Анастасия Пырченкова - Непробиваемый

– Сдать. Надо было сказать ему. Моё имя.

Я, наконец, снова смог шевелиться. Тут же прикрыл глаза. Вот только перед внутренним взором опять возник ангар. И представить жутко, что пережила Василиса, когда брат на её глазах убил двух людей таким варварским способом. Это же:

– Чертовщина какая-то…

Дьявол, вот что теперь делать с этим знанием? Пойти и реально сдать властям слетевшего с катушек брата? Или подождать? Вот только чего ждать? Того, когда он сам всё поймёт и хер его знает, что ещё придумает? Отыграется по-любому на Василисе. Нет. Этому точно нельзя дать случиться. Значит, сперва нужно спрятать Лисёныша, а потом устраивать разборки с Игнатом.

Пока я всё обдумывал, руки сами потянулись к мобиле, принявшись печатать на нём сообщение одному из парней, с кем служил. А ещё нужен новый телефон. Левый. О котором брат не будет знать. Нам обоим. И…

– Твою мать! – вдарил со всей силы по рулю, когда понял, что моё спокойствие начинает сдавать. – Мать-мать-мать-мать-твою! Пр-ридурок! – снова врезал по рулю.

И сам не знал, к кому относилось это высказывание больше: к себе или всё же брату. Наверное, к нам обоим.

Опомнился, когда хрупкие пальчики обхватили за ворот, потянули на себя, развернули, сместились на шею. Слёзы, застывшие в изумрудном взоре, никуда не делись. Но улыбнулась мне Василиса мягко и тепло. В то время, как в моей душе по новой расходилась пустота.

– Не злись, пожалуйста, – произнесла. – И… Знаешь… А давай просто уедем? Куда-нибудь. Подальше. Я попросила сделать мне новый паспорт. Мне и сестре. И тогда опеку забирать тоже не надо будет. С новыми документами сестра и так будет со мной, – провела по моей шее в успокаивающем жесте, погладила затылок. – Что скажешь? Можно ведь, да? Уехать. Вместе. Ты только не говори Игнату ничего. Я не хочу, чтобы всё стало ещё хуже, чем есть. Пожалуйста, Ярослав, – снова улыбнулась мне ласково.

Прижался лбом к её, обняв обеими ладонями заплаканное личико, и тоже улыбнулся. Вышло вяло, но как смог.

– Я не злюсь. Я в бешенстве, – признался. – На брата – за то, что посмел обидеть тебя. На тебя – за молчание. На себя – что не понял ничего сразу, не уберёг, просмотрел. Прости меня, – поцеловал нежно бархатные губы. – И нет, мы никуда не уедем, – заметил уже уверенней, отстраняясь и выпрямляясь. – Не так. Если у брата так снесло крышу из-за тебя, не факт, что побег поможет. Он будет искать, а когда найдёт… – нервно повёл плечом. – Нет. Надо иначе. Всё иначе, – уставился на дорогу, а затем выдохнул и завёл заглохший двигатель, продолжив путь в город. – Нужны новые мобилы, – пояснил свои действия. – И да, куколка, даже не надейся, что я забуду и не припомню тебе в будущем тот факт, что ты хотела лишить меня нашего ребёнка. Как и твоё молчание, – проговорил совсем мрачно.

И только сейчас заметил, что меня банально трясёт. Пришлось сжимать руки на руле как можно крепче и глубже вдыхать и выдыхать. Помогло мало. Внутри по-прежнему будто кто-то огромной кувалдой ударял по струнам нервов. Снова и снова. Всё сильнее и сильнее. Выплеснуть бы агрессию, да некуда. Не джип же разбивать. Нет, был ещё один способ, тем более, рядом находилась та, что могла мне в этом помочь. Но не до того сейчас. Есть дела поважнее моих эмоций.

– Отомстишь?

– Даже не сомневайся. Такое не прощают, как бы ни хотелось.

– Но ты ведь не расскажешь Игнату? Не в ближайшее время хотя бы, – попросила совсем жалобно.

– Нет. Не расскажу. Мне нужно время. Не знаю, сколько именно. И пути к отступлению для тебя, в случае чего. И паспорта новые тоже нужны, да. Ты – молодец, хорошо с ними придумала.

Послышался шумный выдох, полный облегчения. Сидящая рядом, подтянула ноги, уселась ещё ближе, обняла меня за плечо обеими руками и положила на него голову.

– Хорошо, что ты есть, – улыбнулась умиротворённо. – Люблю тебя.

Невольно хмыкнул и покачал головой.

– Ну да, теперь она меня любит, – проворчал, не скрывая ехидства.

И вот что странно, всего два слова, а успокоили похлеще самой лютой драки. Будто кто-то взял и переключил мой тумблер со значения «ярость» на «спокойствие и умиротворение».

– Лисёныш, – добавил уже с нежностью, целуя девчонку в макушку. – Мой.

– Угу. Я вообще многогранная. Могу и любить, и страдать мазохизмом одновременно, – потёрлась щекой о моё плечо.

Так и просидела всю дорогу до салона связи и на обратном пути. Отодвинулась только когда показался въезд на закрытую территорию пригородных построек. А к усадьбе мы оба подъезжали вовсе с каменными лицами. Правда, недолго получилось их сохранить. Стоило переступить порог дома, как из его глубины послышалось громкое и счастливое:

– Василиса-а-аа!

А следом на мою куколку налетел светловолосый вихрь, сжав в крепких объятиях.

Полина.

Сестра Василисы.

