Степанида Воск - Несильно беременна

— Просыпайся, Мариночка! Просыпайся, куколка ты наша упакованная, — по щекам раздавались легкие похлопывания. Я старалась не морщиться и делать вид, что ничего не чувствую. — Ничего не получается. Заяц, принеси воды. Быстро.

В сознание меня приводил мужчина. Только я точно не могла определить кто конкретно. С закрытыми глазами это не так-то просто сделать.

— Батя, с ней все нормально? Может она того? — услышала обеспокоенный голос.

Похоже, что кто-то глубоко проникся желанием быстро разбогатеть, получив наследство Поклонского.

— Чего «того»? — раздражение Розанова передалось даже мне.

— Окочурилась, — боязливо ответил подручный бандита.

— Типун тебе на язык. Какое окочурилась, она мне еще бабки должна. Бегом неси воду. Я в фильмах видел, что обморочных именно так приводят в себя, — распорядился мужчина.

— Так она не обморочная. Она под снотворным, — принялся умничать один из бандитов.

— А какая мне разница? В отключке. Значит, надо на нее попшикать, — за умозаключение можно было ставить пять.

Меня окатило волной воды из чьего-то рта.

Я старалась не думать когда последний раз этот человек был у стоматолога и все ли в порядке с его пищеварительной системой. Лишь бы заразы никакой не подхватить.

Дальше делать вид, что нахожусь без сознания, значило провоцировать бандитов на принятие дополнительных мер реанимации. А какие масштабы они приобретут, неизвестно. Еще сделают то, что мне не понравится.

Сдавленно застонала, прикидываясь, будто только пришла в себя. Мне хотелось подслушать, что будут говорить бандиты. Не удалось. Ну и ладно.

— Где я? — приоткрыла глаза. Сделав рассеянным взгляд.

Я так частенько пугала одноклассников. Они говорили, что у меня очень забавно получается. Страшно и в тоже время интересно.

— Батя, смотри, смотри на ее глаза. Она часом не сбрендила? — на меня испуганно смотрел худой мужчина в кепочке.

— Чего еще? — Розанов не сразу понимал что от него хотят его подручные.

— Двинулась головой. В коробке и не то может случится, — неужели меня пожалели? Как-то не по нормальному.

— Да что с ней случится? Она же спала, как лялечка. Вы ей столько снотворного напихали, что удивительно как она вообще проснулась.

— Мы старались.

— Старались они. У! — Розанов погрозил рукой. — Я бы вам такое сделал, если бы она не проснулась, — начал угрожать главарь бандитов.

— Все хорошо, что хорошо кончается, — философски заметил худой.

— Угу.

— Где я? — повторила. Я наслаждалась отсутствием пластыря на лице и возможностью выражать свои эмоции словами. А не жестами или мычанием.

— Дома ты, милая. Дома. Теперь ты тут будешь жить, пока не родишь нам маленького Поклончика.

Я чуть приподняла голову, чтобы осмотреться.

Увиденное навевало тоску. Грязные обои на стенах, потресканный потолок, мутное стекло в оконце на уровне улицы.

— Это свинарник? — не выдержала. Не ожидала попасть в столь ужасное место. Я не сомневалась, что в нем водились тараканы. Или того похуже.

— Гы-гы, Батя, да она умеет шутить, — оскалился худой.

— Это твой новый дом, чучело! — заявил Розанов.

— Какой-то он грязный, — возмутилась.

— Какой есть. А захочешь привести в порядок, то возьмешь тряпку в зубы и все вымоешь, — поставили меня перед неизбежным.

— Я же беременная.

Не собиралась быть для бандитов уборщицей.

— Так ты же беременная, а не больная, — получила в ответ.

Вот и поговорили. Похоже, что здесь меня точно жалеть не будут. Не говоря уже о том, чтобы приносить свежие фрукты по утрам и дарить цветы.

Я с грустью вспомнила букетик ландышей, перевязанный красной ленточкой. Он остался в прошлом.

Где ты, Андрей Берг? На кого ты меня покинул? Что же мне делать? Как быть дальше?

Хотелось заплакать.

— Кормить вы меня сегодня будете? — спросила, помня, что одновременно есть и волноваться невозможно.

— Вот еще. Чего тебя кормить? Ты сама есть будешь. То, что принесут.

— А что принесли?

— А ничего.

— Беременные, когда голодные, они детей скидывают, — принялась угрожать.

Не то, чтобы я в это верила, помня, что и во время войны женщины беременели и рожали, но бандиты о том могли не знать. А потому не стоило сбрасывать со счетов моральный рычаг воздействия на бандитов. Пусть думают, что в противном случае лишатся своего главного приза.

— Ты же не собираешься это делать?

— Пока нет, но только после регулярного трехразового питания. Обязательно свежеприготовленной пищей.

— Батя, ты слышишь, что она требует?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А не зажралась ли ты, девочка! Будешь делать то, что я тебе скажу. И точка, — сказал Розанов, как отрезал.

