— Ромыч, ты такой рассудительный, что иногда даже страшно. Но сливы-то у всех раковин одинакового размера!

— А если выберем какой-нибудь дикий эксклюзив?

— А что нам помешает вернуться и поменять? Не выходя из магазина?

— Соколовская, я с тебя балдею… Вроде в ремонтных работах шаришь, а логика все равно — женская!

На такое заявление я ни капли не обиделась. Но новеньким сифоном в упаковке в друга всё равно кинула. На всякий случай, так сказать!

— Логика у меня женская… Хорошо, мужчина! Вот тебе отдел скобяных изделий и задание. Кто быстрей найдет крепеж для раковины, ты со своей логикой или я, со своей, наполовину женской!

— Лады, — ухмыльнулся Ромка… и тут же сбежал в ближайший ряд вместе с тележкой, не дожидаясь команды.

Ах, так, да?

Ну, ла-а-адно…

— Девушка, — улыбаясь во все свои белые, слава богу, зубы, я со всей очаровательностью подкатилась к первой попавшейся работнице в бело-зеленой форме. — А вы не подскажете мне, где…

Короче, едва Ромка успел досмотреть один ряд, как в конце другого его уже ждала гордая я, небрежно помахивая пакетиком с двумя гигантскими дюбелями и прочей мелочевкой. Обиженно-оскорбленная мордашка друга стала мне лучшей наградой!

— Ладно уж, гений частного сыска и мастер девичьей дедукции. Что там еще надо?

— Сверло под дюбели по бетону и такого же размера сверло по кафелю. И герметик не забыть, чтобы у стенки промазать. И вообще, что ты у меня-то спрашиваешь? Кто из нас мужчина, а? — ехидно подколола я. Не удержалась!

Правда, ответ получила не совсем тот, который ожидала. Точнее, совсем не тот!

— Мужчина-то я. Но на эту роль почему-то всегда претендуешь ты. Прав был Макс, Соколовская. Меняться тебе надо.

— Чего?!

От моего вопля, кажется, содрогнулись все ближайшие стеллажи и заискрились все розетки. Даже неработающие! Нет, я догадывалась, что Ромашка с моим шефом, надеюсь, бывшим, спелись и спились… Но что б вот так, до подлого заговора супротив меня лично?

Да я же за это Андреева сейчас болгаркой казню и не помилую!

— Того. Положи на место ножовку, Соколовская, она по металлу. Сломается раньше, чем ты отпилишь мне хотя бы палец, — миролюбиво парировал дружочек в цветочек, невозмутимо оттесняя меня тележкой от других острых и травмоопасных предметов. — Я если серьезно… Птаха, ты же знаешь, ты лично меня устраиваешь целиком и полностью. А…

— Птаха и Гуф тоже были закадычными друзьями, — сердито пыхтела я, прихватив-таки тубу с прозрачным герметиком. — А по итогу все закончилось самым позорным реп-батлом за всю историю Версуса[1], стоимостью в три миллиона!

— Тьфу, — Ромчик едва сдержался, чтобы не сплюнуть. — Будь сейчас времена инквизиции, я сжег бы тебя лично, их не дожидаясь!

— Да за что?!

— Да за ересь! — отбрил белобрысый мой друг. — Аська, ну почему нельзя быть, как все девушки, интересоваться женскими делами?

— Будь это так, мы бы сейчас не по строительному магазину гуляли, а по складу косметики. Я — громко цокая семнадцатисантиметровыми копытцами, ты — обвешенный пакетами и пакетиками с ног до головы. И всё это под мое восторженное бесконечное нытье, о том, какой же он все-таки пусейчка, этот Егор Крид, и как нехорошие хейтеры снова хотят обидеть Олечку Бузову!

— Фу-у-у…

— Вот! — радостно подпрыгнула я, грозно щурясь. — Надо? Так я могу! Ты представляешь…

И что вы думаете? Этот гад, который мой друг, просто взял… и размашисто меня перекрестил!

— Прости Осспади, ею душу грешную…

— Не поминай имя Господа всуе!

— М-да. Прав был Макс все-таки…

— Имя нечистого — тем более!!

Мы впились друг в друга острыми взглядами, как два средневековых дуэлянта на шпагах, невесть как оказавшихся посреди вполне современного магазина. Я была зла, Ромка — настойчив и упрям… И всю нашу идиллию прервал приторно-вежливый консультант, явившийся из ниоткуда, словно черт из табакерки:

— Я могу вам чем-нибудь помочь?

Тьфу. Развелось вокруг нечистых!

— Да, пожалуйста, — бросив мне угрожающий взгляд в духе «мы еще с тобой поговорим», повернулся к нему Андреев, наклоняясь и небрежно опираясь на тележку. — У нас тут ЧП небольшое в быту произошло. Нужно заменить раковину, которую кое-кто расхе… был неаккуратен с ее эксплуатацией. Представляете, да?

— Ну, что вы, — обаятельно улыбнулся парнишка в белой футболочке. — С каждым бывает. Не ругайтесь на супругу, мы что-нибудь обязательно вам подберем. Идемте. Размеры знаете?

— Аха-ха! — тут же закатилась, глядя, с каким непередаваемым взглядом Ромка провожает спину удаляющегося продавца. — Вот так-то, Андреев! Съел? Запомни, настоящий мужчина никогда не жалуется по двум поводам: на жену и машину. Потому что сам выбирал! Так кто ж виноват, что тебе досталась пацанка с грязным пузом и неземной любовью к инструментам? А какая тебе досталась теща? У-у-у!

