Анастасия Пырченкова - Непробиваемый

– Как океанариум? Понравился? – продолжил расспросы, не спеша выдавать причину нашего нахождения в этой комнате.

Да и было интересно поизучать девочку. А ещё стоило как-то заслужить её доверие. Чтобы в случае непредвиденных обстоятельствах не пришлось отвлекаться на уговоры. Тем более, малышка явно прониклась симпатией к моему брату. И это при том, что Игнат не слишком любит детей. Удивительно, что согласился провести с сёстрами целый день. Для него это точно подвиг.

– Понравился! – вмиг оживилась девчонка. – Ты же видел? Там такие миленькие дельфинчики живут! – зажмурилась со счастливой улыбкой. – И акулы! Во-оот такие большущие! – всплеснула руками в разные стороны. – Но Василиса сказала, их мне тоже нельзя, – нахмурилась.

Невольно улыбнулся.

– Пожалуй, без акул, и правда, будет лучше, – согласился на свой лад. – А то попадут твои хорьки к ним в бассейн, и те их слопают быстрее, чем моргнёшь.

– Мои хорьки? – опешила Полина.

Я на это только подмигнул и уставился в сторону как раз вовремя закопошившихся зверьков в новой попытке покинуть пространство переноски. Полина тоже заметила копошение. Замерла. Прислушалась.

– А-а… Там… – произнесла настороженно. – Кто?

Шагнула мне навстречу. Но так и не решилась сократить оставшуюся дистанцию.

– А сама как думаешь? – улыбнулся ей хитро. – И да, если что, от гнева своей сестры сама меня спасать будешь! – ткнул в неё пальцем.

– Да она не умеет злиться, – хмыкнула Полина. – Она у меня самая добрая на всём свете! – заявила гордо. – Я даже когда любимую вазу Жанны разбила, Василиса за меня заступилась, сказала, что это она её нечаянно уронила, чтоб папина жена не злилась. А она знаешь как разозлилась? Ух, как сильно!

А у самой глаза так и горят любопытством.

– Это потому что она тебя любит, потому и защищает. Правда, я вот тоже брата люблю, но мы с ним вечно всё друг на дружку валили, а после ещё мстили втихаря потом, – хмыкнул, припомнив эти случаи. – Да, весёлое было времечко.

– Игнат – хороший, – призадумалась восьмилетка. – А разве хорошие мстят другим? – всё же решилась поравняться со мной, заглядывая в переноску.

– Мы были детьми, – пожал плечами, наблюдая за её манипуляциями. – Всякое бывало. Но при всём при этом всегда защищали друг друга, если кто-то одного из нас решал обидеть.

Впрочем, Полина меня уже почти не слушала. Только угукнула, шагнула ближе к переноске, открывая её, да так и застыла с приоткрытым ртом, с восторгом наблюдая, как две любопытные мордочки высунулись из приоткрытой дверцы и принялись осматриваться, внюхиваясь в окружающее пространство.

– Хорёчки-и-иии… – протянула с умилением.

Вот же, блин. Как мало для счастья надо бывает. Особенно, детям.

– На подоконнике пара буклетов о том, как за ними ухаживать, чем кормить и всё такое. Изучишь на досуге. Еда там же, в пакете. Разберёшься? Я пока им клетку соберу, – кивнул в сторону лежащих в углу стен домика, – а то, боюсь, нам с тобой точно по тыковкам настучат, если кто из персонала заметит их бегающими по всему дому. Наша управляющая, знаешь ли, и половником огреть может, – рассмеялся коротко.

– То есть, это мне хорёчки? – недоверчиво уставилась на меня. – Правда мне? – округлила глаза со счастливой улыбкой, а немного погодя и вовсе запрыгала от радости. – Хорёчки! Хорёчки! Такие замечательные хорёчки! Ур-ра!

И только потом решилась потянуться к одному из зверьков. Сперва затронула, потом погладила. Я же, понаблюдав ещё немного, поняв, что те ведут себя вполне прилично для животных, действительно сосредоточился на собирании для них клетки. Тем более, заняло это не так уж много времени.

– Готово, – оповестил весело смеющуюся девочку, усевшись прямо на пол рядом.

Животные уже вовсю бегали по ней, стремясь зарыться в её длинные волосы, отчего девочка изредка повизгивали и тискала их в ответ.

– Ой, так здорово! – зелёные глаза по-прежнему горели радостью и восторгом. А ещё через секунду меня крепко обняли за шею. – Спасибо! – выдохнула Полина.

– Да не за что. Но сделай милость, не таскай их с собой по всему дому, ладно? Играй с ними в комнате. А то ж точно секир башка будет. Причём, мне в первую очередь.

– Половником огреют, да? – грустно вздохнула Полина.

– И им тоже, – хмыкнул. – Надо просто подготовить народ к такой новости. Чтоб не пугались. И не прибили малышей с испуга. Кстати, имена уже придумала? Два мальчика это, если что.

– Хм… – протянула Полина. – Братья, получается, да?

– Да. Потому и не стал разлучать. За второго обидно стало, – погладил пальцем одного из хорьков, по-прежнему сидящего на её плече, в то время как второй с присущим ему природой любопытством принялся изучать комнату.

– Если братья, тогда и назову, как тебя и Игната! Чтоб такие же неразлучные были! – сообщила гордо. – Вот этот – будет в честь тебя, – ткнула пальцем в того, которого я только погладил. – А там – Игнат!

