Ей оставили возможность видеть. Свет так и остался включённым, освещая её унылую каморку, в которой она была заперта. Ульяна первым делом осмотрелась внимательнее, но ничего нового, увы, не узрела. Погреб был маленьким. Стол и табурет составляли всю обстановку, а тряпьё в углу, по-видимому, должно было служить ей постелью.


Уля поднялась со своего места, чтобы хоть немного размять затёкшие мышцы. От того места, где она провела всё это время, до противоположной стены было всего пять небольших шагов. Уля принялась расхаживать взад и вперёд, мысленно уговаривая малыша держаться. И саму себя тоже пришлось убеждать не волноваться. Олег обязательно их вытащит отсюда – иного просто не может быть. Осталось лишь перетерпеть и переждать.

Через пару часов ей принесли скудный ужин – воду в кружке, которую она жадно выпила, и подобие плова, больше похожее на кашу-размазню. После некоторых сомнений Уля всё же решила съесть и эту стряпню – силы ей могли понадобиться уже вот-вот, а сколько времени ей надлежало провести в заточении, Ульяна не знала.

После этого накатило желание прореветься. Лечь на ту груду тряпья, что валялась в углу её каморки, обхватить себя руками и порыдать всласть. Но и этого Ульяна позволить себе не могла.

А вот отдохнуть ей было просто необходимо. Она уселась на постель, прижалась спиной к бетонной стене и обняла колени руками. Что сейчас испытывал Олег? Что делал для того, чтобы вызволить свою жену и их будущего ребёнка? Боже… ему ведь совсем нельзя было волноваться!

Ульяна прикрыла глаза и попыталась абстрагироваться. Ей тоже совсем нельзя было волноваться. И на этом и стоило сосредоточиться.


Она поняла, что что-то не так, когда живот пронзило второй волной боли. От первой удалось мысленно откреститься и заверить себя, что это просто спазм от того, что неудобно сидела всё это время. Но когда всё повторилось, Ульяна почувствовала жуткий страх.

Вскочив на ноги, она заметалась по своей крохотной тюрьме, прислушиваясь к собственным ощущениям. Нет… всё должно быть хорошо, иначе просто не может быть.


Третий спазм понудил сложиться пополам и застонать от боли. Уля взвыла, упала на колени, и как только боль немного отпустила, поползла к лестнице. А дальше начался ад. Каждая ступень, которую она преодолевала, отзывалась внутри жуткими страданиями. Ей казалось, что она вся превратилась в оголённый нерв. Ульяна кричала, звала на помощь, но ничего не происходило и не заканчивалось, и когда она оказалась наверху и забарабанила в дверь, поняла, что надолго её не хватит. Спазмы скручивали её тело, выворачивали наизнанку, и не было этому ни конца, ни края.

– Б*я, Вьюн, Левика зови, – прозвучало в тот момент, когда Ульяна уже отчаялась. Дверь открылась шире и её втащили наверх. А больше она ничего не слышала, потому что провалилась в блаженную темноту.


Очнулась Ульяна от всё той же острой боли. Когда поняла, что её куда-то везут, даже дышать стало легче. Так нужно было оказаться там, где ей окажут помощь, где спасут их с Авериным ребёнка…

Голова закружилась, сознание снова стало уплывать. Ульяна лишь могла разобрать, что рядом с ней сидит тот самый Вьюн, а на переднем пассажирском сидении – Лев. Кто был за рулём, она не знала, да и знать не хотела.

– Что с этой сучкой может быть? Аппендикс, что ли? – истерично-весело поинтересовался Вьюн. – Ава, слышь? Аппендикс?

Ава… видимо Вьюн обращался к Аверину Льву. И она тоже носила Аверина… или Аверину. Неважно. Главное, что вынашивала ребёнка Олега.

– Правильно говорит аппендицит, – буркнул Лев и, повернувшись к ней, окинул ненавидящим взглядом. – Что с тобой?

И Уля решилась. Скрывать и дальше, что она беременна, и сейчас у неё мог быть выкидыш, было смерти подобно.

– Я малыша жду, – прохрипела она, балансируя между состоянием обморока и явью. – Скорее нужно в больницу.

И снова «поплыла».

То, что произошло дальше, стало новым витком личного ада. Нет, наверное, не ада. Чистилища. Ведь именно там проходят круги. Один за одним, пока душа не станет достойна рая.

Ульяна очнулась, не представляя, сколько времени прошло с тех пор, как в последний раз отключилась. Кажется, она была на обочине какой-то дороги. Её выбросили из машины в никуда? Оставили умирать?

Уля попыталась встать на ноги, но ей это не удалось. Она вновь упала на колени и, тяжело оперевшись руками о песок, смешанный со снегом, потрясла головой. Боли уже не было, или она попросту её не замечала, но туман в голове всё не исчезал.

Ульяна сделала то единственное, что могла предпринять на данный момент – поползла. Куда, она не знала и не понимала, просто двигалась, смешивая руками песчано-снежную смесь. Кажется, по бедрам текло что-то горячее, но она отказывалась думать, что это кровь.

