Ульяну заполонил страх. Она помнила точно такой же разговор, когда Олег сказал ей, что болезнь, вероятнее всего, наступила потому, что он занимался самоедством. Допустить повторения было категорически нельзя.

– Ты не виноват. И я точно тебя не виню. Но и ты сам не должен этого делать. У нас впереди всё самое-самое лучшее.

Уля потянулась к губам мужа, и тот поцеловал её в ответ. В этот момент она верила в то, что все их беды действительно позади. Последующие два месяца пролетят мгновенно, и уже скоро они вновь погрузятся в ожидание ребёнка.

– Конечно, лучшее. Вон уже питомцами обзаводиться стали. – Аверин растянул губы в улыбке, которая получилась не слишком весёлой. На лице его отражалась такая усталость, что Ульяне снова стало стыдно. Нужно будет уговорить мужа взять несколько выходных, которые они проведут вместе. Будут ничего не делать, много отдыхать и быть наедине друг с другом.

– Да. А потом дети наши с ними подружатся, да ведь?

– Да.

Он крепче прижал её к себе и сделал глубокий вдох, будто бесконечно устал и вот теперь у него появилась возможность сделать передышку.

– Всё самое лучшее впереди, – повторил за Ульяной Аверин, и ей очень сильно захотелось, чтобы он поверил в это точно так же, как верила она.


Три дня, проведённые вместе с женой практически в безделье, стали своего рода отдушиной. Но усталость так или иначе давала о себе знать. И хоть Олег старался не показывать этого Ульяне, она всё равно это заметила.

– Ты себя хорошо чувствуешь? – нахмурилась жена, когда провожала его в первый после перерыва рабочий день.

– Нормально, – соврал он ей и, притянув к себе, поцеловал.

Не хотелось придавать чрезмерного значения тому, что совершенно этого не заслуживало.

– Ладно… – Уля всмотрелась в лицо мужа и пришлось сделать вид, что всё действительно хорошо. – Я думаю, нам стоит переехать домой. В город. Уже без мамы.

Аверин усмехнулся. Уж с чем-чем, а с этим он был согласен. Тёща в последнее время всё больше выказывала недовольство всем, что её окружало, и он сам задумывался о том, чтобы предложить вернуться из загородного дома в Питер. Естественно, порознь.

– И я так думаю. Вечером обсудим это за круглым столом.

Он вновь поцеловал жену, после чего обулся и вышел из дома.


Рабочий день подходил к концу. Олег мысленно готовился к тому, чтобы вновь потревожить своего врача. Те симптомы, которые стали его неизменными спутниками в последнее время, ему категорически не нравились, но и гипертрофировать он не желал. Вполне возможно, виной всему был стресс, который он испытал, и который сейчас давал вот такую нерадужную картину.

– К тебе жена твоя бывшая.

Дверь в его кабинет распахнулась без стука и Влад, едва успевший предупредить Олега о внезапном появлении Вероники, отступил, когда его отодвинула с прохода мать Льва. Её лицо было заплаканным, под глазами залегли тени. И Олег бы поверил в её горе, если бы не знал, какова на самом деле его цена.

– Спасибо, Влад, – кивнул он помощнику. Тот, с явственно читающимся на лице сомнением всё же вышел и закрыл за собой дверь, а сам Аверин указал на стул напротив.

Он знал, зачем здесь Вероника. Представлял себе, что примерно его ждёт, и даже был к этому морально готов.

– Я слушаю тебя. Но времени у меня немного, – сразу обозначил он то, в каких рамках, по его мнению, должна была протекать их встреча.

Вероника устроилась напротив и, скривив лицо, зарыдала. Аверин же смотрел на неё с тем самым сожалением, которое рождалось у него внутри с тех пор, как он понял, что его бывшая жена превратилась в пьяницу.

– Ты же знаешь, что Лёва сейчас в изоляторе?

Конечно, он знал. Лично посодействовал тому, чтобы сын попал туда, откуда бы его перевели куда подальше за решётку.

– Да. За то, что он сотворил с моей женой.

Губы Вероники поджались и превратились в тонкую полоску. Аверин понимал, что она сдерживается, и что в любой момент эта наносная маска безутешности слетит, превращая его бывшую жену в настоящую фурию.

– Помоги мне его оттуда вытащить… прошу.

– Ты сейчас серьёзно?

– Да. Он ведь твой сын.

– Он перестал быть им в тот момент, когда дёрнулся в сторону Ульяны.

Олег откинулся на спинку кресла, принимая обманчиво расслабленную позу, но в то же время цепко следил за каждым жестом и каждым вздохом Вероники.

– Нет! Он не перестал быть твоим сыном. И сейчас его сажают в тюрьму.

– Перестал. И повторить это тебе я могу сколько угодно раз. Лев больше мне не сын.

– Помоги мне его вытащить, прошу.

Аверин вздохнул. Помочь вытащить того, кого он и планировал закрыть… оксюморон.

– Нет. И это не обсуждается. Лёва будет сидеть за то, что сделал.

Он знал тот взгляд Вероники, которым она обожгла его после того, как прозвучали последние слова. Сначала её глаза сузились, как у кобры перед броском, а потом превратились в два тёмных бездонных колодца.

