При одном только упоминании из его уст о прошлой ночи я почувствовала, как залилась краской.

— Ешь, а то остынет, — подбодрив улыбкой, он принялся с аппетитом уминать омлет.

Мне же кусок не лез в горло, мысли путались, не давая ни на чём сосредоточиться. Слишком много всего произошло за последнее время.

— Кость, послушай, я ещё не знаю… ну, что у нас с Маратом, всё так сложно. Я хочу порвать наши отношения, но для начала мне нужно с ним поговорить, выяснить… некие моменты…

— Я не тороплю тебя. Если ты думаешь, что теперь мне что-то должна — то это не так. Я захотел быть с тобой, потому что люблю тебя. Но ты не обязана отвечать мне тем же из жалости, или благодарности, или руководствуясь ещё какими-либо эмоциями помимо чувств.

Я уставилась на него, не в силах поверить в услышанное. Любит? Костя меня любит?

— Не смотри на меня так, — засмеялся он, чем немного разрядил обстановку, — а то у тебя такое лицо, будто тебе не в любви признались, а зачитали смертный приговор. Я давно и безнадежно влюблен, Рыжова, но разве тебе было до меня хоть какое-то дело, с твоими вечными страданиями по большому боссу.

Он говорил это без всякой злобы, с любовью заглядывая в глаза. Провел ладонью по щеке, убрал выбившуюся прядь волос, нежно, практически невесомо поцеловал в висок.

— Я попрошу только об одном: будь со мной честна. Хочешь быть с ним, любишь его — будь с ним, хочешь быть со мной — давай пробовать. Только пожалуйста, не морочь мне голову, свою женщину я делить ни с кем не буду. Или он, или я. Третьего не дано.

— С ним я не буду точно… — ошарашенно пробормотала я, поражённая его решительностью. Он открылся для меня с новой, абсолютно другой стороны. Костя, весельчак и балагур, вдруг стал уверенным в себе мужчиной. Спокойным, сосредоточенным, знающим себе цену. Невероятное преображение. Я смотрела на "нового" Костю, ощущая как трепетно бьётся сердце и как остро тело отзывается на его прикосновения. Прикрыв глаза, положила голову на его плечо, ощущая что-то близкое к эйфории.

— Кстати, я не говорил тебе об этом, но раньше я тоже был женат…

— Господи, только не это! — распахнув глаза, я всплеснула руками, испытывая дежавю.

— Был! Мы в разводе вот уже два года, — уточнил он, и я облегчённо выдохнула. — А ещё у меня есть сын, Арсений, и скоро ему исполняется три.

Новость о ребенке удивила меня даже больше, чем его недавнее признание в любви. Ребёнок. У Кости есть ребёнок…

— У тебя… есть сын? Но почему ты никогда не говорил о нём? Ни разу!

— Это острая для меня тема и до сих пор больная. Не хотел грузить тебя своими проблемами, — из веселого он моментально стал мрачнее тучи, напряжённо заходили желваки. Он немного поковырялся вилкой в недоеденном омлете, но вскоре бросил приборы на стол, так ничего больше не съев. Взяв с подоконника пачку сигарет, открыл настежь окно.

— С Ингой — бывшей женой — мы познакомились семь лет назад. Какое-то время встречались, потом стали жить вместе, поженились. Родился Арсений. Всё как у всех, ничего особенного. Первое время было немного сложно, вечная нехватка денег: то одно нужно, то другое, памперсы, смеси, бутылочки… Я вкалывал как проклятый, чтобы обеспечить свою семью и, в первую очередь, сына. Брал подработку на дом, ночами писал программы, бегая то и дело к кроватке проснувшегося Арсения, а утром уезжал к Малиновскому. И так по кругу, превратился в ходячего зомби, у которого вместо мозгов уже был набор символов. А Инге хотелось гулять, ходить в клубы, на вечеринки, она вечно была недовольна, что в свой единственный выходной я хотел элементарно выспаться, а не сопровождать её по кабакам и караоке. Едва сыну исполнилось полгода, как она скинула его своей матери и практически перестала появляться дома. Не помогали ни уговоры, ни взывание к совести, ни бесплодные попытки пробудить материнский инстинкт — все было бесполезно, разгульная жизнь поглотила ее с головой: пьянки, подружки, бесконечное веселье. А потом она познакомилась с Давидом — мелкой сошкой одной наркогруппировки… В общем, это стало началом конца.

Кем стал этот Давид жене Кости — я спрашивать не стала, это было и так понятно. Давид разбил семью Кости, я лезу в семью Марата… Чем я тогда лучше?

— Я бы не винил её, — продолжил, — может, я правда был хреновым мужем, и от меня стоило уйти. Люди сходятся, расходятся — бывает. Но она бросила ребёнка, понимаешь? Бросила! Этого я не мог никак понять и простить, — его голос надломился, было видно, как он изо всех сил старается держать себя в руках, чтобы не сорваться. — Отдать мне Сеню она категорически отказалась, всячески препятствуя нашим встречам. Мне присудили какие-то несчастные часы два раза в неделю, но она лишила меня и их, отправив мать и ребенка куда-то к родственникам в Краснодарский край, чтобы спокойно жить в родительской квартире со своей новой любовью. Господи, ты бы видела, во что они превратили эту квартиру — притон наркоманов! Она сама вечно под кайфом, нигде не работает, просто прожигает жизнь, забив на сына, бросив его практически на произвол судьбы — мамаша у неё тоже не дура закинуть за воротник, вечно перебивалась с копейки на копейку. Каждый месяц я перечисляю алименты, даже свыше того, но куда идут эти деньги? Уверен, что на очередную дозу.

