Само тошно от этой жизненной тавтологии, ей-богу…

Как бы то ни было, времени на нюни уже не оставалось. Совсем. По моим расчетам Гаспар уже обнялся в аэропорту Шарль де Голя со всеми своими встречающими, и уже без устали трещит обо всем и сразу по дороге в родимый дом. Как уже говорилось, французы не путает личное с рабочим, а значит, сначала он как следует отдохнет после перелета, и уже после займется делами насущными. Говоря проще, тянуть мне уже некуда. Часов так шесть-семь, ну может восемь, и меня ждет настырная трель телефона вкупе с его присатвуче-милой заботой и прелестно-невыносимыми упреками.

Так что, хочешь, не хочешь, можешь, не можешь, но надо тебе, Асенька, брать себя во взбледнувшие рученьки, сменить старую уютную пижамку и ехать за тридевять земель в тридевятое царство.

В царство офисной техники, сплетен в курилке, и жестокой коварной планерки… И не стоит забывать и о долгой, долгой дороге в неудобной карете, ползущей по старому маршруту, стабильно выплевывающей в воздух выхлопные газы под бесконечные крики «за проезд передаем!».

Не та нынче жизнь у современной золушки, ох, не та!

На высоченное стеклянное здание, такое тошнотворно знакомое, я пялилась как сова на чужой пруд с бодуна — и пить вроде хочется, и не хочешь, чтобы незнакомый крокодил тебе голову откусил…

Вот только крокодилов я там не встретила. Я вообще, никого из знакомых не встретила, разве что охранника на подземной парковке! В остальном же, некогда мое прелестное агентство теперь уже не напоминало привычный ленивый улей. Здесь теперь царила совершенно другая атмосфера. Такая… дорохобохатая! И люди были точно такие же. Модные, деловые, говорливые, смотрящие на других свысока. Из старых работников не осталось практически никого, заменили даже Ритку!

И я с горечью вынуждена была признать, что потерла и эту часть собственной привычной жизни. Маленькой соломинкой в прошлое осталась только наша уборщица, она же и сопроводила меня в мой бывший кабинет, когда новая охрана на этаже начальства пыталась меня вытурить.

Прям удивительно, как она свое место удержала! Начальником службы безопасности ее поставили, что ли? На страже ведра и тряпки, бугага!

— Как же так, Асенька? — покачала головой тетя Люся, пристраивая руки на новенькой швабре, пока я неторопливо и малость педантично собирала в заранее заготовленный рюкзак все свои скромные пожитки. — Уж не осталось никого из наших, новые все, воблы крашеные… тьфу, смотреть тошно! Носы задерут, грязь разводят, хамят. Уж я бы этот гламур проклятущий! Этот новый, как увольнять всех начал, так мы взвыли. Никого ж почти не оставил! А кого оставил, те сами по уходили.

— А что ж вы-то не ушли? — поинтересовалась, поглядывая на медленно загружающийся ноутбук и прицепленную к нему технику, и с тоской понимая, что не могу себе такую позволить.

— А куда ж я пойду-то под старость лет? — удивилась тятя Люся. Я ж на пенсии почти как десяток лет сижу. Кто еще меня возьмет? Ты, дочка, моих ошибок не повторяй, работай как следует смолоду, и зарплату в конвертах не бери. Все через трудовую и бумаги! Иначе придется, как мне, с моим склерозом тряпкой махать.

— Я думала вы еще пенсионного возраста не достигли, — почти натурально удивилась, дождавшись таки полной загрузки, и ловко засовывая в сканер первый паспорт.

— Ой, да не льсти мне, девка, — отмахнулась бодрая старушка в цветастом платке… эм, пардон, бандане! Веселой такой черной бандане с черепками. Опять у внуков стырила, что ли? — Тоже мне, льстить удумала. Ты мне вот, что скажи. Неужели и ты уходишь?

— Ухожу, теть Люсь, — покивала, в темпе вальса засовывая в алчный аппарат второй паспорт. — Деваться некуда.

— Эх, Аська, Аська, — покачала головой уборщица, ранее не баловавшая меня своим вниманием. Ну тут ее можно понять — поговорить-то стало отчаянно не с кем! Пока она теперь себе новых врагов путем избиения мокрой тряпкой наживет… — Я все ждала, думала, хоть ты вернешься, за кабинетиком твоим ухаживала. Смотрю, переводчика-то нового нет, думаю, ай, Пашка, ай молодец, хоть Асеньку нашу оставил! А тут вон оно как.

— Ну, звиняйте, теть Ась, — развела я руками, пуская на распечатку отсканированные на ноутбук листы. На всякий, как говорится, пожарный! — У меня теперь своя дорога. Работу повыгоднее нашла. И поспокойней.

— Хорошо тебе, — чуть завистливо вздохнул местный суровый работник метлы и тряпки. — Хорошая зарплата всегда заманчивей. А знаешь, что… я тут краем уха слышала, как шефы-то эти наши болтали. Мол, если один из них тебя уговорит остаться, тебе оклад повысят. Ты погоди, Асенька, собираться. Я сейчас ему скажу, что ты здесь. Может, и уходить никуда не придется!

И усвистела так, будто на швабре своей в полет отправилась!

— Чудненько… — только и протянула я, плюхнувшись по привычке за свой рабочий стол, на старенькое, но отремонтированное кресло. Протянула руку, зацепила чашку-черепушку, сделала глоток крепкого кофе… — Тьфу ты!

