– Ну, как тебе? – безропотно интересуется он, улыбаясь Щварцу во все тридцать два. – Крутые у нас образы?

Взгляд Рича испепеляет руку Кравцова, и даже мне в том месте, куда он смотрит, становится больно.

– А ты у нас кто? – карие глаза тяжело движутся в сторону лица справа от меня, – Старичок Элтон Джон?

Точно! Вот кого он мне напоминает! Закусываю губы, чтобы не выдать себя улыбкой.

– Стас Багиров, – недовольно отвечает Юра.

Бровь напротив удивленно взлетает.

– Ты уверен, что мы про одного и того же Багирова говорим? Кажется, ты смотрел версию с группой Blue.

– Так, наше время, – быстро подталкиваю Юру вперед, чувствуя, как обстановка начинает переходить грани мирной, и утаскиваю ребят за кулисы.

Кто бы сомневался, что мои таланты выступят блестяще? Мне, на подрагивающих от волнения ногах, тоже неплохо удалось сыграть злодейку. А прихрамывающий Крид вызвал бурный ажиотаж у фанаток. Горжусь ими! Всеми сразу и каждым в отдельности!

Посмотрев все выступления и набравшись массы положительных эмоций, весь лагерь в припрыжку рванул на дискотеку. Моя ребятня решила не переодеваться, а мне все же было не совсем комфортно в столь открытой одежде, поэтому сменив шорты с топом на легкое платье, я все еще с двумя разноцветными хвостами на голове пошла присоединяться к танцам.

Не знаю зачем, но как только вошла, взгляд мгновенно упал на стол диджея. Рич сидел вместе с Сашей и о чем-то оживленно болтал. Спустя несколько секунд его глаза встретились с моими и моментально вспыхнули, заставляя в животе что-то встрепенуться. Отворачиваюсь, игнорируя тот факт, что крошечная часть меня неистово радуется отсутствию Кристины на соседнем стуле, и вливаюсь во всеобщее веселье.

Через несколько ритмичных песен неожиданно начинает звучать спокойная, и мне даже на мгновение кажется, что я ослышалась. Признаться, надежда на медленные танцы рухнула еще позавчера. Обрадованные ребята начинают быстро приглашать девчонок, видимо, боясь, что его величество Шварц вдруг передумает, и как назло ко мне тоже направляется Юра. И что делать?

Устремляю взгляд на Рича, который, вальяжно раскинувшись на стуле, прищуренно наблюдает за моими действиями. Проверяет, чтоб его! Лихорадочно пытаюсь сообразить, как правильно поступить, чтобы и детей не подставить, и коллегу не обидеть, как вдруг гордость стряхивает пыль и требует показать кто здесь главный. Шварц считает себя гроссмейстером, наивно полагая, что я буду послушно ступать по шахматной доске, принимая правила его игры. Так значит пришло время показать, что и Королева знает себе цену.

С самой обворожительной улыбкой принимаю приглашение Юры. Мы начинаем топтаться на месте, пока я борюсь с участившимся биением сердца. Юра о чем-то рассказывает, но я не слышу. Все, о чем могу думать, это хоть бы этот придурок снова не сделал по-своему. На очередном повороте осмеливаюсь столкнуться в неравном бою взглядами с Его Превосходительством.

Рич качает головой со злобной усмешкой Джокера, и предчувствие необратимого начинает захлестывать сознание. Пусть только попробует! Посылаю ему по воздуху смертоносную угрозу, но он легко проглатывает её, и зал в секунду взрывается бодрой мелодией, приводя всех танцующих в негодующий ступор, а меня в самую крайнюю степень безудержного гнева, когда весь смысл звучащей мелодии, добирается до сознания.

«Юра, прощай, Юра, прости,

Юра, пойми, нам не по пути,

Имя твое я опять шепчу,

Юра, прощай, я так хочу».

Нееет, он не мог этого сделать! Издевательские губы подпевают текст под музыку, подтверждая, что орущая из колонок песня не плод моего больного воображения.

В висках нещадно пульсирует, и руки непроизвольно сжимаются в кулаки, разгоняя по крови ядерную злость. Краем глаза замечаю, как Юра нервно выдыхает и быстрым шагом срывается в сторону Шварцвальда. Вот же черт!

Глава 10

Рич

– Пойдем, поговорим, – над столом нависает вот-вот взорвущийся Везувий, до которого вероятно с десятого раза наконец-то дошли мои далеко не прозрачные намеки.

– Включи ребятне медляк, пусть дотанцуют, – бросаю Сане и встаю, выходя следом за Юрой через черный выход на улицу. Отходим подальше, и вдруг это недоразумение с литром геля на голове выбрасывает в мою сторону кулак. Мгновенно отстраняюсь, ловлю его руку, с силой выворачиваю за спину под аккомпанемент приглушенного стона, и отталкиваю от себя. Юра едва не врезается в дерево и с отборным матом разворачивается обратно лицом.

– Говорят вообще-то языком, или ты, кроме как клешнями швырять, другого способа не знаешь?

Интересуюсь, наблюдая, как из его ноздрей разве что дым клубами не валит.

– Шварц, ты думаешь, я не замечаю твоих выпадов в мою сторону? Медляки, подколы. Но вот то, что ты сделал только что, это уже край!

– Так если замечаешь, какого хрена тогда продолжаешь подкатывать к Але?

