай мне шанс доказать тебе, что я достоин быть с тобой. Даже если на это уйдут годы, я буду ждать тебя и доказывать свою любовь.

Наверное, я бы еще говорил и говорил, без остановки и с продолжительными паузами, чтобы мои слова словно вживались в ее сознание. Но Лера прильнула к моим губам, а я застыл не то от неожиданности, не то от понимания, что мне не придется ждать ее долгие и мучительные годы. И если бы не подбежавшие дети, забрасывающие нас снежками и заставившие оторваться друг от друга, наверное, я бы заплакал. Ведь это был наш первый поцелуй, полный нежности и любви.