— Почему ты не подашь на неё в суд? Ведь если она ведёт аморальный образ жизни, то ребенка тебе обязательно отдадут!

— Ты думаешь, я не пробовал? После того, как я пригрозил ей лишением родительских прав, она сказала, что у меня этих прав нет вовсе, что Арсений… не мой сын, — он запнулся, с яростью затушив окурок.

— Господи, Кость… Это же чистой воды блеф! А ДНК, ведь можно сдать тест…

— Он. Мой. Сын! — сквозь зубы отчеканил Костя, не желая ничего слушать. — И мне не нужен никакой ДНК, чтобы это знать. Он мой, и всегда будет моим, плевать мне на тесты!

Я не знала, что тут можно сказать, какие слова подобрать, чтобы утешить и как-то поддержать. У меня не было детей, я не могла представить ту боль, которую испытываешь, когда переживаешь за судьбу своего ребенка. Подойдя, я просто обняла его, положив голову на плечо.

— Всё нормально, я справлюсь. Что-нибудь обязательно придумаю и сына заберу, — он обнял меня в ответ и, приподняв за подбородок, заглянул в глаза. — Ну вот. Говорил же, что не буду парить своими проблемами, а уже запарил.

В комнате раздалась трель мобильного телефона.

— Это мой, я сейчас, — мягко освободившись из объятий, он вышел из кухни.

Вернулся через несколько минут уже полностью одетым, застёгивая пуговицы клетчатой рубашки.

— Это Ленка. Мы договорились с ней встретиться, ты не против?

— Я? Нет, нет, конечно! Ты можешь делать всё, что хочешь.

— Ты не подумай — это не свидание, ничего такого. Скажу ей всё прямо сейчас, не вижу смысла оттягивать.

Я вышла проводить его в коридор и, наблюдая за тем, как он обувается, поняла, что не хочу, чтобы он уходил. В голове мелькнула мысль, что вдруг она его как-то удержит, вдруг они останутся вместе… Думать об этом было неприятно. Даже не так — эта мысль меня ужаснула. И в то же время я не имела пока никакого морального права требовать от него чего-либо. Я сама ещё не разобралась в перипетиях своей жизни и ещё ни в чём не была уверена. Но как собака на сене всё равно хотела, чтобы он порвал с Меркуловой.

— Надеюсь, Ленка тебя не убьет, — грустно пошутила я.

- Не убьет, у меня теперь двойной стимул, чтобы жить, — поцеловав меня в губы, Костя скрылся за дверью.

Я осталась одна в пустой прихожей. Жизнь снова перевернулась с ног на голову.

Часть 47

В понедельник я шла на работу как на плаху. В первую очередь, конечно, из-за Марата. Мы не разговаривали с вечера пятницы, его звонки я упорно игнорировала. Уж не знаю, что там ему рассказала Мадам после того, как я убежала, едва выйдя из лифта, но судя по количеству смс с просьбой взять трубку, он явно был чем-то обеспокоен. Наверное, впервые за полгода наших отношений. Не буду скрывать, что я испытывала внутреннее ликование и была рада, что он хоть на малую толику ощутил себя в моей тарелке.

Встречаться с секретаршей тоже не горела желанием: ловить ее презрительные взгляды было выше моих сил. Она всегда была мне крайне неприятна, а после её излияний в лифте антипатия возросла в геометрической прогрессии.

Ну и, наконец, Меркулова. Костя поговорил с ней, и честно рассказал о своих чувствах ко мне. Говорит, она рвала и метала, поливая нас обоих на чем свет стоит, моментально растеряв всю свою доброжелательность. Даже фарфоровый чайник в сердцах разбила, грохнув в ярости о кафельный пол кафе.

Как женщина я её понимала, и мне правда было её искренне жаль. В её глазах я — разлучница, разрушившая их отношения.

Пройдя через холл первого этажа бизнес-центра, я, убедившись, что поблизости нет Марата, быстро заскочила в лифт, слившись с общей массой людей. Конечно, я понимала, что разговора всё равно не избежать, но только не сейчас, нужно собраться и морально подготовиться.

Войдя в офис, сразу же ощутила на себе пристальный взгляд Меркуловой: он буквально излучал ненависть, пронзая ядовитыми стрелами. Она стояла возле принтера и снимала копии, машинально складывая тёплые листы в большую стопку на краю стола. Стараясь на неё не смотреть, я быстро подошла к своему рабочему месту. Неужели сцены удастся миновать? Но нет. Выключив аппарат, она целенаправленно двинулась в мою сторону.

Выглядела она, мягко говоря, не очень: мятая юбка, покрасневшие веки, волосы небрежно убраны в кривой хвост.

— Явилась, — сказала, будто выплюнула. — А чего не вместе пришли? Или вы ещё не делите одно гнездышко на двоих, пока только трахаетесь, когда придётся?

Говорила она специально как можно громче, чтобы привлечь всеобщее внимание. И ей это удалось — несколько человек притихли и, не скрывая любопытства, повернули головы в нашу сторону.