Она даже это делает так, словно соблазняет. Невинная порочность, мать ее…

Еще раз со смаком прогуливаюсь взглядом по фигурке Иры… Даю себе мысленный пинок. Зажмуриваюсь и убито плетусь в душ.

Надо было у Аринки на несколько дней зависнуть!

Плюю в сердцах. Опять возбужден, но в голове клокочет поганая мысль: «Хочу только соседку!»

Только ее!

Бл*”, навязчивая идея, которую никаким трахом ни получается выдолбить из тупой башки!

***

Утром принимаю душ, умываюсь, облачаюсь в джинсы, футболку, рубашку. Запихиваю в рюкзак тетради по нужным дисциплинам, но какие в данный момент дома. Еще с влажными волосами спешу вниз — перед отъездом нужно перекусить. Проходя через зал, слышу мамин голос из ее кабинета:

— Да, дома, — не то чтобы люблю подслушивать, но игривые нотки голоса родительницы заставляют затаиться у двери. — Сын тоже, — роняет виновато, — но с утра поедет в университет. — Непродолжительно молчит. — Уже скоро… Да, часов в восемь! Не будет, — тихо смеется, а меня распирает от ревности и злости. — Думаю, если и вернется, только к ночи. Он парень взрослый. Учеба, спорт, девчата, друзья… Конечно, — вновь замолкает. — Соскучилась, — совсем приторно-смущенно мурчит, а я сжимаю кулаки. — Буду ждать, — тихо смеется. Это ранит, ведь так смеются, когда флиртуют!

Нарочито громко топаю, словно спускаюсь, не волнуясь за то, что кто-то спит. Коротко стучу и, не дожидаясь ответа, толкаю дверь.

— Ма, — бросаю непринужденно, делая вид, что спешу.

— Да-а-а, — немного испуганно вскидывает на меня глаза матушка, торопливо откладывая телефон на стол в сторону от компа.

— Я жутко голоден, и, как понимаешь, опаздываю, — изображаю нетерпение и суету. Чмокаю родительницу в висок: — Накормишь?

— О, малыш, — усмехается заметно покрасневшая мать. — Все готово, хотя я думала, что период кормления с ложечки вроде как прошел…

— Мам, — хитро щурюсь. — Я для тебя всегда буду любимым сыночком… и единственным мужчиной, который не обидит!

На миг лицо мамы меняется — она резко серьезнеет. Я жадно вглядываюсь, пытаясь найти ответы на свои вопросы или хоть какое-нибудь подтверждение догадкам.

Страх… раскаяние… признание… Оно!

— Конечно, единственный, — тотчас натянуто улыбается мама, а руки нервно переплетает в замок. — И любимый. Иди, завтракай, — мотает головой. — Я занята — пишу… Пока Муза есть, поработаю…

— Мгм, — уже было выхожу, но напоследок бросаю задумчивый взгляд на матушку; она напряжена — склоняется над компом, но на лице растерянность.

Иду на кухню.

***

Пока еду в универ, звоню Артему:

— Ну, что, — сразу о деле, — когда ролик присылать на участие нужно?

— Уже можно начинать подготовку, — сонно бормочет братан. — Пока снимешь, пока смонтируешь, «топором» подчешешь… месяц на прокрутку. Только ты уж постарайся его улетным сделать. Чем больше шума и показухи — тем больше денег будет капать!

— Мгм, — киваю своим мыслям.

— Нормального оператора найди, а то прошлый раз какая-то халтура получилась, еле вышел в тур, — братан звучно зевает.

— Есть на примете один, — тотчас вспоминаю о Джимбо. — Прикольный чел, да и с камерой на ура.

— Бери в оборот и требуй невозможного!.. — резюмирует Артемыч.

— Ну, не так уж я плох, — криво хмыкаю.

— Плох не плох, а крутой видеоряд нужно отснять! Ты талантлив во многом, но только не в этом…

— Согласен, — цыкаю без обидняков. — В прошлый раз думал, сам справлюсь, а вон оно как получилось… — намекаю на едва не случившийся провал из-за моего дилетантского видоса, который едва набрал проходной балл, и то при активной поддержке огромного количества знакомых.

Вечером еду к Шульцу. Машину ставлю чуть поодаль парковки остальных тачек. Сегодня не собираюсь участвовать, да и ненадолго: не хочу лишний раз светиться.

Натягиваю капюшон на голову, руки в карманы. Быстрый шаг. Кто узнает и здоровается — отвечаю, мимо остальных прохожу, словно не замечаю. Мне нужно побыстрее решить свои дела.

— Здоров, — протягиваю руку в приветствии, только умудряюсь пробраться в толпу любителей ставок и двух расторопных букмекеров, помощников Шульца.

— Здоров, — Шульц немного удивлен. Отвечает с легкой задержкой, а плечом к плечу тихо чеканит: — Вижу, жив…

— Жив, — киваю сухо.

— Ты бы знал, чего мне стоило за тебя вступиться…

— Вижу: жив, здоров, по-прежнему на коне… — не знаю, почему колет замечание Шульца.

— Ты мне поерничай, салага, — отстраняется букмекер. — Я не говорил, что совсем отмажу. Я обещал прикрыть. Это и сделал. Петрович — суровый мужик, но справедливый, не то что его брат-недоделок. Гоняет звездно, но тварь от бога!

— То есть, я тебе спасибо должен сказать? — даже немного торопею.

