Агата Лель - Несломленная

Увы, на турбазе ничего не изменилось.

Едва причалив на место, все, сбившись в группы по интересам, сразу разбежались кто куда, и я снова осталась одна. Ира с Галей отдыхать не поехали — их родители не отпустили, поэтому "веселиться" я должна была в гордом одиночестве.

Кирилл и Таня, выйдя из автобуса, взявшись за руки направились куда-то в сторону леса. И меньше всего мне хотелось думать, зачем они туда пошли. Меня он так и не увидел. А может и увидел, но не обратил должного внимания. Не знаю, чего именно я ждала: «вау, Рыжова, какая ты красотка, будь моей!» — это бы в идеале, конечно, но я понимала, что это из разряда несбыточного, но хотя бы одарить оценивающим взглядом он мог. Все мои старания были тщетны, эта Журавлёва его будто загипнотизировала.

Устроившись в беседке у реки, присев на деревянную лавку и обняв колени руками, я наблюдала, как девчонки плескаются в еще не успевшей прогреться на майском солнце воде. Они визжали и хохотали, радуясь прекрасному, уже практически летнему, дню. Радуясь окончанию школы. Меня же не радовало ничего. Кирилла не было, стало быть и моё нахождение здесь теряло всякий смысл.

Он появился, когда на поселок опустились густые сумерки. Увидев вдалеке неясный силуэт выходящий из леса, я сразу же узнала в нём Кирилла. Хотя лица видно не было, но его походку я ни с чьей не перепутаю.

Журавлевой рядом с ним не было, зато в его руках я заметила початую бутылку водки: он нетвердой походкой приближался к костру, отпивая алкоголь прямо из горла. Он был чем-то сильно расстроен, даже разозлён, пристально наблюдая за ним несколько лет, я до мелочей изучила его повадки.

Я была счастлива, что он появился, хоть и так поздно, и всеми силами старалась не думать о том, где он был, что делал, и куда подевалась его пассия. Вариант, что она полезла купаться и внезапно утонула, меня бы вполне устроил. Я улыбнулась собственным мыслям, и вздрогнула, заметив, что он, сделав крюк, обойдя компанию у костра, направился прямиком в мою сторону. Во рту моментально пересохло, и тело как будто окаменело, живот скрутил спазм. Я сидела на берегу реки совсем одна, не может быть ошибки — Кирилл идёт ко мне!

— Кто это тут? — заплетающимся языком спросил он, и, подойдя ближе, чуть наклонился, подслеповато щурясь. — Рыжова? Это ты что ли?

— Как видишь, — пролепетала чуть слышно, не зная при этом, куда деть глаза и руки.

Я столько ждала этого момента, столько раз представляла, и оказалась к нему абсолютно не готова.

— А я думаю: вроде ты, а вроде и нет. Тебя не узнать. Что это ты с собой сделала?

Я была уверена, что он сейчас развернется и уйдет, но вместо этого он, покачиваясь, сел рядом на траву.

— Тебе понравилось? — то ли от его близости, то ли устав от многолетнего молчания, осмелела я.

— Ну слушай, да, ничего так, — одобрительно кивнув, открутил крышку от бутылки. — Будешь?

— Нет, спасибо, я не пью.

— А я вот пью, — чуть заплетаясь сказал он, и приложился к горлышку.

Впервые за столько лет мы оказались вдвоем, да ещё в такой обстановке. Я и Кирилл. Разве не об этом я мечтала? Разве не ради этого я сейчас здесь? Так почему сижу и веду себя как идиотка? Второго такого шанса может и не быть!

— А вообще, давай, — передумала я.

Искренне удивившись, он протянул мне бутылку, я сделала большой глоток и тут же зашлась в непрерывном удушающем кашле.

Горло обожгло огнем, никогда до этого я не пила ничего крепче глотка вина на праздники. Из глаз брызнули слёзы, задышала быстро-быстро, размахивая при этом руками у лица.

— Ты что, никогда водку не пила что ли? — наблюдая за этой картиной, расхохотался Мамонов.

Я отрицательно помотала головой.

— Ну и правильно. Тогда закурить я тебе тоже не предлагаю, — чиркнув пластиковой зажигалкой, жадно затянулся.

В его словах не было насмешки или презрения, и мне показалось, что вот сейчас передо мной сидит настоящий Кирилл. Совсем не такой, каким он кажется остальным. Будто наконец снял маску крутого парня, и предстал именно таким, какой он есть на самом деле: добрый и совсем не нахальный.

— А почему ты не идёшь к ним? — кивнула в сторону костра, у которого резвилась большая толпа.

— Не хочу. Надоели эти рожи, — нахмурив брови, сделал большой глоток, и я, сама от себя не ожидая, снова взяла у него бутылку и опять отхлебнула. В этот раз я почти не закашлялась. По телу моментально разлилось приятное тепло.

В воздухе витал запах дыма и жареного мяса, блики луны отражались в спокойной речной воде, а до ушей доносился отдаленный смех и нестройные трели цикад. Мы сидели бок о бок, передавая друг другу бутылку и отпивая из нее по очереди, все как я и мечтала, подсматривая за ребятами во дворе. Нет, было даже лучше, чем в мечтах — мы находились с ним вдвоем. Не было ненавистной Журавлевой и придурков-пацанов из класса. Только я и он.

