Дьявол, то, как она выглядит – это просто космос. Ее ноги… я не мог оторвать от них взгляд. И тот факт, что я сейчас возможно пропускаю подкаты моего несносного друга к ней мимо своего носа, заставляет меня забить на все и выскочить из ванной, не вытираясь, а лишь с обернутым вокруг бедер полотенцем.

Молли стоит, теребя свои пальцы. Увидев меня, она ищет, куда бы деть свои глаза. Она одна. Я выдыхаю. Остальное пока не столь важно.

– Где Генри?

– Он пошел за пиццей, кажется.

Я тянусь, чтобы вытереть каплю воды, стекающую по спине.

– Я думал, ты не хочешь меня видеть больше. Зачем пришла?

– Я…

Я поднимаю брови.

– Ты… что?

– Не мог бы ты одеться? Для начала.

Ее щеки что, только что порозовели?

Усмехнувшись тому эффекту, который оказываю на нее, я покидаю ее, зайдя в комнату и закрыв за собой дверь. Да, черт возьми, мне лучше одеться. Я включаю свет и одеваюсь в чистую одежду, которой тут уже предостаточно, ведь я, практически, живу здесь.

Она чувствует себя виноватой и пришла извиняться. Бутылка виски и милое платьице, черт, она всерьез решила, что задобрит меня таким образом. Я только за. Пусть пытается. Хотя, правда в том, что я все равно бы не отпустил ее так легко. Слишком уж глубоко Молли Эванс пробралась мне под кожу, чтобы я слушал, чего там она хочет, чтоб я делал или не делал в отношении ее.

Когда предстаю перед ней снова, она уже сидит в одном из кресел. Я прохожу и занимаю место в противоположном и беру стакан с пивом со стола.

– Будешь? – Молли отрицательно машет головой и поправляет волосы. Мне нравится смотреть на то, как она нервничает из-за меня. Но только из-за меня. Если ее расстроит кто-то другой, ему не поздоровится. И я в ужасе от того, что рассуждаю, как собственник – психопат. Мне не должно быть никакого дела, но оно, черт возьми, есть.

Я отпиваю из своего бокала, откинувшись на спинку кресла. Она зажата, я же полностью расслаблен. Я знаю, что это чувство не продлится долго. Скоро придет Генри, посмотрит на нее как-то не так, и я буду нервничать. Я уже хочу оторвать его руку, которой он имел наглость обнять ее. – Я одет и готов тебя выслушать, Эванс. – Мой тон дерзкий и равнодушный.

– Я должна извиниться перед тобой. – Ее голос немного дрожит. Черт, она до этого вообще извинялась перед кем-нибудь?

Я киваю, соглашаясь.

– Хорошо. Извиняйся, раз должна.

Она закусывает губу, прежде чем продолжить.

– Я не имела в виду то, что наговорила тебе в машине. Я была в шоке, и ты занешь, почему. Но я не понимала, что это пойдет мне на пользу, что я должна это сделать. А ты да.

– Так значит, ты хочешь меня видеть, я все-таки тебе друг и я могу манипулировать тобой и дальше, словно ты моя кукла?

– Да..эээ… нет. Ты не манипулируешь мной, забудь это. Я не знаю, почему вообще так сказала. Просто забудь. Пожалуйста.

Генри приносит пиццу и торжественно опускает коробку на стол между нами. Пока его руки мельтешат перед глазами, я одними губами произношу:

– Ты прощена.

И она улыбается мне в ответ.

«Макаллан» – классная вещь. Нет, я серьезно, Молли заметно расслабило после одной рюмки, она смеется над нашими шутками, а Генри, опрокинувший четыре, уже вот-вот покинет нас, чтобы предаться Морфею.

– Притормози, чувак, тебе уже хватит, – предостерегаю я, потому что как только он вырубится, Молли и я останемся наедине. Оба под градусом. По-моему, нам всем уже хватит.

Ее щеки порозовели. Это видно даже при тусклом освещении от единственной включенной лампочки. Генри действительно хотел создать подобие вечеринки, так что вопреки нашим протестам, включил музыку в одной из машин и оставил только направленный над столом с инструментами свет. Я сразу знал, что это плохая идея.

– Ты такой занудный, потому что вы оба не пьете вообще. Я отдуваюсь за троих. Кто-то же должен веселиться. – Он тянется, чтобы наполнить ее рюмку, но я одергиваю его.

– Ей достаточно.

– Эй, я сама могу решать.

– Тогда убедись, что твои решения правильные.

Генри застывает с бутылкой в руке.

– Вы определитесь уже.

Молли ерзает. Я занимаю наблюдательную позицию, подперев рукой подбородок.

– Тебе не хочется со мной соглашаться, только поэтому ты споришь сейчас. Назло мне. На самом деле, тебе достаточно, и ты это знаешь.

– Я буду еще, – заявляет она, бросая мне вызов. Генри радостно наливает виски в ее стопку.

У меня вырывается смешок. Что ж, ладно. Не говори потом, что я не предупреждал. Похоже, что из всех троих, я один тут в здравом уме.

Или нет.

Я беру бутылку и наливаю себе еще. На трезвую голову слушать болтовню этих двоих не каждый сможет. Генри рассказывает истории, которые я уже много раз слышал. Я не участвую в разговоре, я жду, когда закончится эта пытка, и она уйдет. Я собираюсь вызвать ей такси и затолкать ее развеселую попку в машину, захлопнуть дверь с улицы и, наконец, на хрен выдохнуть. Она вспомнит мои слова завтра, когда проснется с головной болью. А она ей обеспечена, если она не остановится на этой рюмке и потребует еще, чтобы меня уделать.