Первая вспышка света остро резанула по глазам. Ульяна поняла, что это машина. Заставила себя подняться на ноги, но та уже была слишком далеко. Удалось побрести в никуда. Со всех сторон обступали холод и темнота. Отголосками в мозгу блуждали мысли о том, что сын Аверина попросту не мог поступить так с ней. Не могу выбросить на улицу. Но чем больше времени проходило, тем больше Ульяна убеждалась в том, что он не только мог, но и сделал это.

Она вскинула руку, когда на трассе вновь показалась машина, но и эта промчалась, так и не притормозив. А меж тем, состояние головокружения было слишком явственным, а желание лечь и уснуть – слишком острым.

Когда из-за поворота показалась ещё одна машина, Уля сделала единственное, на что ей хватило сил – шагнула на шоссе и взмахнула руками.

Она помнила в обрывках, как автомобиль всё же затормозил, как из него выбежала пожилая пара, которая принялась носиться вокруг, постоянно причитая. И помнила, что смогла выдавить лишь:

– Я беременна, мне срочно нужно к врачу.

Каким-то невероятным усилием она удерживала на поверхности сознание, когда её усадили в машину и повезли в больницу, но не смогла выдержать долго – потеряла связь с реальностью со слепой надеждой, что теперь ей точно помогут.


***

Когда ему позвонили из больницы, последнее, что мог предположить Олег, что это связано с поступлением к ним Ульяны. Он и ответил-то не сразу, полностью погружённый в то, чтобы поднять на ноги как можно больше людей .

То, что его девочку похитил собственный сучонок-сын Аверина, стало основным триггером в его жизни. Всё остальное как-то отступило на другой план.

– Да, – рявкнул он в трубку, но когда услышал то, что ему говорили, мгновенно подобрался.

– Ульяна Павловна Аверина – ваша жена?

– Да! Что с ней?

Сердце забилось тревожно и хаотично. Он ведь был уверен, что Уля сейчас у Льва…

– Приезжайте в шестую городскую, Ульяна Павловна сейчас в реанимации.

И ему стало окончательно нехорошо.

– Что с ней? – прохрипел он в трубку, но на том конце уже отключились.

Реанимация… страшное слово. Отсюда можно вообще не выбраться, здесь лежат перед смертью. Олег вскочил на ноги, принялся судорожно одеваться. По пути набрал номер врача – Михаила, и, заручившись его обещанием прибыть сразу, как только он сможет, отправился в больницу.


Ульяна показалась ему прозрачной. Тонкие бледные руки лежали поверх простыни, в одной из них красовался катетер от капельницы. Олега впустили в реанимацию на несколько минут и то – исключительно благодаря тому, что рядом с ним был Михаил.

Последний о чём-то разговаривал с врачами, Олег же стоял рядом с женой, стиснув зубы, и не понимал, что именно чувствует. Вернее, понимал, но эти чувства его пугали. Он испытывал жажду мести, такую всепоглощающую, что она сводила с ума.

– Олег! – окликнул его Михаил, и он встрепенулся. – Идём, кое-что нужно обговорить.

Что обговорить? Что они с Ульяной потеряли того ребёнка, который был зачат огромным чудом? И что в этом всём был виноват его родной сын?

Аверин наклонился и бесконечно бережно, словно это могло навредить Ульяне, прикоснулся губами к её лбу. А после вышел, уже дав себе обещание, что он лично разберётся с каждым, кто участвовал в том, что пережила его девочка. Пусть даже после его посадят пожизненно. Он разберётся. Иначе просто не может быть.


– Значит, смотри. Первое – кровотечение хоть и было довольно обширным, жизни Ульяны уже не угрожает. Второе – несмотря на выкидыш, репродуктивная система в норме. Удалять ничего не пришлось. У вас ещё будут дети. Ну и третье – с ними, конечно, придётся повременить до тех пор, пока Ульяна не оправится. Если она будет продолжать наблюдаться у меня, я гарантирую, что восстановление пройдёт в самые краткие сроки.

Это было последнее, о чём сейчас мог думать Аверин. Если раньше зачатие являлось для него основополагающим, то сейчас он понял – это всё полная хрень… которая совершенно неважна, если Ульяны не будет рядом. Всё, что изначально было своего рода деловым соглашением, теперь стало носить совсем другие оттенки и цвета. Ему не нужен был ребёнок без Ульяны. А вот Ульяна, даже без ребёнка, была необходима как воздух.

– Я сейчас вообще об этом размышлять не хочу, – хрипло выдохнул Олег, глядя прямо перед собой. – Мне главное, чтобы Уля поправилась.

– Она поправится. – Михаил кашлянул и внимательно посмотрел на Аверина, и тот мгновенно подобрался.

– Что-то ещё? Если есть, что сказать – говори. Я хочу знать любую деталь.

– Не знаю, важно это или нет, но… если тебя это успокоит… в общем, эта беременность могла закончиться подобным и без того, что пережила Ульяна. Плодное яйцо прикрепилось слишком низко… грузить всякими подробностями не буду, но была велика вероятность выкидыша и без стресса.

– Велика вероятность… – Олег хмыкнул и отвёл взгляд. Он знал цену этим словам. У него тоже до сих пор была «велика вероятность» рецидива. Но пока он не наступал, можно было надеяться. – Велика вероятность ведь не равно тому, что это случится.

– Не равно. Я просто думал, что это поможет… смириться с мыслью. Ну и всё же дети у вас ещё будут, я уверен.