Жесть Адская! Меня с детства не трогали и не наказывали. Пальцем не трогали. Видимо, поэтому меня это всегда привлекало. Но быть с ремнем — одно, и другое — быть под ремнем….

Что сказать!

Ну вот и нашлась та, кто спокойно выслушал, со стонами блаженства вытерпел, и с не меньшим удовлетворением меня проучил…

Вот и сейчас — с нездоровым восторгом любуюсь на рисунок моих пальцев на коже Кисы, и меня неумолимо клинит сдавить до синяков. За ягодицы схватить и на руль усадить, а потом облизать промежность… Она такая влажная… Бл*!!! Рукой все же добираюсь до «цветка», но не успеваю как следует огладить, Анька, чем-то бряцая, выпрямляется, перед моими глазами выставив, покачивающиеся на цепочке наручники.

— Прям удивила, — хмыкаю, намекая, что таких игрушек у меня дома навалом. И она об этом знает!

— Таких? — вздергивает брови. — Нет… И тут нет.

— Ну да, мохнатые, — соглашаюсь покладисто.

Мимо пролетают машины, город гудит, кипит, ревет. А мы… заняты эмоциями. При том, что спешу, и телефон давно разрывается от звонков. Порываюсь взять мобильный, лежащий на панели, Анька ловко наручник набрасывает на запястье.

— Кис, не смешно, — торможу, потому что не позволяет дальше руку двинуть. — Это по работе.

— Мур, мур, Зур, — недобро вибрирует голос Аньки. И за наручник тянет.

— Бл*, Кис, реально пару секунд нужно, — взмахиваю рукой, порываясь достучаться, что необходимо ответить.

Прищур заставляет сбиться с мысли и даже слова выветриваются из головы. Анька мой ступор по-своему считывает. И пока раздумываю, как мягко объяснить, что меня ждут на важной встрече, распинает меня по спинке, задрав руки над головой…

Я бы возмущался и дальше, даже рот открываю, но травит… травит долгожданными касаниями губ. Только не глубокими, а поверхностными, еще больше злость и возбуждение нагнетающими.

Как последний задрот хватаю воздух, ловя ее губы, а Анька ловко выкручивается, и лишь по щелчку наручника понимаю, что меня банально отвлекали.

Встряхнув плененными руками, вскидываю глаза. Так и есть! Закрепила за водительское кресло. Вторую часть наручника перекинула через зазор между подушкой для головы водителя и спинкой:

— Не смешно, — грожу, пристально уставляясь на Аню.

— Мур, — опять обнадеживает недопоцелуем, и за горло ощутимо прихватывает: — Значит, в рты шлюх любишь? — припевает любовно.

— Ты сама меня трахнула ее ртом, — напоминаю мрачно.

— Угу, а ты кончал бурно и стоны сквозь зубы едва проглатывал! — в свою очередь колет стерва. Было дело. Вроде не хотелось умом, да приятно. А какому мужику не приятно, когда ему минет делают? А если учесть ситуацию, да я вообще непростительно тащился от происходящего. Все же Анька в роли верхней — выглядит окончевательно круто.

С ее воображением, нешуточной командирской составной, умением терпеть и управлять…

Вжикает молния, позволяя моему измученному хозяйству выглянуть на свободу. Только ненадолго. Уже в следующую секунду Анька его пленяет рукой. Сдавливает, вызывающе облизнув алые губы.

— М-м-м, — отдаюсь во власть госпожи. И, бл*, как правильно, что сдавливает. Меня переполняет от желания извергнуться, как и от мысли, что мой персональный «секс» сейчас будет играть в непристойность!

Киса сжимает плоть сильнее: натужно замираю на вдохе, — и тотчас прогуливается ладошкой по длине. Шумно выдыхаю — резко и неровно.

— Кис…

— Тшш, — шуршит с угрозой. Склоняется…

— Бл*!!! — затылком стучусь о подушку кресла, вновь борясь с желанием досрочно кончить. Натягиваюсь как струна, впитывая мучительно долгий танец языка с моей плотью. Дразнит, провоцирует. Теперь и я ерзать начинаю в нетерпении — качаюсь навстречу развратному влажному рту. Горячему, игривому языку, опасным и столь восхитительно-острым зубам.

В паху от напора узел стягивает, уплотняется… От жарких волн, прокатывающихся по телу — вот-вот прорвет плотину. Хозяйство горит, нервно пульсирует, от боли сводит яйца. Они уже как камень.

Забываю дышать, весь обращаюсь в чувства — впитываю каждую эмоцию… оголенными обостренными нервами.

Да… Да! Уже и стон благодарного освобождения рвется с губ.

Нет!!!

Вновь ухаю с осады в пропасть тугого удержания, а из омута накатывающего экстаза вырывает назойливый рингтон моего телефона.

Твою мать!!! Тяжко соображаю, но где-то на краю сознания бултыхается мысль — звонит тот, с кем у меня сейчас должна была быть встреча!!!

— Бл*, - досадливо стону, ведь Анька крепко сжимает основание хозяйства, не позволяя разрядиться. — Кис! — зло цежу сквозь зубы. Меня вновь оживший мобильный интересует и до невозможности бесит, что кончить не успеваю.

— М? — похотливый взгляд. Ох ты ж! Картина на миг всем моим вниманием завладевает — очешуительно рядом со своим каменным стволом созерцать лицо фурии, получающей удовольствие от самого процесса.

Обкончаться и не жить!