Василиса

Неспроста говорят, ложь – сладка, а вот правда – горькая. Зато полегчало. Очистилась. Больше нет никакой надобности держать в себе этот груз. Хотя не собиралась вовсе. Но жизнь порой подкидывает странные повороты судьбы, заставляет делать то, на что и вовсе не рассчитываешь… О том и думала, пока маленькие ручонки младшей сестры обвивались вокруг меня, крепко сдавливая. А ещё…

Какого хрена?!

Нет, безусловно я была очень рада видеть её. Вот только никак не покидало ощущение, что нельзя испытывать эту эмоцию. Ни в коем случае. Обманусь. Оступлюсь. Очень больно будет. И не факт, что мне самой.

– Ты как здесь оказалась?

Моя любимая зеленоглазка тут же насупилась. Задрала голову, глядя на меня исподлобья.

– А что у тебя с волосами? – спросила, но ответа не дождалась. – Жанна меня привезла. Твой Игнат сказал, и она привезла!

– Игнат? Мой… – окончательно прифигела я, пропустив упоминание о смене оттенка причёски.

Тот, о ком шла речь, появился аккурат на границе зоны холла и гостиной. Прислонился плечом к арке проёма, внимательно разглядывая нас обеих.

– На каникулы. Новогодние, – произнёс. – Решил немножечко порадовать. Вас обеих.

Теперь точно запретила себе радоваться!

Однако, вопреки всему, улыбнулась Орлову-старшему с благодарностью, затискав младшую Никольскую, подхватив ту на руки.

– Спасибо, – улыбнулась Игнату, на что он снисходительно кивнул.

Застывший рядом минутой ранее Ярослав, тоже опомнился.

– Мне кажется, пообщаться вы можете и не у порога, – холодно произнёс он. – И поставь её, она тяжёлая, – заметил как бы между прочим.

Как стылой водой окатило.

– Не такая уж и тяжёлая она, – заметила встречно.

Но сестру всё же отпустила. Присела перед ней на корточки.

– Дай-ка посмотрю на тебя, – взяла ее за руку и покрутила из стороны в сторону, как куколку. – Хм… – сделала вид, что призадумалась, напоказ придирчиво разглядывая. – Ты подросла что ли?

Полина на это радостно заулыбалась.

– На полтора сантиметра! – сообщила гордо.

– Да не, какие ещё полтора сантиметра? – тут же засомневалась я. – Если только полтора миллиметра. В ширину, – потрепала девчонку за обе щёчки.

Меня одарили таким возмущённым взглядом, что теперь уже я улыбалась.

– Ты тут уже освоилась? – выпрямилась я, по новой перехватывая руку сестры. – А зимний сад видела?

– Видела! – воскликнула восьмилетка. – Мне твой Игнат тут всё-всё показал!

Я на ровном месте чуть не запнулась.

– Серьёзно? Прям всё-всё? – переспросила я недоверчиво. – И давно вы двое тут, в таком случае? – хмыкнула. – А Жанна где? – вспомнила и о мачехе, которой не наблюдалось.

– Не знаю, домой, наверное, уехала. Как из аэропорта вышли, твой Игнат меня забрал и сюда привёз, – отозвалась Полина.

– У неё гемодиализ. Опаздывала, – добавил в пояснение Орлов-старший.

Оказывается, шёл следом.

– Гемо-диализ… – повторила за ним Полина. – А что такое гемодиализ? – заинтересовалась.

Я же нахмурилась.

Правда?

Или очередная ложь…

– Гемодиализ – это такая процедура, благодаря которой очищается кровь, – снова пояснил Игнат.

– А от чего ей очищать свою кровь? – озадачилась восьмилетка.

От собственного яда.

– Вот позвоним ей вечером и узнаем, – обозначила уже вслух.

– Угу, – согласилась Полина.

Я же вспомнила ещё кое-что.

– Разве ты не сказал, что будешь дома после обеда? Утром. Когда уезжал, – обернулась к Игнату.

Тот понимающе ухмыльнулся.

– Ещё вчера родной брат обвинил меня в том, что я вечно занят и не уделяю время своей семье. Вот, исправляюсь. Освободил для вас весь сегодняшний день, – заулыбался, разведя руками. – И завтрашний, кстати, тоже.

Что-то мне дурно враз стало…

До сада так и не дошли. Я остановилась на террасе. Там готовили стол к будущему обеду.

– Рановато что-то, – заметила я суету персонала.

– Я сказал, – пожал плечами Орлов-старший, помолчал немного, а после добавил издевательски-ласково: – Жутко голоден. С самого утра.

Кто мне скажет, почему столь навязчиво показалось, будто совсем не об обеде говорит? Слишком уж тяжело ощущается его взгляд, направленный на меня. И Ярослав, как назло, ушёл.

– Как долетела? – заставила себя отвлечься.

– О-о… – тут же оживилась Полина. – Там были хорьки! Представляешь?! – аж подпрыгнула на месте.

И всё…

Прорвало.

Дальше больше ничего спрашивать было не нужно. Только слушать. Ещё изредка от времени кивать. Так и подошло время к моменту, когда закончили накрывать на стол. Тогда и Ярослав к нам присоединился.

– …а ещё они умеют во-о-от так прыгать! – махнула рукой в воздухе Полина.

– А ещё они умеют кусаться, – снисходительно отозвалась я. – Да-да, кусаются, – добавила проникновенным тоном, склонившись над столом к сидящей напротив.

Просто потому, что прекрасно знаком мне этот сияющий в глазах сестрички азартный блеск.

– Мой хорёк кусаться не будет, – нахмурилась девочка.