Мысленно я оправдывала его все эти дни: что он занят, что у него много работы, неотложных дел, деловых встреч. Оправдывала, заталкивая вглубь сознания неоном мигающую действительность — ему наплевать. Я решила об этом не думать, дабы окончательно не вогнать себя в депрессию, а в свете последних открывшихся фактов до нее оставались считанные шаги.

Мучаясь угрызением совести, опустила в пластиковое ведро пустую бутылку.

Нельзя было столько пить! Ведь пока ничего не известно наверняка. Так бездумно и эгоистично с моей стороны, а вдруг я всё-таки беременна?

Проходя мимо окна, взглянула на подоконник: смятые, скуренные до фильтра сигареты неопрятной кучей переполняли пепельницу. Нет, дальше так продолжаться не может. Сегодня же куплю тест и поставлю точку в своем неведении.

Приняв бодрящий душ и выпив на балконе чашку крепкого кофе, надела любимый лёгкий сарафан в мелкий горошек и, выйдя из гостиницы, направилась прямиком на автобусную остановку. Если тут ничего не изменилось за эти годы — а тут ничего не изменилось — то большой магазин стройматериалов находился совсем рядом, на Советской. Нужно купить краску, кисти, грабли, и привести в приличный вид могилки родных, раз уж брату и матери нет до этого никакого дела.

Как я и думала, магазин стоял там же, где и двадцать лет назад, правда претерпел некий «апгрейд»: здание обшили сайдингом, прикрепив на фасад разномастные рекламные щиты. Зайдя в аптеку и купив тест, следом посетила строительный отдел. Закупившись всем нужным и забрав увесистые пакеты с товаром, поняла, что добираться своим ходом с таким грузом не лучшая идея, поэтому, выбравшись на улицу, подошла к припаркованной у тротуара синей "Део-Нексии" с включенной шашечкой «Такси» на крыше. Не без труда открыв заднюю дверь, погрузила пакеты на сиденье, забравшись следом в салон.

— На Юго-западное кладбище, пожалуйста.

— Дверь сильнее захлопните, а то замок заедает, — не оборачиваясь пробасил водитель, заводя тарахтящий мотор.

Внутри будто что-то взорвалось, заставив сердце колотиться с бешеной скоростью.

Этот голос. Даже если бы прошло пятьдесят лет, а не шестнадцать, я все равно бы его узнала. Это его голос!

Короткостриженный тёмный затылок, на шее татуировка: лапа какого-то животного, выглядывающая из-под воротника чёрной футболки. Бросила взгляд на прикреплённое к лобовому стеклу зеркалу — прищуренные карие глаза смотрели вперёд, на дорогу. Его глаза.

Это он. Кирилл Мамонов.

Часть 39

Я бросила взгляд на прикреплённое к лобовому стеклу зеркалу — прищуренные карие глаза смотрели вперёд, на дорогу. Его глаза.

Это он, Кирилл Мамонов.

По телу пробежала мелкая дрожь, горло будто стальным кольцом сдавило.

Кирилл. Моя первая любовь и виновник главной в жизни трагедии. Четыре года я его любила — и потом столько же пыталась забыть. Я не видела его с той злосчастной весны девяносто седьмого года, и вот сейчас он здесь, на расстоянии вытянутой руки. Возникла нелепая мысль попросить остановиться, выйти из машины и, не оборачиваясь, убежать куда глаза глядят, но я вовремя осознала, насколько это было бы глупо.

«Ты давно не тот испуганный и неуверенный в себе подросток, бери себя в руки, Рыжова. Заговори с ним, пусть он тебя увидит. Да, в сногсшибательную красотку ты не превратилась, но от той угловатой тощей девчонки не осталось и следа. Ты сильно изменилась и внешне, и внутренне. Он должен знать, какая ты стала. Обратись к нему, скажи что-нибудь, ну же».

Внутренний монолог так ни к чему и не привёл, я продолжала сидеть молча, не отрываясь смотря в его карие глаза через маленький прямоугольник зеркала, всё ещё не веря, что эта встреча состоялась.

Конечно же, я сотню раз представляла себе этот момент. Сколько всего я высказывала ему в своих фантазиях: я ругала его, обвиняла и даже била по щекам, а сейчас сижу на заднем сидении его авто и не могу вымолвить ни слова.

Остановившись на светофоре, он включил магнитолу. Из потрескивающего динамика где-то за спиной донёсся чуть гнусавый голос певицы Рианны. Ну наконец-то, а то эта тишина становилась просто невыносимой!

И тут он на меня посмотрел. Будто ножом полоснул по живому.

Я заметно вздрогнула, мысленно ругая себя за реакцию. Кирилл отвёл глаза, и не успела я выдохнуть, как он тут же уставился обратно, прожигая взглядом через зеркальное отражение.

— Мы знакомы? Кажется, что мы с вами где-то встречались. Я вас уже подвозил?

— Возможно, — ответила я, решив, что если он меня не вспомнит, значит так тому и быть.

— Нет, мы определено где-то состыковывались… Вот только где и когда…

И тут он меня узнал. Глаза его округлились.

— Рыжова? Сашка? Это ты, что ли?

— Ну как видишь, — подтвердила, ловя его изумлённый взгляд.

