Около часа читаю конспекты, нет-нет да и ковыряясь в тарелке.

Когда становится душно, выхожу на балкон, но тотчас затаиваюсь — под деревом, разделяющим нашу территорию и участок соседей, два темных силуэта. Шепчутся в ночи. Голос отца сразу узнаю, а вот женский… Несколько секунд ковыряюсь в памяти, пока не слышу:

— Амалия, мы давно не дети, что за шпионские игры?

Соседка?! Игры? У них что, роман?

— Ты не понимаешь, — бормочет виновато женщина, — Игнат славный парень, но сложный человек. Ему нужно время…

— Он взрослый мужик, у которого в скором времени может появиться своя семья, — безапелляционно, но не повышая голоса, заверяет папа. — И… — добавляет с жаром, — ремня ему нужно, а не время…

— Сереж, — мямлит Амалия, — он почти без отца рос, а то, что видел до… Ну, это было не очень правильно с точки зрения нормальных отношений. Ему трудно принять, что я могу кого-то любить, кроме него и его папы… Да к тому же тебя… ведь мы…

— Это глупо и эгоистично!

Ох, как верно, милый папа. Да кто бы говорил?!.

— А для собственной семьи Игнат слишком непостоянен. Девушек меняет с такой легкостью и скоростью, что даже не знаю, нормально ли это… — утихает голос женщины. — Молод, горяч. Сереж, прошу, дай время.

Тороплюсь схорониться в комнате. Пригибаюсь ниже, но в щель балкона вижу, как вдоль дома Игната бесшумно едет машина. Странно, с выключенными фарами. Катится еле-еле… Черная, тонированная, низкая, дорогая.

— Как скажешь, — бурчит папа. Далее следует неразборчивое бормотание, страстные вздохи, поцелуи.

Становится жутко неудобно, и я юркаю в комнату, чтобы переждать ночное свидание парочки.

Выхожу немногим позже, но перед тем, как открыть баночку пива, убеждаюсь, что внизу никого нет. Слегка укрываюсь пледом — на улице хоть и конец мая, но довольно свежо. Сажусь на плетеное кресло, закидываю голые ноги на балконные перила. Наслаждаюсь тишиной, темнотой, покоем… В поселке уже почти во всех домах выключен свет… Хорошо!

Открываю баночку, делаю глоток… Нет, я не пивной алкоголик, но иногда мне хочется чего-то такого… запретного с точки зрения моего отца. Видимо, я плохая девочка, ведь умудрилась даже и травку попробовать. Не скажу, что мне понравилось, но и откровенного негатива не вызвала.

Мысли текут вяло. Опять делаю глоток. Эх, жаль, что не ледяное…

Хорошо, мирно, сверчки поют, ветер шуршит листвой.

Папка-то мой, оказывается, еще тот герой-любовник!

С соседкой замутил… Ого!

А что, нормальная женщина. Милая, очаровательная, доброжелательная. У нее только один недостаток — сын.

Мысль обрывается, когда слышу звук приближающегося мотоцикла. Уже в следующую минуту возле ворот соседей останавливается крутой байк. Створки с легким скрежетом расходятся в стороны, Игнат паркует мотик под крышей летнего гаража. Из-за темноты не могу различить марку, но по корпусу и реву движка — Хонда или Ямаха.

Гоночный, да и всякие штуки трюкачные можно делать. Мда, у нас с Селиверстовым одинаковые увлечения.

Вновь откидываюсь на спинку, закрываю глаза.

— В тихом омуте черти водятся, — дымку повисшего спокойствия внезапно нарушает насмехающийся голос Игната, раздающийся откуда-то снизу. — Балуешься или уже пристрастилась?

— В полиции нравов подрабатываешь? — не остаюсь в долгу, но даже не гляжу на парня. Как сидела, так и сижу.

— Нет, но анонимный звонок папуле никто не отменяет…

Заминка — реально озадачиваюсь, шутит или нет. Хм, за Селиверстовым не заржавеет. Звякнет хотя бы ради прикола или чтобы досадить!

Ну и плевать!

— Вперед, — отзываюсь, как можно небрежней.

— Папуля в курсах, что любимый птенчик балуется алкоголем?

Надоело делать вид, что мне все равно. Чуть подаюсь вперед, в прорези балкона глядя на наглеца. Он явно доволен произведенным эффектом.

— И кто его знает, чем еще… Табак? — перебирает с ухмылкой. — Или что-то более запрещенное? — продолжает назойливо жужжать, а лицо каверзно-проказливое.

А я все смотрю и не могу понять, что ему надо.

Блина, вот же… Я ведь даже себя на миг счастливой ощущать начала… до его появления.

— Свали в туман, — прошу по-хорошему.

— О, ты уже туман видишь? — продолжается игра в идиота.

Молчу, медленно потягиваю пиво.

— Ладно, шучу, плохая девчонка, — примирительно. — У меня разговор важный, оставь на глоток.

— Да ты уж не шепчи, — негодую праведно. — Погромче, не стесняйся, пусть мои проснутся, — демонстративно подношу к губам банку и припадаю на дольше.

— Не ссы, мелкая, — бормочет Селиверстов, — я быстро!

Не ссы? Мелкая?..

Я что-то упускаю в наших отношениях?!.