Но она отказывается от следующей, выбрав более изощренное воздействие на мою психику.

Она медленно убивает меня, когда бросает на меня быстрые взгляды, а потом запинается, словно забывает, о чем говорила. Когда кладет ногу на ногу и поправляет подол платья, натягивая его к коленям, потому что чувствует, как я смотрю на нее. Она делает меня почти сумасшедшим, когда закусывает губу, улыбаясь Генри.

Я незаметно поправляю свой твердый член, когда тянусь за куском пиццы. Затем Молли наблюдает, как я откусываю, и облизывает губы.

Я не железный. Мой член прямо сейчас – да. Но не я.

– Да пошло оно все, – ругаюсь себе под нос. Резко встав, делаю два быстрых шага, хватаю ее за руку и выдергиваю из кресла. – Иди сюда.

Я смотрю на Генри. Как только у него исчезнет собеседник, он уснет. Теперь его отключка – дело пары минут, если не меньше.

Увлекая ее за собой в комнату, я закрываю за нами дверь прежде, чем толкнуть Молли к стене в кромешной темноте. Тусклое подобие света струится лишь из щели между дверью и полом, но этого не достаточно, чтобы разглядеть хоть что-нибудь. Мне плевать. Я хочу ее слишком сильно.

Одной рукой я опираюсь на стену, примерно на высоте ее головы, а второй нахожу ее грудь и грубо сжимаю. Выдох, что она делает при этом, посылает по моему телу электрический разряд. Я впиваюсь губами в нежную кожу ее шеи. Она еле слышно стонет, я отрываю руку от ее мягкой груди и нахожу подбородок, а затем обрушиваю свой рот на ее. Ее язык находит мой. Я целую ее глубоко и жадно. Я могу кончить только лишь от одних поцелуев с ней. Это какой-то бред.

– Мне плевать, что ты пьяная, – шепчу я в ее рот. – Мне уже на все плевать. Я предупреждал тебя.

– Я не пьяная, – выдыхает она, скользя ладонями по моей груди.

– Тогда ты отдаешь себе отчет в том, что я трахну тебя у этой стены, и тебе это понравится?

Она бормочет что-то невнятное, пока я нетерпеливо пробираюсь руками под ее платье, по бедрам вверх и покусывая губы. Мне безумно хочется оказаться в ней.

– Мм?

– Да.

– Ты этого хочешь?

– Я хочу, – произносит она сквозь стон, когда мой палец отодвигает промокший кусочек ткани и проскальзывает внутрь.

– Чего именно, Эванс? – Она тянет меня за футболку и хныкает, сжимая ее в кулаках, в то время, как я добавляю второй палец, и погружаю их так глубоко, как только могу. Так туго. Прижимаюсь губами к ее ключице. Скажи мне, – почти рычу я.

– Хочу, чтобы ты перестал называть меня по фамилии.

Я усмехаюсь в ее кожу. Мы так не договаривались. Но дьявол, как хорошо она ощущается на моих пальцах.

– Ладно, Молли.

Я смакую ее имя, произнесенное вслух.

– А ты чего хочешь? – спрашивает она с придыханием.

– Сейчас увидишь.

Я вынимаю мокрые пальцы, чтобы расстегнуть ремень на джинсах, не отрываясь от ее сладкого ротика. Я, черт возьми, собираюсь трахнуть Молли Эванс на этом самом месте. Наконец-то, мать вашу.

Покончив с ремнем, я пробираюсь на ощупь к ящику рабочего стола, чтобы взять оттуда презерватив, который, точно знаю, там есть. Сделав пару шагов назад, достаю свой торчащий колом член из трусов, зубами разрываю упаковку и раскатываю резинку на нем.

Молли передо мной тяжело дышит, я вдыхаю ее аромат, который мне так нравится. А потом разворачиваю ее лицом к стене. Она вскрикивает, когда я притягиваю ее попку к себе вплотную.

– Шшш, мы не хотим разбудить Генри, а то он захочет присоединиться. – Молли перестает дышать. Я ухмыляюсь тому, что напугал ее этим. – Не переживай, я не делюсь. Ты только моя.

Я задираю подол платья кверху и опускаю ее трусики ровно настолько, насколько мне нужно, чтобы беспрепятственно войти в это рай.

Чувствую, как напрягается ее тело, когда головка упирается в ее влажный вход.

– Расслабься, – шепчу я, целуя оголенную кожу у нее на спине. Подаюсь вперед и заполняю ее всей своей длиной одним глубоким толчком. Мое сердце чуть не останавливается от распирающего меня блаженства, что я испытываю в это самое мгновение. Из ее горла вырывается крик. Я замираю, растворяясь в этом моменте. Это самая, на хрен, сексуальная реакция на вхождение моего члена в чью-то киску. Моя жизнь никогда не будет прежней. Мой член в гребаном раю. Я начинаю двигаться в ней так, как мне нравится, то медленно, наслаждаясь каждым мгновением, то неистово и грубо, впиваясь пальцами в ее кожу. Ее дыхание становится все громче, и громче, с каждым моим движением внутри нее, по нарастающей. Дыхание, переходящее во всхлипы, когда я ускоряю темп, и хныканье, когда выхожу из нее, чтобы скользнуть по ее клитору, а затем войти снова плавным толчком, отправляющим меня почти за край каждый чертов раз, когда я чувствую, как растягиваю ее изнутри.