— Ну, Соколовская, — вы думаете, эта язва поджелудочной железы уелась? Да как бы не так! Он подошел, приобнял меня за талию, и ласково шепнул на ушко. — В таком случае, как хорошо, что продавец-консультант властью работников ЗАГСа не обладает, да?

И, дружески хлопнув меня по плечу, насвистывая, удалился в сторону длинных рядов с нагло белеющей сантехникой. Остав меня одну, обалдевшую и с челюстью отвисшею. Вот какая из него после этого Ромашка, а?

Гербарий он. Из Венериной мухоловки! Палец в рот не клади, зажует быстрее мухи!

К счастью, мой трепетный цветочек, то ли чувствуя за собой вину, то ли пытаясь подлизаться, но, как и обещал, выдал мне полный карт-бланш. Даже стоп-лист, как в лучших ресторанах, припрятал! Ух, и оторвалась моя душенька…

Через час-другой, по-моему, Ромка уже и сам был не рад моему энтузиазму. Но, так или иначе, загладить вину он сумел. И вскоре мы, загрузив вместительный багажник руками местного населения племени грузчиков, отбыли домой, под мое радостное мурлыканье и интенсивное жмаканье сквишика.

Еще пара таких подарков, и даже готова простить другу его возмутительно-неправильную ориентацию!

Которая, кстати, подвергалась сомнению с моей стороны ни раз, и даже не два. А может, просто мне так не хотелось в это верить. Ну как? Ну, вот как, глядя на сильного, красивого, и мужественного парня, одной рукой таскающего свертки с деталями нового гарнитура, можно поверить, что он не совсем мужчина? Не хо-о-очу!

А надо…

Как бы то ни было, поздно пить боржоми, когда почки лежат на столе патологоанатома. Вот и я, повздыхав о своей нелегкой судьбинушке, прихватив ящик с инструментами, расположилась в комнате своего цветочка. Андреев честно занялся разбором старого гарнитура, я с воодушевлением взялась за новый, включив музыку на телефоне и мурлыкая себе под нос. Кто-то любит вязать, кто-то вышивать, кто-то пазлы складывать… А я вот мебель собирать люблю!

В общем, когда Андреев закончил с удалением всего старого и уже напугал домашнюю шальную кошку перфоратором, у меня уже была готова новенькая, глянцевая, черно-белая тумба под раковину!

— Н-да, уж, — выдал вердикт Ромашка, небрежно подпирая дверной косяк своим крепким, чутка вспотевшим плечиком. — Кто о чем, а Аська как всегда.

— Ты о чем? — поинтересовалась, предупредительно пожужжав в его сторону шуроповертом. Вот только его нотаций снова не хватало… мне еще ножки прикручивать! А с шурупами во рту так сразу не пошлешь, ага.

— О чем? — вскинул парень свои темные брови. — Соколовская, да ты сияешь, ты в курсе?

— Угу, — буркнула, вкручивая очередной шурупчик. — Ток не говори опять, что это не женское дело.

— А что мне за это будет? — ухмыльнулся друг.

— Ужин приготовлю, — пообещала первое, что в голову пришло. Не то, чтобы готовка в моем случае дело заранее проигрышное и неблагодарное… Готовить, если честно, я люблю! Не для себя, так для Ромки. Но и выбирая между кухней и инструментами, что я предпочту? Пра-а-а-авильно!

— Какое соблазнительное предложение, — задумался Ромчик, опускаясь на корточки ради разнообразия. — Я, в принципе, не против.

— Но?

— Но?

— Но, — кивнула я, выплевывая саморезики. Поработать мне сегодня явно не дадут! — В твоих словах так и читается «но». Что тебя опять не устраивает, привереда?

— Я тебе уже говорил, — хмыкнул мой нудный товарищ. Вот же патефон с заезженной пластинкой! — Но я бы хотел, чтобы помимо готовки, ты все-таки согласилась на предложение Макса и занялась, наконец, собой.

— Что-то не помню, чтобы эта гнусная начальственная морда мне что-то предлагала, помимо хамства и его бодрого ЧСВ.

— За это в торец он уже получил, — пожал плечами Андреев. — А если бы кто-то не наклюкался в доску шефским коньком, то знал бы, что ему предлагают помощь в смене имиджа. И в приобретении уверенности в себе и всего остального, что положено женскому полу. И высокооплачиваемому работнику крупной фирмы.

— Да не пила я его коньяк!

— Ага, тараканы ухайдокали. Соколовская, ты только это услышала?

— Считай, только это, — кивнула, плюхаясь на пол и принимаясь распаковывать вторую упаковку, на сей раз с зеркальным шкафчиком на стену. — Не горю желанием, чтобы бла-а-агородный меценат в лице Козырева, да лепил из меня статусную профурсетку во имя процветания его конторы. Всё, Андреев, не беси — у меня тут психика нежная, стекло хрупкое, а рука с инструментами тяжелая! Хочешь еще что-нибудь поменять?

— Буду благодарен, если ты грохнешь ванную — давно хотел поставить на джакузи, — со вздохом ответил друг, поднимаясь. — Но боюсь, для этого тебе придется уронить в нее болгарку. Включенную! А над предложением Макса ты все-таки подумай.