Пустые мысли испаряются со скоростью ветра. То ли я заторможена, то ли Игнат слишком проворный и быстрый. С грацией барса пробегает по стволу дерева, на максимальную по возможностям высоту. Подпрыгивает и с разворота хватается за нижнюю ветку дерева. Подтягивается, взбирается на сук и в несколько шагов оказывается на краю шатающейся ветки, рядом со мной. Когда она угрожающе начинает хрустеть и гнуться — сигает, цепляется за балконные перила и уже в следующий миг перемахивает ко мне.

Чертов Ямакаси!

— Я вообще-то не разрешала, — давлюсь пивом, — да и одета, мягко сказать, не для приема гостей…

— Я тебе это прощаю! — расплывается в глумливой улыбке сосед.

— А-м-м, — возмущение застревает в глотке, а когда обретаю дар речи, выдавливаю:

— Вижу, ты навыков набрался. Какая-то отдельная дисциплина в универе? — бормотание невнятное, я все же позорно торопею. Просто не привыкла, чтобы вот так нагло нарушали мое. Личное. Пространство. Ночью. Когда одна. Почти раздета. Немного выпила. К тому же — Игнат. Отвратительный тип. Гадский сосед. Самодовольный бабник. Которого ненавижу! — Слушай, — хмурюсь, поднеся банку ко рту, — это вообще-то неприлично.

— Что именно? — по-свойски забирает из моих рук пиво Игнат и касается губами края.

— Что пью пиво? — делает глоток, а отрывается с блаженным чавком. — Или что к полуголой девушке ночью пробираюсь? — бесцеремонно скидывает мои ноги с перекладины и становится напротив, вальяжно подпирая балкон своим телом.

— Да все по отдельности… и конечно вкупе… — мямлю под пристальным взглядом. Становится нестерпимо… не то жарко, не то холодно, но однозначно наго! Плотнее кутаюсь в небольшой плед, ничего другого нет — спортивные вещи в комнате. Но я такая… вида не покажу, что растеряна. Я. На своей. Территории!

— Ой, да че стесняться-то? На пляже полуголая скакала, — мотает неопределенно головой.

Реплика не совсем позволяет расслабиться, но я не из тех, кто будет в истерике биться. Научилась высоко держать голову даже в самых щекотливых ситуациях. Вот и сейчас не покажу, что сгораю от стыда.

— А насчет пива… Мы ведь почти одна семья… — допивает Игнат, банку ставит на пол.

— Ты что несешь? — настороженно. — Или тебя с нескольких глотков уже торкнуло? Селиверстов задумчиво цыкает:

— Ты права… маловато. Еще есть?

Вот теперь от наглости немею, а парень выуживает из внутреннего кармана пачку сигарет. Предлагает мне — нервно мотаю головой: не курю!

— Правильно, — кивает Селиверстов. Из другого кармана достает зажигалку. — А я вот курю, но крайне редко. Обычно после хорошего секса… — Ударяет пачкой по кулаку, из уголка подпрыгивает сигарета. Губами подцепляет. Подкуривает. Выпускает облако дыма и прячет пачку и зажигалку на прежние места.

— Ты у меня несколько минут! Или я что-то пропустила? — заторможено реагирую, взгляд непроизвольно опускается на пах парня.

— Ну, если кто-то нас застукает, может такое предположить, — ни то оправдывается, ни то поясняет, не оценив шутки. — Причем, заметь, не из-за меня… — взглядом красноречиво прогуливается по моему полуголому телу, едва прикрытому пледом.

— Но не волнуйся, твои тылы защищу.

— Капец, Селиверстов, ты лечиться не пробовал? Или настолько пьян, что бред несешь?

— Я трезв, как стеклышко, малыш. Семья одна — проблемы общие…

Видимо, это я мало приняла. Нужно голову больше задурить — забираю у него сигарету и делаю глубокую затяжку:

— Мы — не семья, слава богу, — выпускаю дым и вновь затягиваюсь, только сильнее. Возвращаю сигарету соседу.

Игнат задумчиво изучает мое лицо, чуть дольше задержавшись на губах.

— Почти семья… Ты что, не в курсе, что наши родичи спят вместе? — в глазах пляшут лукавые огоньки.

С легким кашлем выпускаю облако:

— Свечку не держала, — секунду раздумываю, рукой нащупываю одну из банок пива, которые благоразумно поставила возле кресла. Первую бросаю соседу, а вторую с пшиком открываю сама. — Но видела, как шушукаются поддеревом.

— У них это уже давно… — значимо кивает Игнат, жадно глотнув пива.

— Селиверстов, я понимаю, что ты вряд ли заметил, но нас не было несколько лет, — напоминаю спокойно.

— Четыре года, одиннадцать месяцев и семь дней, — услужливо добавляет сосед без намека на улыбку, чем затыкает на несколько мгновений.

— Я так точно не считала… Но не в этом суть. Нас тут не было! А приехали мы несколько месяцев назад…

— Мгм, первоапрельская издевка, — новый глоток и ни капли глумления. Опять напрягаюсь — и правда, первого апреля вернулась. — Но до этого твой отец был очень рад по приезду к доченьке согреть постель моей мамы…

— Избавь меня от грязных подробностей, — рьяно трясу головой.

Мне нехорошо, даже если это гнусная ложь, очередная выдумка Игната… Дурно, когда вот так могут гадости говорить.

— Почему, — хмыкает Селиверстов, — только я должен быть в курсе грязного белья наших предков?

— Потому что мне плевать, — перебиваю несмело. Но в душе зерно сомнения укрепляется. — Пусть живут…