Терпеть снова и снова. И молчать. Беспомощно молчать.

Потому что свою постель он уже постелил. Или, что более точно, постель ему постелили. И все, что ему сейчас оставалось — только устроиться в ней.

Но не все так просто. А когда было просто? Потому что вместо того, чтобы просто встать на мертвый якорь[21], как положено, ну, или, по крайней мере, поступить так в отношении невесты, он пошел и поцеловал Пэйтон.

Он не сумел просто уйти. Не смог просто оставить ее в покое. О, нет. Только не капитан Коннор Дрейк, баронет и новоиспеченный полноправный партнер «Диксон и сыновья Шиппинг». Нет, ему понадобилось пойти и поцеловать ее. И тому не было никаких извинений: ни ударивший в голову лунный свет, ни слезы девушки, которую он никогда не видел плачущей. Ну, за исключением одного раза, когда ее обжег португальский кораблик[22]. Нет, он хорошо понимал, что делает. Точно так же, как был абсолютно уверен, что стал первым, кто коснулся ее губ.

Да кого он хочет одурачить? Он смаковал это знание точно так же, как наслаждался ее чисто инстинктивным откликом, которого он не получал ни от какой другой женщины… А как могло быть иначе? Пэйтон Диксон была слишком прямодушна, чтобы что-то скрывать.

И только тогда, когда она так храбро накрыла ладошкой его возбужденный член, он пришел в себя. Ее интерес был таким же искренним, как и страсть, с которой она отвечала на поцелуй. И, возможно, именно поэтому он поцеловал ее в самом начале. Где-то в глубине души он должен был доказать себе, что ошибается, что какой бы манящей Пэйтон Диксон ни была в своем куцем бальном платье и с зачесанными вверх волосами, она все еще оставалась ребенком, а не взрослой женщиной.

И доказал, но совсем не то. Он убедился в том, что абсолютно не прав, что она — женщина с головы до пят, женщина непохожая ни на одну, встреченную им раньше. Женщина, которая полностью отдает себе отчет в том, что хочет, и, как абсолютно недвусмысленно дала понять, хочет именно его.

Прекрасно. Так ему и надо. Поделом ему за то, что все эти годы не замечал, что женщина его мечты живет рядом, буквально под боком, пока не стало поздно.

Слишком поздно.

Он закрыл лицо ладонями.

— Коннор?

Нежный звонкий голосок заставил его подскочить так резво, словно кто-то ткнул его в спину кончиком ножа. Он увидел, как по садовой дорожке к нему приближается женская фигурка. Он поднялся и засунул руки в карманы, чтобы скрыть свидетельство возбуждения, которое не спало до сих пор.

— Бекки, — приветливо отозвался он. — Все в порядке?

— Хочу спросить у тебя то же самое. — Бекки Уитби отбросила со лба кудрявую прядку золотисто-каштановых волос. В лунном свете ее кожа сияла, а шаги были так же легки, как течение воды в фонтане позади него. — Всем интересно, куда ты ускользнул. Ты просто взял и исчез.

— Прости. — Господи, кажется, все эти дни он только и делает, что приносит извинения. — Хотел глотнуть немного воздуха.

Бекки приподняла изящную бровь:

— Ты запачкал сюртук?

Он с удивлением взглянул на нее:

— Прошу прощения?

Она указала куда-то позади него.

— Твой сюртук. Он промок.

Дрейк оглянулся и увидел, что сюртук, который он набросил на плечи Пэйтон, упал, оказавшись наполовину в воде. Он поднял его.

— Как глупо. Я и не заметил.

— Да, — Бекки улыбнулась ему. Ее улыбка была такой нежной. — А вот я вижу, Коннор…

— Да?

— Тебе не нужно жениться на мне. — Сейчас ее улыбка была не только мягкой, но и храброй. — Я хочу, чтобы ты знал об этом. Если не хочешь, то время еще есть. Я могу уехать…

Он уставился на нее.

— И на что ты будешь существовать? Моих денег ты не примешь. Как же тогда проживешь?

Ее улыбка чуть дрогнула. Но она вздернула подбородок и объявила:

— Как-нибудь сведу концы с концами. Как и всегда.

На одно мгновение — только на одно безумное, удивительное мгновение он позволил воображению безудержно разыграться и подумать об отмене свадьбы. Что он теряет? Ничего. Совершенно ничего. Его бабка ясно дала понять, что более чем готова к общественному порицанию, которое неизбежно последует за подобным поступком. А он станет свободным человеком. Свободным делать все, что захочет, идти, куда захочет… ухаживать за тем, за кем захочет.

Но нет. Если он расторгнет помолвку, то, не взирая ни на какие причины, лежащие в основе этого решения, его будут считать мерзавцем почище любого грубияна и хама. Никто, даже такая эксцентричная и чуждая условностям семья, как Диксоны, не сможет позволить себе появляться в его обществе, и даже сотрудничать с ним, особенно если пожелает продолжать перехватывать крупные торговые контракты у своего главного конкурента Тайлера и его «Тайлер Шиппинг».

И, что более важно, Росс Диксон никогда не позволит, чтобы его младшую сестренку заметили в компании человека, бросившего у алтаря свою невесту. Они лучшие друзья, это верно, но даже у дружбы есть свои пределы.