Вот, что значит, сила привычки. Я даже не поняла, когда сделать кружку бодрящего себе успела!

Хотя, чего тут греха таить?

Я поднялась и, запустив ноутбук на отключение, уселась на подлокотник крохотного диванчика, оглядывая некогда родной чулан, в котором теперь без всех моих многочисленных вещей оказалось непростительно пусто. Как и у меня в душе, в принципе. Здесь было знакомо все, от первой до последней трещинки на стенах, подпалины на столешнице, вытертые пятна на линолеуме… Покидать это место было откровенно жалко, практически до натуральных таких слез в глазах. Но и оставаться я тоже не собиралась.

— Значит, ты все-таки решила уйти.

— Решила, — невозмутимо пожала плечами, продолжая потягивать кофеек и восседать на подлокотнике дивана, не обращая внимания на явление незваного гостя.

А кто у нас стал почетным гостем, как вы думаете? Правильно, тот, которого нифига не ждали, Максим свет Сергеич собственной, невыносимой персоной! Вот только, честно сказать, там и выносить-то особо было нечего — мне на его явление было параллельно. Уже.

Я прекрасно понимала, что хоть одного откровенного разговора мне не избежать.

— И отговаривать, я так понимаю, бесполезно? — усевшись рядышком, раскинув длиннющие ноги в деловых брюках, поинтересовался мой бывший. Начальник, блин, бывший!

— Ты догадлив, — тихо усмехнулась в кружку, уже не чувствуя какого-либо там стеснения или неловкости. Надоело как-то. — Собираешься отговаривать?

— А есть смысл? — изумлено выгнул брови шеф. А потом вдруг спросил как-то странно серьезно. — Настя, ты на меня злишься?

Я подумала, подумала… И решила сказать правду:

— Нет. Я даже благодарна. В чем-то.

— Надеюсь, только в хорошем?

— Самом лучшем, — тихо рассмеялась в ответ. — Например, не доверять людям. Шучу, не напрягайся. А если серьезно — я не обижаюсь, Максим. У тебя были свои интересы, а у меня свои. И они почти совпадали, да. Подумаешь, немного обидела твою сестру. Подумаешь, ты втоптал меня в грязь. Подумаешь, решил поиграть в пылких влюбленных… кстати, бездарно поиграть. Подумаешь…

— Соколовская, не борзей, а?

Не выдержав, я расхохоталась, а после откинула голову на плечо шефа — и теперь уже точно бывшего. Не знаю, радует меня это или огорчает… Во всяком случае, расходимся мы друзьями.

И это действительно чудесно.

— Ладно тебе, — фыркнула, ткнув его локтем в бок, так и не выпустив из руки любимую кружку. — Знаешь… я буду скучать по этой фразе. Серьезно!

— Могу звонить иногда, напоминать о себе, чтобы слишком не зазнавалась, — хмыкнул Макс. А потом, помолчав, все-таки приобнял меня за плечи. — Без обид?

— Без обид, — согласно кивнула. А потом, поседев немного, все-таки поднялась. — Что было, то было. В конце концов, именно благодаря твоей страстной попытке меня перекроить, я получила хорошую работу. Фиговый из тебя закройщик, конечно, а уж портной…

— Соколовская…

— Не борзей, помню! — хохотнула, закрывая ноутбук и принимаясь заталкивать его в рюкзак вместе с отпечатанными листами. — Оформишь увольнение сам? По-дружески?

— Не вопрос, — пожал он плечами, продолжая внимательно соблюдать за моими сборами. — Уверена, что не хочешь остаться?

— Ой, только не говори, что получил по шапке за утерю такого сотрудника как я, — от души похихикала… ну, пока не напоролась на чью-то серьезную морду. Даже присвистнула, приседая на край стола. — Да ла-а-адно!

— Прохладно, — хмыкнул Максимка Сергеевич, тоже поднимая свою шефскую пятую точку. — И я не стану уговаривать тебя или вставлять палки в колеса. Так что цени.

— Ценю, ага. Слушай… это такое искупление за грехи?

— Ну, в качестве отмщения я всегда мог бы испортить тебе репутацию так, что тебя даже в сельскую школу не приняли бы преподавать, — пожал тот плечами. — И у меня бы это получилось. Но я не настолько жалок, чтобы мстить девушке. Ты всегда мне нравилась, Соколовская. Считай, что это моя благодарность.

— Ты как был засранцем, так и остался, — закатила я глаза, понимая, что горбатого могила исправит. Вот нет бы признаться, что да, накосячил, да, раскаялся, да, извиняюсь и гадить напоследок не буду. Но не-е-ет.

Стоит тут, выеживается!

— Что есть, то есть, — развел он руками. — Не появилась еще та девушка, что наставит меня на путь истинный. Хотя у тебя такая возможность была.

— Ох, ты бы не зарекался, — пригрозила, с трудом, но все-таки запихивая в карман кружку. И с еще большим трудом, но водружая гигантский вещь-мешок за спину. — А то огребешь бумеранг по темечку. Грохнется на тебя грузовик с пряниками, сам потом рад не будешь! Уф, ну ладно. Пошла я. Покойтесь, как говорится, с ми… тьфу. Оставайтесь с миром, вот!