— Дам я тебе совет, Рыжова, хоть ты его и не заслуживаешь: оставь в покое Марата, прекрати бегать за ним как хвост, всё равно в конце концов он тебя кинет. Ты у него не первая и далеко не последняя, уверяю. Он никогда не уйдет от жены, там все прочно забетонировано. Проверено.

— Засунь свои советы куда подальше, не нуждаюсь. И как мне жить — разберусь сама. Чёртов лифт, — скрывая дрожь в голосе, я вновь нервно забарабанила по кнопкам.

Мадам, бесцеремонно оттолкнув меня от панели, нажала какую-то комбинацию, после чего лифт с лёгким гудением взмыл вверх. Криво усмехаясь, она прожигала меня взглядом до тех пор, пока двери плавно не открылись на девятом этаже. В этот момент из кабинета вышел Марат и сильно удивился, увидев нас обеих.

Избегая его взгляда, я выбежала из лифта и, толкнув проходившую мимо уборщицу, ринулась вниз по служебной лестнице. Нужно отсюда уходить! Сейчас же!

Уже спустившись вниз, я, тяжело дыша, остановилась в холле первого этажа. Моя сумка! Она осталась наверху! Да и чёрт бы с ней, но там ключи от квартиры. Нужно позвонить Косте. Постучав по карманам поняла, что телефон оставила там же. Придётся снова возвращаться. Вызывать лифт я не стала, боясь столкнуться с Маратом, поэтому снова пошла пешком, на автомате преодолевая пролёты, думая только о том, чтобы поскорее покинуть пределы этой злосчастной компании.

— Рыжова? Ты куда исчезла? Что случилось, на тебе лица нет, — поймал меня за руку Линьков, встревоженно заглядывая в глаза.

— Ничего не случилось, пусти, — я вырвалась и, хлопнув дверью, снова кинулась к лестнице.

Выйдя на улицу, пошла пешком, выбрав дорогу дворами. Нужно пройтись, побыть в одиночестве, остыть и привести мысли в порядок.

Она не врала. Связь со мной у Марата далеко не первая, возможно, у него даже есть параллельно кто-то ещё. Надо было сразу обо всём догадаться и не быть такой наивной дурой! Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, насколько для него все несерьезно. Эти вечные: «я занят», «у меня работа», «прости, я забыл позвонить»… Да, мне тяжело было смириться с тем, что он женат, но скрепя сердце я это приняла, потому что любила, потому что надеялась, что он со мной не только из-за постели и чувствует хоть что-то. Ведь совсем недавно он говорил, что хочет быть со мной, просил немного времени, и я дала ему это время! Дала! Надеялась до последнего, хотя в глубине души всегда понимала, что мы никогда не будем вместе. Почему я позволяю так с собой обращаться? Почему?

Телефон разрывался от звонков и смс. То Костя, то Марат. Отвечать мне сейчас никому из них не хотелось, тем более второму. Нельзя, наговорю на эмоциях глупостей, о чём потом горько пожалею.

А… может, она всё-таки всё придумала? Секретарша. Называть её по имени язык не поворачивался. Она способна, на лице написано, что сделать подлость для неё раз плюнуть. Разнюхала о нашем романе, подсмотрела, подслушала, может в почте рылась, уж не знаю, как она там узнала. Конечно, её задело, что Марат выбрал меня, а не её — раскрасавицу, вот и решила сделать гадость — подловила в лифте и придумала всё это, чтобы меня позлить.

Как бы я не пыталась внушить себе, что это неправда, я прекрасно осознавала, что хватаюсь за нашу взаимную нелюбовь с Мадам, как за соломинку. Она сказала правду. Точка. Зачем я опять ищу ему оправдание?

Телефон снова зазвонил. Костя.

Вдруг поняла, что отчаянно хочу поговорить с кем-то. Кроме Кости у меня больше не было человека, кому можно было бы поплакаться в жилетку и излить душу. Он самая родная и близкая мне душа в этом равнодушном городе.

— Алло?

— Рыжова! Что, мать твою, происходит? Почему ты убежала? Голубь тебя искал. Вы поругались?

— Давай не по телефону.

— Еду к тебе, — коротко бросил он и отключился.

Часть 45

— Алло?

— Рыжова, что, мать твою, происходит? Почему ты убежала? Голубь тебя искал. Вы поругались?

— Давай не по телефону.

— Еду к тебе, — коротко бросил он и отключился.

* * *

— За что он так со мной, Кость? Я настолько страшная и никчёмная? Почему он мной пользуется, как захочет и, главное — почему я это позволяю? Почему не пошлю ко всем чертям?

Мы сидели на полу, облокотившись спиной о диван, смотря на зашторенное плотными занавесками окно. Между нами на старом вытертом ковре стояла початая бутылка дешёвого вина.

— Потому что ты любишь его, это же очевидно. Когда человек любит, то часто ведёт себя, как полный болван. Прощает измену, откровенно наплевательское отношение. Согласен на любую роль, лишь бы просто быть рядом, — задумчиво произнес Костя.

— Ты прав. Будто на глазах шоры, и ты смотришь только в одну точку, не замечая ничего вокруг, — грустно согласилась я. — А знаешь, что самое ужасное во всей этой ситуации? Ведь это произошло не впервые! Я уже обжигалась, однажды меня жестоко предали. И вот, спустя всего лишь год, я снова наступила на те же грабли!