Жаль не позволяет…

Плоть в умелых руках стервы тотчас, согласно с мыслями, вздрагивает, и чуть сам в рот не угождает, мимолетно мазнув по вызывающе-алым губам. И Анька его, но как бы глядя на меня, подбородком оглаживает, а следом и языком.

Пиз”, вспышка ослепляет, зажмуриваюсь, но глазами в потолок.

Какой нахер телефон??? Я слов-то связать не могу…

— М-м-м, — натужно выдыхаю, с мукой понимая, что Киса не даст так просто кончить. Она зла, мстительна и за вчерашний косяк, в котором, к слову сказать, я не виновен, будет мучить меня до изнеможения, если не до смерти.

Твою ж. Я ведь не искал встречи с Лилькой. Сама заловила!!! А потом Анька отыгралась на нас обоих!!! С садистским пристрастием.

Ей невдомек, что потом, после наших игр и ухода, мне Серега телефон обрывал. СМС гневные слал. Клялся в ментовку обратиться. Пришлось с ним мягко поговорить, благо парень понятливый. Не хотелось раскрывать измены его любимой, но по-моему, лишь он не в курсе, что она со всеми его друганами уже трахалась. Прошелся по списку — пусть, если мне не верит, своих ребят и расспросит. Напоследок поорали друг на друга… Так что больше мне в его компанию нет входа.

Да и плевать! Я согласился.

Из-за Аньки ведь связи рву… Могла бы оценить.

— Зур, я не понимаю, ты где? — из тугих дум вырывает недовольно грубоватый голос Арсения Петровича. Того самого, с которым у меня сегодня была назначена важная встреча. Он собирался помочь с нужными людьми. А я завис… с Анькой.

Недоуменно распахиваю глаза и тотчас натыкаюсь на злой прищур Кисы:

— Говори, — шипит Анька, приткнув мобильный к моему уху и зажав его моей головой.

— Это же важно!.. — пугает покладистость и услужливость.

— Спасибо! — это не благодарность. — Я, — в трубку, и тотчас воздух обрывается. Стерва опять моим хозяйством занимается, оставив один на один с трубкой, говорящим, и моей неадекватностью. А я неадекватен. Потому что в данный момент не могу сам контролировать удержание мобильного, тему разговора, пока она, мать ее, будет меня трахать своим влажным, горячим ртом! — Я… — ни одного цельного предложения. Лишь черные кляксы перед глазами и силуэт Кисы, творящей непристойно-интимное с моей взбухшей от счастья плотью. — Так получается… — для связки слов требуется как минимум сосредоточенность! А ее… увы и ах… Тем более, когда кусают чувствительный участок хозяйства, да яичками, сдавливая, играют.

Отчаянно мотаю головой, переживая жаркую волну короткого оргазма, которую на корню, безжалостно гасит Снежикова. Выть начинаю в голос, наплевав на телефон и важность:

— Бл*, дай мне кончить!!! Иначе месть будет кровавая, сук’!!!

Ответом служит довольный смешок, и опять начинается пытка удовольствием. Руки уже отекают — онемели, покалывают и тяжесть, ледяная тяжесть накатывает… Но, твою мать, плоть от этого не сникает, она получает дозу внимания и в идиотском предвкушении чуда, отдается во власть стервы. Отзывается на ее вольности, пульсирует ласкам.

И только когда снова раздается рингтон мобильного, запоздало понимаю, что напрочь забыл про мобильный. А он… упал…

— Ань, это важно. Жизненно важно! — молю с придыханием.

Киса отрывается от плоти, ловко рукой под сидение, чуть ковыряется, пока тот разрывается, а когда выуживает, уставляется на экран с желанием мазнуть по сенсору, но взгляд становится колючим. В темных глазах разыгрывается нешуточная буря:

— Конечно, — ядовито, порхает пальчиком.

— Только молчи! — прошу тихо, а она мне к уху мобильный приставляет: — Арсений Петрович, — подрагивает голос, прижимаю головой аппарат, настраиваясь на разговор.

— Муд* ты, Зур, — визжит Лилька, и меня едва током не прошибает. Мечу на Аньку косой взгляд. Снежикова ловко с меня на свое место съезжает.

— Это не тот, — торопливо оправдываюсь, позволяя телефону упасть. Мне плевать, что хочет сказать бывшая. Мне плевать, что мобильный снова ухнул. Мне уже даже не важно, случится ли моя важная встреча.

Заеб' оправдываться! И, сук*, как же это, оказывается, часто приходится делать.

Анька вновь юбочку присборивает, подцепляет трусики, в несколько секунд стягивает. Комкает, да мне в рот запихивает, правда, чуть со мной в борьбу вступив. Я ведь не шибко желаю быть с таким кляпом во рту.

— Куда? — воплю, старательно языком выталкивая кружево, хотя получается: «У-а- а». — Стой! — «У-а-а», — мычу, как последний зад*.

Да что бл*, за х*? Почему Снежикова опять все не так поняла?!

А стерва сумочку подхватывает и прочь из машины, напоследок хлопнув злобно дверцей.

«Вернется!» — сам себя убеждаю долгие несколько минут, глазами жадно выхватывая вдалеке, в парке со скамейками и небольшим прудиком, компанию ребят, к которым Анька присоединяется.

«Дура! — в сердцах. — Вернется», — уже не так уверенно, еще через несколько минут тщетного ожидания и полного игнора мобильного, надрывающегося рингтоном.