Нет, что касается Пэйтон Диксон, Дрейк — конченый человек, женится ли он завтра на Бекки Уитби или нет.

— Нет, — вежливо отверг он ее предложение, словно отказываясь от добавки за столом. — Все в порядке. Думаю, нам будет лучше довести дело до конца.

Он безошибочно смог распознать облегчение, которое выдали ее голос и румянец, вспыхнувший на щеках:

— О, как же я рада! У меня такие замыслы по поводу того, как мы можем отремонтировать этот разваливающийся дом. Ну, знаешь, осовременить его. Он ведь ужасно старомоден, Коннор.

У него не хватило духу объяснить ей, что послезавтра она навсегда покинет Дэринг-Парк, старомодный он или нет. Лучше дождаться свадьбы. В конце концов, по такой причине она не пойдет на попятный, да и будет меньше поводов для сплетен.

— Конечно, — согласился он. — А сейчас будет лучше, если ты вернешься в дом. Насколько я слышал, видеть жениху свою невесту перед свадьбой — плохая примета, а полночь уже миновала.

Бекки распахнула глаза.

— Ой, — всполошилась она. — Ты прав! Тогда, спокойной ночи, дорогой.

— Спокойной ночи.

Приподняв юбки, она поспешила обратно по той же дорожке, что и пришла — светлая и грациозная фигурка в полутьме. Дрейк стоял на месте и наблюдал, как она исчезает в доме. И только тогда он выдохнул и поднял лицо к ночному небу.

В тысячный раз за сегодняшний день он пожелал, чтобы ни один из них никогда не встречал Бекки Уитби. Как бы он хотел стоять за штурвалом «Константы», чувствуя под ногами покачивание палубы, а на лице — прохладный ветер Южных морей.

Он был уверен, что Пэйтон забудет его. Со временем. Хотя, решил он, женщины никогда не забывают свой первый поцелуй. Но ведь будут и другие поцелуи. Женщина, с внешностью Пэйтон Диксон, не смогла бы этого избежать. Скорее всего, уже через месяц она и не вспомнит о нем, унесенная потоком новых кавалеров, которых непременно привлечет.

А вот для него потребуется целый век, чтобы позабыть ее. Если он вообще когда-нибудь сможет стереть воспоминания о женщине, которая могла целоваться подобным образом.

И у которой такой точный хук правой.

Может быть, решил Дрейк, идея насчет выпивки не так уж и плоха.

И он отправился искать утешение в бутылке, понимая, что вряд ли найдет его где-нибудь еще.

Глава 9

Приоткрыв глаза, Пэйтон оглядела комнату, залитую серым утренним туманом, просочившимся сквозь оконные створки. Накануне вечером она забыла задернуть шторы и оставила окно открытым, поэтому теперь клубы густого утреннего тумана расползались по её комнате, делая всё — и главным образом простыни на кровати — слегка влажным.

Пэйтон потянула за эти влажные простыни и, застонав, укрылась ими с головой. Наступило утро. Но не обычное. Это было утро того дня, когда должна была состояться свадьба Дрейка.

Наступивший рассвет напомнил девушке, что накануне вечером она выставила себя совершеннейшей ослицей.

Свернувшись калачиком в коконе из простыней, Пэйтон крепко зажмурила глаза, пытаясь заставить себя снова уснуть. Ночью девушка почти не спала, ища удобное положение для головы. Но как бы она не передвигала подушки, заснуть ей так и не удалось. Тогда она стащила половину постельного белья на пол и для разнообразия попыталась устроиться там на ночлег. Ведь, в конце концов, Пэйтон прекрасно спалось на твердых палубах кораблей жаркими ночами, когда в кубрике было слишком душно.

Но ничего не получилось. И дело было не в том, что кровать — неудобная, а пол — твердый. Причина бессонницы заключалась в том, что голова была забита разными мыслями, а сердце полнилось переживаниями.

Какой же глупой она была. Пэйтон подозревала нечто подобное, но когда доказательства столь очевидны, как это было накануне вечером… Что ж, этого было вполне достаточно, чтобы лежать без сна в течение долгих часов, показавшихся вечностью, и сожалеть, что невозможно все исправить. Если бы она дала себе труд хорошенько подумать, то вернулась бы назад в комнату сразу после того, как вылезла из окна. Если бы она знала, чем закончится ее выходка, то никогда не вышла бы из комнаты. Даже несмотря на то, что в этом случае Коннор Дрейк никогда бы ее не поцеловал. Но в этот момент ее это уже мало заботило.

О, это было волнующе! Тот поцелуй был самым восхитительным моментом в ее жизни. Пэйтон не забудет его до самой своей кончины. Как раз в этом-то и заключалась проблема. Раньше она хотя бы не знала, чего лишается. Теперь знала, и потому будет еще труднее молча сидеть на церковной скамье и наблюдать за тем, как Коннор берет в жены другую.

В течение этой долгой бессонной ночи ей не давал покоя один-единственный вопрос: «Почему?»

Этот вопрос она задала и Дрейку, но не получила ответа. Почему он женится на Бекки Уитби? Тогда он ответил, что должен так поступить. Но это нельзя считать ответом. Совсем нет. Конечно, он должен. Только отъявленный негодяй может бросить невесту, когда перед ними уже маячит алтарь. Но это не объясняло, почему Дрейк однажды попросил Бекки выйти за него замуж.