Я ждала, что он меня обнимет, но он просто сидел рядом, опустив голову, погруженный в свои мысли. Но я была рада и этому. Ещё вчера подобный вечер был за гранью моих самых смелых фантазий!

Алкоголь ударил в голову, я почувствовала, как быстро запьянела.

— А где Таня? — нарушила тишину я.

— Не знаю, — коротко отрезал он, смотря куда-то вдаль на водную гладь.

— Вы поссорились?

— В очередной раз. По пальцам можно посчитать дни, когда мы не ссорились. От баб одни проблемы! Пусть валит в свою Москву и трахается там со столичными мажорами, — зло сплюнул он, и я увидела, как напряглись его скулы и заиграли желваки. — Все знают, что она давно не целка, вся школа знает! Так какого черта ломаться и строить из себя неприступную Деву Марию?

— Она просто не любит тебя, Кирилл, — прошептала тихо-тихо, но он услышал.

— Чего говоришь? Не любит? — он повернулся ко мне и уставился прямо в глаза. — То есть их она любила, и поэтому давала, а меня нет, и поэтому “выкуси, Мамонов”? И что такое любовь, кто знает? Может ты знаешь, Рыжова, и расскажешь мне, что же такое эта твоя сраная любовь?

Он практически кричал. Я вжала голову в плечи, опасаясь его агрессивного тона.

— Извини, — смягчившись, произнес он, и протянул бутылку. Мы молча выпили по глотку, и он снова закурил.

— Да, я знаю, что такое любовь, — набравшись смелости, проговорила четко и громко.

Выпуская дым, Мамонов удивлённо вскинул бровь, застыв в немом вопросе.

— Любовь — это когда ты не спишь ночами, потому что постоянно думаешь о нём, а если засыпаешь, то видишь во сне только его. Когда ты идёшь на уроки только ради того, чтобы встретиться с ним. Когда умом понимаешь, что вы никогда не будете вместе, а сердцу плевать, оно хочет верить в обратное.

— Вот как, — криво усмехнулся Кирилл, — и кто же этот герой твоих ночных грёз?

Я подняла на него взгляд, и улыбка постепенно сошла с его лица. Мы смотрели друг на друга, пристально, молча. В воздухе витало напряжение, окружив нас тугим кольцом, с каждой секундой сжимающегося все туже.

Вдруг, совершенно неожиданно, он обхватил ладонями мое лицо и притянув ближе, поцеловал. Жадно, страстно, по-настоящему.

От него пахло водкой и табаком, а губы были влажными и холодными. Это был мой первый поцелуй, и он произошел с парнем, которого я любила долгих четыре года… Стоит ли говорить, что я не только его не оттолкнула, а наоборот, прильнула, ощущая себя птенцом под его надежным большим крылом.

Его руки гуляли по моей спине, настойчиво пробираясь под футболку и кружевной бюстгальтер. Дотронувшись до груди, испустил протяжный вздох, и стиснул в объятиях ещё сильнее.

Я сама не поняла, как мы очутились в высоких зарослях камыша.

Навалившись сверху, он достаточно грубо положил меня на редкую сырую траву. Скорее даже не положил, а кинул. Не прекращая целовать, а на деле заталкивать язык глубже в рот, он проворно стянул с меня майку, а затем штаны. Услышав лязганье пряжки его ремня на мгновение мне стало страшно. Я представляла все совершенно не так! Это неправильно! Всё должно быть совсем иначе!

Ощутив прикосновение его прохладных бедер к коже моих ног, промелькнула мысль, что пора это прекратить, я даже попыталась его оттолкнуть, но потом ощутила резкую боль и поняла, что уже слишком поздно…

— Ты это… извини, если что не так… — промямлил он, застегивая ширинку на джинсах и надевая через голову толстовку. Избегая смотреть в глаза, торопливо натянул кроссовки. — Я… я сейчас вернусь, хорошо? Пойду принесу тебе плед, ты вся дрожишь. Там в палатке есть, я видел. Я… сейчас…

Через пару минут хруст веток от его быстрых шагов окончательно стих. Я сидела обнаженная на холодной земле, судорожно дрожала, прикрываясь своей тонкой, порванной по шву, футболкой…

Я понимала, что сейчас произошло, и сгорала от стыда. Слёзы душили, застряв царапающим комком поперек горла, но глаза оставались сухими. Что же я сейчас натворила! Господи, что натворила!

Сильно мутило. Я боялась, что сейчас меня стошнит прямо на голые ноги, но сил подняться не было, из меня будто вытащили скелет, оставив одну оболочку.

Сейчас вернётся Кирилл и принесёт одеяло. Сейчас…

Я сидела, и, ёжась от холода, ждала его возвращения.

Он так и не пришел.

Санкт-Петербург, 2013 год, февраль.

Отношения с Маратом длились уже месяц. Этот мужчина заполнил пустоту в моём сердце, оживил, казалось бы, уже давно выпотрошенную душу.

Я устала от одиночества, и мне так отчаянно хотелось быть любимой!

Месяц — не так уж и много, но для меня этот месяц был глотком свежего воздуха в моей пресной жизни. Я влюбилась, я порхала и не замечала ничего вокруг, в отличии от Кости. Он-то сразу заметил произошедшие во мне изменения, как внешние, так и внутренние, и с особой тщательностью допытывался, кто же этот мужчина, который так запросто сумел вскружить мне голову. Я лишь загадочно улыбалась, отвечая, что это не его дело. Но Костя, видимо, думал иначе.