Вот тут я закашлялся. Воздухом подавился.

– Спасибо, – поблагодарил за оказанную честь.

– А что? Вдруг Василисе тоже понравится, и она тогда их точно разрешит оставить? Она же любит Игната. И этого тоже полюбит тогда!

Внутренне передёрнулся от её слов. Но на деле просто улыбнулся и погладил девочку по голове.

– Ладно, малыш, мне нужно к брату. Я же могу тебе доверить этих хомячков, да? – поддел её.

– Это же не хомячки, – меня одарили таким взглядом, словно я несусветную глупость сморозил.

– Хомячки, хорьки, один фиг грызуны, – щёлкнул малышку по носу. – Ладно, пойду я, – поднялся на ноги.

– А можно я их сразу к себе отнесу? – посмотрела на меня с надеждой.

– М-м… А Василиса? – протянул с сомнением, как никогда ярко представив себе её реакцию на такое соседство.

– Она спит! Я ей утром всё-всё сама расскажу! – сложила ладошки вместе перед собой в умоляющем жесте. – Ну, пожа-алуйста!

И я слабак, да. Потому что сдался. Просто невозможно смотреть в эти большие зелёные глаза и отказать. Хоть в чём-то. Как у куколки только получается?

– Ладно. Но если они её разбудят, кричи на весь дом. Я лучше сразу в город свалю. А то твоя сестра из меня сама того же хорька, чую, сделает. Так и представляю себе эту картину, – с губ сорвался смешок.

Ответом мне послужил заливистый девчачий хохот.

Я снова потрепал Полину по волосам, и вместе мы направились на выход.

– Ты такой большой, а Василиса такая маленькая в сравнении с тобой, но ты её боишься! – пояснила своё веселье восьмилетка.

– Мне моя тачка ещё дорога, знаешь ли. А она вдруг снова разрисует её, и на этот раз какими-нибудь ромашками с сердечками розовыми… Нет уж, – передёрнул плечами.

– Ого… – тоже впечатлилась Полина.

– Хотя… Как думаешь, розовый цвет волос твоей сестре пойдёт? – призадумался, открывая дверь и ловя одного из хорьков, который решился прошмыгнуть в коридор самостоятельно.

– Не зна-а-аю… – реально призадумалась.

– Тогда надо узнать! – постановил я. – Завтра куплю краску, посмотрим!

На меня уставились с непередаваемым ужасом.

– Серьёзно? – разинула рот.

– А ты думала, откуда у твоей сестры зелёный цвет волос? – ухмыльнулся.

Не ответила. Скосилась на меня с опаской, нервным жестом пряча свою косу за спину.

– Не боись, малая, будешь любить мой джип, я буду любить твои волосы, – заверил я её.

Малышка вздохнула.

– Папа тоже любил свой джип больше, чем нас с сестрой, – покачала головой, подхватила обоих хорьков и поплелась в комнату напротив.

– А у нас папа любил больше всего работу. У каждого свои тараканы, не расстраивайся. Зато у тебя замечательная сестра, которая любит тебя сразу за всех.

– Я не расстраиваюсь. Василиса сказала, что больше нашей мамы нас всё равно невозможно никому любить. Так сильно она нас любила, – улыбнулась, хотя вышло грустно.

– И это правда, – приобнял Полину за плечи, открывая перед ней дверь спальни Игната, где сладко продолжала спать Василиса. – Ладно, малыш, спокойной ночи тебе. Вам обеим.

Улыбнулся ещё раз ей на прощание и направился, наконец, к брату. Тот пребывал на прежнем месте, где я его оставил полчаса назад. Пьянее прежнего.

– Ну, теперь ты рассказывай, что и где болит, – вздохнул, закрывая за собой дверь и подходя к столу. – Или нет, – добавил через паузу, поняв, что Игнат банально спит уже.

С недопитой бутылкой в обнимку.

И вот что с ним делать?

Помогать, не помогать?

Или придушить, пока есть такая возможность?

Но совесть так некстати напомнила, что так поступать бесчестно, особенно, с тем, кто тебе так доверяет, что не боится и спину подставить под удар. И вот последний факт вынудил со вздохом признать поражение. Скорее всего, я совершал ошибку, но и иначе не мог. Всё же прав он был, говоря про мою тягу к справедливости.

Правда, на телефон такую картину запечатлел. Сделал в редакторе приписку «Игрушки бывают разные» и отправил ему на почту. Пусть утром полюбуется на себя. После убрал телефон обратно в карман, примерился, присел, закинул брата себе на плечо, с кряхтением поднялся и направился прочь из кабинета.

– Как ребёнка, ей-богу, – проворчал, тяжело дыша. – Только вместо ребёнка, бочонок с ножками, полный алкоголя.

Брат даже что-то попытался ответить.

– Спи уже, – отмахнулся я от него.

Медленно поднялся по лестнице, дошёл до нужной спальни, там и сгрудил свою ношу прямо на кровать. Чуть подумал и стащил с него одежду. Ещё и одеяльцем заботливо прикрыл весь срам.

– Ну, прям как в наши девятнадцать, – горько усмехнулся при виде такой картины.

Жаль, нам давно не девятнадцать, и мы далеко не те, кем были раньше. Хуже. Намного хуже. Всё. И как разгрести теперь это всё безболезненно для нас с ним, я так и не придумал. Потому что невозможно это. А жаль…

Василиса