— А то! — ухмыляется Шульц. — Была бы совесть…

— Спасибо, — бурчу недовольно.

— Во-во, — в глазах Шульца мелькает насмешка. — Ты жив. С тобой поговорили, а не сразу закопали….

— Мгм, — киваю размыто, ибо не знаю, как выразить весь букет чувств, которые накатывают новой волной.

— Вот и отлично, — теперь букмекер улыбается открыто, белоснежно, словно и не было только что щепетильного разговора. — Чего пришел?

— Да ищу кое-кого. Парня, который со мной гонял, видео снимал. Джимбо.

— А-а-а, — вновь серьезнеет мужик, бросает взгляды по сторонам и добавляет тише: — Значит, не слышал про него?

— Что?

— Ну, его реплики во время гонки не очень понравились…херу… С ним Петрович не очень мелочился.

— Что с ним? — холодеет на сердце.

— На больничном. До сих пор. Сотрясение, множественные гематомы, ушибы, перелом ноги.

— Бл***, - закрываю глаза. — Телефона его нет?

— Неа, — отзывается Шульц, а потом кивает в сторону. — Вон, Иржин стену подпирает с красотулей. Она вроде с Джимбо знакома.

Иду к девице.

— Неа, спроси Кольку… — морщится она и машет на тощего пацана возле бордюра, увлеченно клацающего по телефону.

— Нет, вон, у Бота уточни, — даже не глядя на меня, бросает Колян, головой мотнув в сторону, где толпа из пятерых парней жарко дискутирует. — Он вроде с ним на одном курсе учится.

— Ага, учусь, но номера не знаю… — получаю в ответ, словно мешаю важному разговору. — Юрка точняк знает, — как бы невзначай подбородком ведет парень дальше по ходу, на белобрысого хлюпика с камерой. Парень внимательно смотрит в объектив и что-то настраивает. — Они вместе какую- то муть снимали и монтировали.

— Знаю, — хмуро кивает очкастый с прыщавым лицом. — А тебе зачем? — щурится подозрительно, с явной неохотой отрываясь от дела.

— Хочу извиниться за случившееся…

— А, — расцветает парень на глазах. Смахивает сальную челку со лба и поправляет очки: — Ты ведь Верст? — не то спрашивает, не то уточняет.

— Мгм, — киваю уклончиво.

— Круто ты тогда Шлюхера сделал! Мы даже напились, празднуя… — тотчас серьезнеет Юрка. — Правда, потом… его козлы нашли, — это уже бурчит под нос, будто не для чужих ушей.

— Я только узнал, — поясняю ровно. — Вот и хочу загладить вину, — устаю от разговора, да и не хочу тут долго светиться.

— Он тебя ни в чем не винит, — торопеет парень.

— Ты мне его номер дай, я с ним кое-что обтереть хочу, — настаиваю хмуро.

— Ну, не знаю, — мнется Юрка, а глаза бегают.

— Не ломайся, как девственница перед сексом. Работу хочу ему предложить, — уже порядком злюсь.

— Не уверен, что он возьмется, — продолжает канючить парень.

— Номер, — чеканю холодно. Выуживаю мобильный и нетерпеливо потряхиваю перед носом Юрика.

Нехотя, с большим сомнением, но парнишка все же диктует номер телефона Джимбо. Записываю и торопливо ретируюсь с площади. Сажусь в авто, уезжаю.

Дозвониться получается только раза с пятого, и то — ближе к ночи.

— Джимбо, здоров, — только слышу чуть настороженное: «Апе».

— Привет, — все так же подозрительно напуган парень.

— Это Игнат… Верст, — поясняю на тот случай, если Джимбо моего имени не знает, — мы с тобой…

— А-а-а, — заметно веселеет голос парня. — Помню-помню.

— Ты… это, — выруливаю на дорогу к поселку. — Прости, что с тобой так…

— Не бери в голову. Все равно я его мудаком считаю.

— Ты молодец, — ничуть не кривлю душой. — Как сам?

— Жить буду, — отмахивается, — только пока на больничном, — добавляет сожалеюще и немного с досадой.

— Надолго слег? — уточняю ровно.

— Неа, — приободряется Джимбо. — Обещали через пару недель гипс снять, если, конечно, все нормально срослось.

— Хм, — задумчиво молчу.

— А что случилось? — не выдерживает повисшей тишины парень.

— Да работу хотел тебе предложить, но раз…

— Э-э-э, я почти готов, почти свободен, почти здоров, почти хожу…

Ржу. Открыто. Вот нравится мне этот парень!

— Не представляю, как ты будешь снимать, костыляя на одной ноге, — правдиво удивляюсь.

— Ты меня недооцениваешь, — торопится с ответом Джимбо. — А что снимать? Когда? И как долго?

— Меня снимать, когда будут время и силы; столько, сколько придется, чтобы получилось качественное видео-представление для… большой четверки.

— Что?! — давится парень. — Я? Тебя? — его, бедного, аж клинит от переизбытка чувств. — Для СВМА? Вау!.. — пыхтит в трубку.

— Мгм, — киваю, не зная, как нарушить экстаз Джимбо.

— Только скажи, и я гипс сам разгрызу! — клянется горячо.

— Таких жертв не надо, — улыбаюсь от уха до уха. — Подумай, что да как. Будет предложение, какое-то вйдение — выслушаю… Распространяться чужим об этом не стоит.

— Да-да, понял, — частит парень. — Дай пару дней. Я материалы подниму, видосы погляжу, а потом концепцию распишу.