Берг

В голове звенел колокол. Бом-м-м. Бом-м-м. Бом-м-м.

Где-то рядом пищал комар. Коротко и отрывисто. Пик. Пик. Пик.

И что за пищание такое, напоминающее частоту биения сердца?

— Пациент пришел в себя, — высокий женский голос резанул слух.

И где со мной рядом может находиться пациент, если я лежу в номере гостиницы?

Они ремонт сделали? Быстро. Молодцы.

Вроде бы потолок был другой. Не такой простой. Этот какой-то выхолощенный. И лампы на нем. Откуда на потолке люминесцентные лампы? В номере их не было. Обычно такие ставят в общественных учреждениях, в больницах.

— Вы меня слышите? — в поле зрения появился человек в больничном халате, маске, очках и в шапочке. — Кивните, если слышите.

Стоп. Я не в гостинице. Это все не сон. Я в больнице.

Что я делаю в больнице? Почему на меня смотрят с тревогой? Что случилось? И где Марина?

Память услужливо подсунула последнее воспоминание о девушке, в котором я собирался ее поцеловать. А дальше темнота.

— Где Марина? — спросил с трудом ворочая языком.

В груди заворочался еж страха. Она одна. В чужой стране. Она же никого здесь не знает. Как не знает языка, обычаев, правил поведения. Сердце заколотилось от адреналина, впрыснувшегося в кровь. Заворочался из стороны в сторону, желая встать.

— Пациент пошел на контакт. Спрашивает о какой-то Марине, — короткие, сухие фразы, констатирующие очевидное.

— Где Марина? Что с ней? — вторая партия слов давалась лучше. Движения приобрели плавность. Ощутил тело. А ведь недавно не чувствовал ничего. Плавал в каком-то безвременье.

— Лежите. Лежите. Что вы делаете? Вам надо оставаться на месте, — меня держали уже два человека в больничном обмундировании.

Я сопротивлялся, как мог. Только силы не были равны. И через несколько мгновений они меня покинули. Тело обмякло. Я откинулся на подушки, гневно сверкая очами.

— Что со мной? Почему я здесь? — требовательно спросил, когда понял, что самостоятельно встать не смогу.

— Вы в госпитале Санта-Мария, вас доставили сюда без сознания. Вы несколько дней находились в коме. Как вас зовут? — принялась тараторить одна из женщин, больше похожая на мужчину.

Я назвал себя, попросил позвонить моему адвокату, занимающемуся юридическими делами за пределами родины. А также потребовал предоставить мне телефон. Который обещали дать только после обследования.

Весть о моем пробуждении облетела весь госпиталь. В мою палату стали заходить люди. Похоже, что я стал местной достопримечательностью. Все так и норовили посмотреть на меня. Сделал вывод, что мой случай оказался вопиющим, выбивающимся из нормы.

Я терпеливо сносил все вопросы, стоически выдерживал бесконечные осмотры, чувствуя, как крепну с каждой минутой. Когда нашел в себе достаточно сил, то прогнал ротозеев, заявив, что напишу на администрацию больницы жалобу за нарушение личной жизни. Мне поверили. Посетителей, как ветром сдуло. Остался только я и врач, непосредственно отвечающий за мое лечение.

Но и он по-быстренькому убежал, как только стала ясна клиническая картина.

Телефон мне все же предоставили. Я тут же позвонил нужным людям. Сообщил, что живой, что со мной все если не в порядке, то скоро будет. Потребовал выяснить не объявлялась ли Марина.

Ее исчезновение могло оказаться как спланированной акцией, так и полной самодеятельностью со стороны Марины. Помня о ее недавнем побеге, не сбрасывал со счетов повторение прошлого эксцесса. Смущало меня только одно, что она не взяла с собой паспорт, который так и остался лежать в номере гостиницы. Об этом мне стало известно сразу же, как попросил моего человека проверить есть ли кто в номере, в котором мы жили.

Там никого не оказалось. Это подтвердил и хозяин гостиницы, утверждавший, что после нашего совместного ухода, больше никто в номер не заходил.

Новости неприятно огорчали.

Марина исчезла.

Я заставил пробить ее местоположение по всем базам. Она нигде не появлялась. Исчезла, не оставив следа. Это ужасно раздражало, а откровенно говоря бесило. Когда я не не знал что делать дальше, то шел и искал выход.

Пока же этого не получалось. Из больницы меня не отпускали. Ибо не были уверены, что со мной все в порядке после сильнейшего отравления. Я чудом остался в живых.

Меня спас прохожий, случайно оказавшийся рядом и сообщивший в службу спасения о случившемся. Были приняты все меры. Длительное время я находился на грани жизни и смерти. Однако, наплевав на все прогнозы, выжил. Как выживал в безвыходных ситуациях не один раз за свою жизнь. Ангел-хранитель ответственно выполнял свою работу, оберегая и спасая от невзгод.