– Ты скотина… – выдохнула Вероника, а следом взмыла с места и нависла над столом. Олег в последний момент успел отстраниться от крючковатых пальцев бывшей жены, метившей прямо в его лицо. – Ненавижу тебя!

Она снова бросилась к нему, но её успел перехватить Влад, невесть откуда взявшийся в кабинете. Откинул прочь – не сильно, но так, что Вероника едва устояла на ногах. Она кричала что-то ещё, пыталась добраться до Аверина, а он… Ему вдруг стало плохо. Так, что перед глазами закружились чёрные точки. Олег рванул воротник рубашки в сторону, жадно схватил ртом воздух.

Влад, видя это, сначала шагнул к нему, но был вынужден начать теснить Веронику к двери. И только когда она оказалась за пределами кабинета, Аверин позволил себе откинуться на спинку кресла и закрыть глаза.

Он знал, что рано или поздно Вероника приедет и сотворит то, что она сделала сегодня. И был готов. Но почему почувствовал себя настолько хреново в этот момент – не знал.

– Я её выкинул из офиса, её больше сюда не пустят, – заверил его Влад, когда появился на пороге кабинета. – Ты как?

Он шагнул к Аверину, отточенным жестом достал из верхнего ящика пузырёк с нашатырём. Тот лежал там на всякий случай с тех пор, как Олег стал выходить на работу после лечения и не сразу понял, что может справляться с нагрузками.

Аверин отмахнулся, когда Влад поднёс нашатырь к его лицу и, сделав несколько поверхностных вздохов, проговорил:

– Фигово я. Давай лучше Андрею Иванычу звони. Надо с этим что-то делать.

И вновь закрыл глаза, не видя, с какой растерянностью на него посмотрел Влад, достающий из кармана мобильник.


В этот день Ульяне он соврал. Прежде всего потому, что врач настойчиво отправлял его обратно в Москву, откуда он совсем недавно приехал после обследования. Приехал, уверенный в том, что его страхи по поводу рецидива не оправдались. И вот теперь на вопрос Андрею, может ли онкология вновь проявить себя настолько стремительно, получил весьма неутешительный ответ.

«Во-первых, в тот раз могли чего-то не заметить. Если стадии ранние, это бывает. Во-вторых… человеческий организм – штука непредсказуемая и индивидуальная. Так что не тяни тигра за усы – поезжай».

Эти слова он раз за разом прокручивал в голове, когда вернулся домой и стоял под душем, пока Уля хлопотала на кухне. Ему было страшно, до паники и красных точек перед глазами, которые появлялись потому, что Аверин сдерживал адский крик, рвущийся наружу. Только не сейчас… Ему бы лет десять, он о большем и не мечтал. Чтобы ребёнка своего на руках подержать, побыть рядом, пока он растёт… а потом… Сука, ну почему всё вот так? Почему всё через какую-то задницу?

Он вышел из ванной минут через двадцать, хотя раньше особо не любил всех этих плесканий. Только если, конечно, с ним не было Ульяны. Растёр лицо полотенцем и посмотрел на своё отражение в зеркале. И вправду выглядел так, что краше только в гроб кладут. Да и одутловатость на лице появилась – как и тогда… в первый раз.

Ульяне он соврал. Вернее, не сказал, что сегодня пришлось обратиться к врачу. А вот о предстоящей поездке в Москву умалчивать не планировал. И уже примерно знал, что именно она ему скажет, потому смог загодя заготовить контраргументы.

– Как рабочий день? – спросила Ульяна, когда они сели ужинать.

Олег уткнулся в тарелку с мясным рагу. Жена будто бы знала то, чем он совершенно не планировал её тревожить.

– Всё нормально, – солгал он, отправив в рот еду, вкуса которой почти не чувствовал. – Дела и дела. Как вы? – Аверин кивнул на коробку со щенками, стоящую неподалёку. Видимо, Ульяна принесла малышей в кухню, чтобы следить за ними, пока готовила ужин.

– О, отлично. Никаких хлопот. – Она тоже принялась за еду, и всё это время Олег чувствовал на себе её взгляды, которые жена порой на него бросала. – Мне кажется, или ты какой-то не такой? – осторожно уточнила она, когда покончила с рагу.

– Да вроде такой. – Он постарался, чтобы голос звучал как можно беззаботнее. – Но новости у меня имеются.

– М-м… – Уля отодвинула от себя тарелку и подалась к мужу. – Значит, я не зря чувствую, что что-то не так.

– Мне нужно будет снова уехать в Москву. Не прямо сейчас, но нужно.

Она изменилась в лице в течение нескольких мгновений. Побледнела так, что показалось, что вот-вот упадёт в обморок. Пришлось снова сделать вид, что ничего особенного не происходит, хотя страх, который испытывал всё это время, теперь достиг критической отметки.

– Что-то случилось? – выдохнула Ульяна.

– Нет. Очередное обследование. Когда у тебя муж – в прошлом онкобольной – нужно быть к такому готовой. – Аверин подмигнул жене, внутренне морщась от того, как прозвучали эти слова.

– Я поеду с тобой. В этот раз это не обсуждается.

– Нет. Мне нужно, чтобы ты осталась здесь. По ряду причин.

– Каких же?

– Первое – завтра поедем в клинику, узнаем обо всём, что нужно будет сделать для подготовки к ЭКО. Два месяца пролетят очень быстро.