Агата Лель - Несломленная

— Кость, прошу тебя…

— Уходи.

— Кость…

— Уходи!!!

Глаза пылали гневом, обидой, разочарованием. Как мне хотелось подойти, стиснуть его в объятиях, найти те нужные слова, что хоть как-то оправдали бы мой поступок. Моё предательство. Но я ничего не сделала. Я просто развернулась и ушла.

Обняв подушку, прорыдала весь вечер.

Я корила себя за малодушие и патологическую неспособность принимать правильные решения. За свою мягкотелость. За то, что позволяю Марату так собой манипулировать. Ведь когда я поднималась к нему в кабинет в то утро понедельника, то была тверда в намерении разорвать эти отношения. Так почему же передумала? Почему так запросто поверила каждому его слову?

Да, он нашел хорошее оправдание, ловко обвинив во всем ревнивую секретаршу, но внутренний голос подсказывал, что он солгал, а я просто захотела поверить, потому что так проще. Потому что так не придется ничего менять, и пусть поезд дальше катится по ржавым рельсам по проторенной дороге.

Я очень испугалась, что из-за своей нерешительности потеряю Костю, остро ощутив, как сильно он мне необходим. Эта необъяснимая тяга к нему проснулась так внезапно и с каждой минутой становилась только сильнее.

Я много раз порывалась набрать его номер, но одергивала себя, понимая, что ему нужно время, чтобы остыть. Пусть подумает, протрезвеет. Завтра он придёт на работу, и я обязательно найду возможность с ним поговорить. Он всё поймет.

Но на работе он так и не появился. Когда утром в пятницу я вошла в офис и увидела его осиротевший пустой стол, ноги буквально подкосились. Исчезли все его вещи: блокноты, наушники, именная кружка, которую я подарила на день его рождения в октябре.

— Рита, а что с Линьковым? Он приходил, что ли? — обратилась к проходящей мимо коллеге, стараясь придать голосу будничный тон.

— Да, сегодня рано совсем пришел, часов в восемь, собрал свои безделушки. Оля из отдела кадров сказала, что они уже начали искать ему замену.

— Как замену?

— Ну вот так. Он же уволился.

— Уволился? — я не могла поверить своим ушам! Как, когда…

— Ага, написал по собственному. Уж не знаю, как только его Малиновский без двухнедельной отработки отпустил, — пожала плечами Рита и пошла дальше по своим делам, обнимая кипу папок-скоросшивателей.

Мир будто бы рухнул. Бессильно опустившись на стул, уставилась в одну точку.

Он ушёл. Из-за меня.

Сняв со спинки стула сумку, начала судорожно искать среди кучи барахла телефон и, не найдя, неаккуратно вывалила содержимое на стол. На пол посыпались монеты, помада, жевательная резинка «Орбит». Телефон. Вот он. Набрав номер, услышала привычное «абонент не отвечает». Покидав все мелочи обратно в сумку, резко сорвалась и пошла к выходу.

— Саш, ты куда это? Рабочий день через пятнадцать минут начинается! — взглянув на часы, возмутилась Рита.

— Голова болит, в аптеку, прикрой, ладно?

Через час (будь прокляты эти пробки!) уже стучала в его зелёную дверь. Только бы он был дома!

Услышав поворот ключа, облегчённо выдохнула. Дверь распахнулась. На пороге стояла тучная женщина в аляпистом платье и жёлтых резиновых перчатках до локтей. Подмышками расплылись мокрые круги, лоб покрывала испарина. Судя по суровому взгляду, она явно была чем-то недовольна.

— Вы по поводу квартиры? Я вас в одиннадцать ждала.

— Мне бы… с Костей поговорить… — робко проронила я, пытаясь заглянуть в комнату за её могучие плечи.

— Он съехал. И оставил бардак, между прочим. А мне теперь — пенсионерке на группе — убирай! А казалось бы — какой мальчик хороший, всегда вовремя платил, цветы поливал, даже розетки починил… — разошлась тётка, довольная, что нашла свободные уши.

— А куда он съехал, не знаете? — перебила, не дождавшись окончания тирады.

— Не знаю и знать не хочу! — обиженно пробурчала, сжав губы. — Так вы снимать будете? Недорого беру.

Но я её уже не слушала, торопливо сбегая вниз по ступенькам.

Вот куда он делся? Как сквозь землю провалился. Тишина по всем фронтам. В отделе кадров ничего не добилась, пыталась связаться с его друзьями через соцсети — никто ничего не знает. Может, обманывали, конечно, но не разыскивать же всех, приставляя к виску дуло пистолета, с требованием раскрыть правду.

Даже возникала мысль, уж не Марата ли это рук дело — уволил, когда узнал, из-за кого произошел весь этот сыр-бор с Меркуловой. Потом решила, что накидываю на себя пуха — не будет Марат такой ерундой заниматься. Он слишком знает себе цену, чтобы ревновать к подчинённому. Да и вряд ли я ему настолько нужна, чтобы вообще ревновать…

Осознание действительности становилось все яснее, как будто пелена с глаз начала сходить. Отмотала назад пленку наших отношений и поняла, что построены они были исключительно на его интересах. Встречались, когда хотел он и где он хотел, позвонить и написать лишний раз я не могла, для каждого действия своё четко отведенное время. Сама не заметила, как стала узницей в его цепких руках. Накатывало неимоверное отчаяние, что я своим безрассудным поступком навсегда потеряла человека, который на самом деле важен и нужен.