— Тебя прям не узнать, ты очень изменилась, — он обернулся, одаривая теплой улыбкой, от которой сердце помимо воли сжалось в тиски. В одиннадцатом классе я отдала бы многое за эту улыбку.

— Ты тоже изменился, — ответила я — и не солгала.

Он очень возмужал. Из длинного угловатого мальчишки, каким я его запомнила, превратился в мужчину. Рукава футболки обтягивали крепкие плечи, на висках серебрились несколько седых волос. Бросила быстрый взгляд на его правую руку — кольца не было. Почему-то это меня обрадовало, за что я тут же себя одёрнула. Какая тебе разница вообще — есть у него кольцо, нет его.

— А ты здесь разве живёшь? Вроде говорили, что ты в Нижний учиться уехала, — прервал он мои размышления.

— Да, училась там, потом жила какое-то время, работала, затем в Бельгию переехала.

— Ого, — искренне удивился он. — Это ты сейчас там обитаешь?

— Нет, сейчас в Питере, приехала сюда на несколько дней… по делам.

— Помотало тебя.

— Ну, если можно так сказать… — уклончиво ответила я. — «Из-за тебя, между прочим, помотало», — продолжила мысленно.

— А на кладбище к кому?

«Да у меня там целый склеп, и в смерти двоих ты, кстати, тоже косвенно виноват», — хотелось ответить мне, но вместо этого выдала лаконичное: — К отцу.

Впереди показались кованые кладбищенские ворота. Остановившись возле входа, Мамонов вышел из машины, открыл дверцу с моей стороны, и галантно подал руку помогая выбраться, ещё и сумки мои достал.

— Когда обратно уезжаешь? — облокотился о капот, вынимая из кармана обтягивающих джинс пачку дешёвых сигарет.

— Завтра. Работа не ждёт, — стараясь не выдавать явный интерес, я наконец-то смогла осмотреть его с ног до головы.

Если мальчишкой Кирилл был хорошеньким и даже слегка смазливым, то сейчас его лицо хоть и не утратило былой привлекательности, но выглядело уставшим и немного одутловатым, будто недавно он вышел из хорошего запоя. Над ремнем свисал небольшой пивной живот, на левом предплечье какая-то дурацкая, абсолютно безвкусная татуировка. Потрёпанный — вот самое точное слово, идеально подходившее его виду, хотя, судя по тому, как уверенно он держался, было понятно, что он до сих пор считает себя «первым парнем на деревне».

Он молча курил, блуждая по мне изучающим взглядом, то и дело останавливаясь то на ногах, то на вырезе платья. Мне было слегка неуютно ощущать себя экспонатом, и в то же время его интерес будоражил.

Удивительно, но сегодняшний Мамонов был совсем не в моем вкусе, но одно то, что это тот самый недоступный Мамонов, по которому я когда-то сходила с ума в школьные годы, заставляло испытывать удовольствие от таких его откровенных взглядов.

— Ни с кем из наших не общаешься? — щелчком стряхнув пепел в траву, поинтересовался он.

— Нет, как-то не сложилась дружба на века.

«Наших». Стая озлобленных подростков, от которых я слышала одни лишь насмешки и издёвки.

— Ладно, мне пора. Сколько там накапало? — кивнула через открытое окно на мигающий счётчик.

— Обижаешь, — улыбнулся он. — Рад был снова встретиться.

Я улыбнулась в ответ и, ничего не говоря, откыв тяжёлые ворота, скрылась за ограждением. Кирилл так и стоял, провожая немного растерянным взглядом, пока я не растворилась в лабиринте памятников.

Странное чувство. Я была и рада и не рада нашей встрече. Может быть, потому что так неожиданно и не вовремя. Может быть, потому что не сказала ему всего того, что хотела сказать. Хотя, что тут говорить. Было бы как-то глупо и по-детски ворошить сейчас прошлое, вспоминая былые обиды, да и кладбище точно не место для выяснений отношений.

Несколько часов я убирала мусор, срезала под корень сорную траву, собирала старые пожухлые цветы, протирала памятники. Я никуда не торопилась, полностью отдаваясь процессу и чувствуя себя удивительно умиротворённо. Аккуратно водя кистью по металлическим прутьям, то и дело возвращалась мыслями к сегодняшней встрече.

Далёкая обида, словно пробирающийся сквозь тернистый путь зверь, разрывая когтистыми лапами преграду из целых шестнадцати лет, так и норовила выбраться наружу.

«Он предал тебя, воспользовался. Все твои беды произошли из-за него. Именно он явился катализатором, после чего все пошло наперекосяк».

Я пыталась внушить себе, что должна, просто обязана испытывать к нему негатив, но, в конце концов, вынуждена была признать, что ничего подобного в моей душе нет. Нет злости, ненависти или отвращения. Обида — да, за несбывшуюся мечту, за разбитое сердце, за первый неудачный сексуальный опыт, который повлек за собой вереницу трагических событий. Но как бы мне не хотелось выставить его ответственным за все мои беды, я не могла не признавать очевидного: он не принуждал меня и не насиловал в тот вечер, я сама на всё согласилась. Он не говорил о чувствах, ничего не обещал, и уж точно он не был виноват в том, что не оправдал моих надежд. Просто я была влюблена, а он нет. И, пожалуй, это была его единственная вина.