Взяв бутылку, сделала несколько больших глотков. Не хотела ворошить то, что так долго и упорно старалась забыть, но слова против воли сами рвались наружу. Тяжкий груз прошлого нестерпимо давил, заставляя поделиться наболевшим.

— Когда я приехала в Бельгию, то была совершенно подавлена: новая работа, другой язык, иной менталитет. Всё другое, только я осталась прежней, и принять новую действительность оказалось труднее, чем я думала. Да, я сама захотела сменить обстановку, никто меня не заставлял: всё пыталась убежать от проблем, наивно полагая, что в другой стране что-то изменится к лучшему. Личная жизнь тогда совсем не клеилась, ничего серьёзного, лишь череда коротких отношений без чувств, только бы просто не выть от гнетущего одиночества. Каждый новый мужчина был лишь очередной провальной попыткой построить что-то настоящее, и я всерьез задумывалась о том, что уже вряд ли смогу полюбить кого-то… А потом появился Ной… — запнулась, погружаясь в пучину воспоминаний. Костя тактично молчал, позволяя собраться с мыслями. Я ощущала его поддержку, его тёплое плечо, и была благодарна за то, что он просто рядом. Здесь и сейчас. Всегда, когда был так необходим.

Я никому не рассказывала раньше об этом отрезке своей жизни, но чувствовала, что Костя именно тот, кому я могу довериться, не боясь быть осмеянной или непонятой.

- Мы познакомились на выставке современного искусства в Генте, куда меня совершенно случайно затащила коллега по работе. Он был старше меня на десять лет, но выглядел и вел себя совсем как подросток: лёгкий, свободный, раскрепощённый. Не обремененный грузом прошлого, не признающий рамок и каких-либо границ. Он писал дурацкие картины, которые никто не покупал, и был при этом абсолютно счастлив. Наши отношения начались стремительно — той же ночью я уже осталась у него, а через несколько дней перевезла свои вещи, поселившись среди хаоса палитр, кистей и мольбертов. Я была с ним самой собой, никаких масок и лицемерия. С ним не нужно было делать вид, что ты любишь то, что на самом деле терпеть не можешь, не нужно было притворяться, переступать через себя, лишь бы угодить. Я думала, что вот оно — наконец-то я встретила мужчину своей мечты. Я действительно влюбилась в него, такого странного и непостоянного, с кучей чокнутых тараканов в голове, которые своей чокнутостью переплюнули даже моих. И мне казалось, что он тоже влюблен. Всё было прекрасно ровно четыре месяца, а потом из штатов вернулась его жена…

— Жена? — изумлённо прервал рассказ Линьков.

— Да, самая что ни на есть законная. Вернулась однажды ночью и, войдя в спальню, где мы только что занимались любовью, просто попросила меня собрать свои вещи и уйти из её дома. Из их общего с Ноем дома.

— Но как такое вообще возможно? Ты совсем не подозревала о её существовании?

— Нет. Иногда натыкалась на женские вещи: косметика, какая-то одежда, но думала, что их оставила кто-то из его бывших подружек, которых до меня было великое множество. А вышло, что пока я фантазировала о нашем с ним совместном будущем, его жена работала в Чикаго…

* * *

Бельгия, провинция Восточная Фландрия, Гент.

2011 год, декабрь.

Прикрыв одеялом обнаженную грудь, я сонно уставилась на появившуюся откуда ни возьмись женщину в нашей с Ноем квартире.

Яркий свет резал глаза, щурясь и часто моргая, я пыталась рассмотреть незнакомку: высокая блондинка, с вплетёнными в волосы разноцветными нитями, пухлые губы, раскосые глаза. Вязаное платье цвета хаки едва прикрывало колени, открывая длинные стройные ноги. Бросив большой рюкзак на пол рядом с кроватью, она устало опустилась на кресло-мешок.

— Я же просила, чтобы в моё отсутствие ты не водил в наш дом шлюх, — спокойно произнесла она по-немецки, расстегивая молнию высоких сапог.

— Александра не шлюха, — поправил Ной и, лениво выбравшись из кровати, не стесняясь наготы прошёл в душ. Я сидела неподвижно, с изумлением наблюдая за представшей перед глазами картиной.

Блондинка, вытянув ноги, смотрела на меня с нескрываемым любопытством.

— Александра… — протянула она, будто пробуя имя на вкус. — Ирландка?

— Она русская, — ответил Ной, открывая воду.

— Русская. Какая экзотика. Вы это ищете? — она подняла с пола мою кружевную сорочку и бросила, попав смятым шелком в лицо.

Я отвернулась спиной и надела ночную рубашку, но под тяжёлым гнётом её холодных зелёных глаз, буквально прожигающих затылок, я по-прежнему ощущала себя голой.

Голова нещадно гудела: всего пару часов назад мы вернулись с вечеринки, где немного перебрали с алкоголем. Потом долго занимались любовью и едва уснули, как появилась она. Но кто это? Эту женщину я видела впервые. Почему она ведёт себя здесь, как хозяйка?

Выключив воду, Ной вышел из душа, на ходу оборачивая вокруг бёдер полотенце. Зачесав мокрые волосы ладонью, подошёл к барной стойке и плеснул в стакан виски.