Где же ты, Костя?

Прошла ещё неделя, а в своих поисках я не продвинулась ни на шаг.

Видя, с какой кислой миной я прихожу на работу, как ежедневно узнаю через коллег, не объявился ли вдруг Линьков, Меркулова буквально ликовала.

«Меня кинул, но и её тоже. Так ей и надо» — услышала сегодня в обеденный перерыв её нарочито громкий победный смешок. Ликовала.

Отделившись от всех за самым дальним столиком, я безуспешно пыталась затолкнуть в себя кусок пирога. Но как всегда ограничилась только кофе. Аппетит пропал напрочь, похудела настолько, что юбка того и гляди свалится с костлявых бёдер. Зазвонил телефон, и я моментально извлекла аппарат из кармана. Теперь я даже в душ ходила с ним в обнимку, боясь пропустить звонок от Кости. Но это был не он, а Марат. Сбросив вызов, огляделась по сторонам — не наблюдает ли он откуда-нибудь из-за угла. Не хочу с ним говорить, и видеть тоже.

Позавчера, когда я отклонила его предложение встретиться после работы, обосновав отказ тем, что сейчас у меня большие проблемы и нет никакого желания развлекаться, он обиделся и даже не поинтересовался, что же стряслось, не предложил свою помощь. Эгоист! Свои интересы ставит превыше всего. Разве так поступают любящие мужчины?

Долго у меня это кипело, а вчера вечером разозлилась и высказала всё, что думаю, в длинном подробном письме, которое отправила ему на электронную почту. Выплеснула всё: о нём, о себе, о наших недоотношениях. Хотелось бы сказать всё это ему лично, глядя в бесстыжие глаза, но решила, что письмом всё-таки надёжнее, ведь при личной встрече я по обыкновению начинаю теряться и лепетать какую-то бессвязную чушь, а там, в бездушных буквах составленных в слова, оставила рассудок холодным и написала то, что давно наболело. Пусть знает всё. Если решит, что балласт в виде меня ему больше не нужен, значит, так тому и быть. Я безумно устала! Да и не хочу уже больше ничего — все мысли только о Косте…

Как только Марат прочитает письмо, я с ним сразу же порву. Это уже бесповоротно!

Вдруг телефон снова ожил в руках, оповещая о входящем сообщении. Наверное, снова Марат. Скользнув взглядом по экрану, увидела незнакомый номер.

«Нам нужно встретиться и поговорить. Приходи сегодня в 19:00 в кафе «ДольчеВита».

Сердце подпрыгнуло. Это Костя! Это точно он! Просто сменил номер, ведь тот уже две недели не отвечает. Из груди вырвался вздох облегчения. Слава Богу, нашёлся, и с ним все в порядке!

Руки кинулись нажать кнопку вызова и поговорить с ним сию минуту, немедленно, но в последнюю секунду передумала. Если бы он хотел услышать меня сейчас, то позвонил бы сам. Нужно дождаться вечера, и там, глядя в глаза друг другу, откровенно поговорить. Он всё поймёт! Обязательно! Это же Костя, мы же всегда были на одной волне…

Отпросившись с работы пораньше, прибежала домой, и как никогда тщательно принялась готовиться к этой встрече — захотелось сегодня быть особенно красивой.

Да, Костя видел меня разной: и больной, и не накрашенной, тонной штукатурки провести его не получится, но всё равно захотелось произвести впечатление.

Целый час крутилась перед зеркалом, примеряя наряды и тщательно нанося макияж. Как девчонка перед первым свиданием, даже улыбка с лица не сходила. Предстоял тяжёлый разговор, но почему-то я была уверена, что он поймет меня и простит. Ведь по сути, после ночи с ним, с Маратом у меня ничего не было, даже поцелуев. Ну, только если не считать тех, что были в его в кабинете после потасовки с Меркуловой, и о которых я уже сильно пожалела…

Боясь опоздать ко времени, вызвала такси — так надёжнее. Довольно быстро добравшись до проспекта Шаумяна, расплатилась с водителем и вошла в симпатичный просторный зал кафе.

Оглядев малочисленных присутствующих и убедившись, что Костя ещё не подошёл, заняла столик у окна. Приветливый официант принес меню. Есть по обыкновению совершенно не хотелось. Заказав ради приличия чашку чая, принялась гипнотизировать дверь, каждый раз вздрагивая, когда та открывалась. Вошла молодая парочка, за ними серьезный мужчина в строгом костюме с ноутбуком в руках, затем две женщины, громко хохоча и обсуждая какого-то Рауля. Кости всё не было. Телефон я предусмотрительно положила на стол, но он предательски молчал.

В семь двадцать я уже начала немного нервничать. Чай закончился, официант забрал чашку и вежливо поинтересовался: «может, закажете что-то ещё?». Я отрицательно покачала головой. В его глазах так и читалось: "проваливай тогда, не занимай место", но вместо этих слов он улыбнулся и с дежурным «обращайтесь», наконец-то убрался.