– Какая тебе разница к кому я подкатываю?

– Никакой. Альбину с горизонта вычеркни и разойдемся.

– Застолбил значит? – ох, да неужели до тебя дошло, жирафина? – Только насколько мне известно, она свободна, и сама может выбирать с кем ей быть. Я вот тоже, может, ее хочу.

Ладонь складывается в кулак в адском желании вмазать этому придурку за одну только фразу. Хотеть Алю могу только я! А ты можешь мечтать с расстояния пары километров!

– Можешь спрятать свой навострившийся в её сторону член обратно в штаны, потому что такая девушка, как Аля, с тобой никогда не будет.

– Это еще почему?

– Да потому что, мать твою, ты не достоин даже застежки на ее лифчике! – желваки на лице придурка напрягаются, и создается ощущение, что он пытается стереть в порошок собственные зубы.

– А ты типа достоин? – ядовито цедит сквозь них.

– Побольше тебя.

– Тогда чего так напрягаешься? Боишься конкуренции?

Я не в состоянии сдержать саркастический смешок.

– Нет, просто Альбина достойна нормального мужика, а не, – демонстративно очерчиваю взглядом его с ног до головы, – Вот этого.

Ну давай, рискни, попробуй еще раз махнуть клешней, и тогда уже я оторвусь. Кравцов к моему удивлению расслабляется, вероятнее всего взвесив силы, и примирительно вскидывает руки.

– А знаешь, ты прав, к чему все эти разборки? Есть более верный выход из положения.

– И?

– Давай забьемся на то, кого выберет Аля.

Что, бл*дь? Волна липкого гнева захлестывает с головой. Забьемся? Этот недоделок так шутит?

– Повтори-ка, – надеюсь, что неправильно понял его посыл, но последняя надежда рушится осколками от его несостоявшегося мужского достоинства.

– Продолжаем каждый своими способами добиваться Али, и кого она выберет в итоге, тот и победил, – без доли сомнения изрекает опустившийся в моих глазах до уровня грязи на ботинках мудак.

Хватаю его за шею и грубо притаскиваю к себе. Юра бычится, вскидывая кулаки и готовясь защищаться. Хочу подкорректировать его улыбку до состояния неузнаваемости, но взываю к самообладанию. Не нужно, чтобы Борис потом расхлебывал и вникал в подробности всего этого дерьма. А этого будет не избежать, если один из его работников окажется покалеченным.

– Значит так, выбей себе на лбу или нацарапай ракушкой. Люди – не скот, на них не забиваются. А если ты еще раз протянешь к Але свои грязные лапы, на утро не сможешь самостоятельно дойти даже до толчка и придется отливать под себя. Я ясно выразился?

Долбоеб нехотя кивает, и я презрительно отталкиваю от себя его тушу. Забиться он собрался на мою Алю. Мудак. Хрена с два я теперь позволю ему даже пальцем ее коснуться. Пусть Апельсинка обижается сколько хочет, но теперь она под моей блокадой.

Разворачиваюсь и иду к двери, когда вдруг замечаю Алю. Моя девочка напряжена, и в глазах читается неразбавленное презрение. Из-за густо растущего кустарника не видел, когда она вышла за нами. Зуб даю, слышала все о своей возможной участи, если бы я согласился на пари.

Сзади меня показывается Юра и застывает на месте так же, как и я, обнаружив предмет нашего разговора. Маленькая ручка взметается и хорошенько прикладывается ладонью к его физиономии. Ах, ты ж моя разумница! Как бы и я так хотел сделать. Желательно кулаком, а потом с ноги.

– Не знаю, на что ты рассчитывал, Юра, и как мы теперь будем работать, но видеть я тебя больше не хочу, – изрекает моя воительница.

– Аль, – пытается вставить Кравцов, но Апельсинка жестом руки заставляет его замолчать.

– С этой минуты мы говорим только об отряде. Возвращайся в клуб, Юра, чтобы не оставлять детей одних, а я скоро приду.

Потерявшему доверие псу не остается ничего, кроме как подчиниться. Уткнувшись в землю, он угрюмо проскальзывает мимо нас и закрывает за собой дверь. Ну, вот и отлично. Кажется, мы решили проблему с медляками.

Альбина расслабляет кулачки и обращает свой усталый взгляд на меня.

– Скажи мне, Шварцвальд, почему вы такие козлы, а?

Странное щемящее чувство одолевает изнутри. Хочется зажать ее в объятиях и не отпускать. Альбина расстроена, и я могу ее понять. Ощущать себя трофеем тошно, особенно когда испытывал к человеку теплые чувства.

– Не все.

– Ну да, а ты прям образец всей святой троицы разом.

– Скорее наоборот, – хмыкаю, не отрицая своего ебанутого характера, но уж какой есть, – В любом случае, я хотя бы об этом прямо говорю. Как и том, что хочу тебя. А не пытаюсь с кем-то соревноваться.

Синие глаза после слов о том, что я ее хочу, взметаются, и я начинаю захлебываться в том, что они скрывают. Какая же она все – таки необыкновенная, моя сладкая. Розовый и голубой хвост должны были бы сделать её смешной, но они производят на меня совсем другое влияние. А уж когда на Але было надето жалкое подобие шорт и майки, мой член чуть не продырявил в джинсах дыру. Маленькая сексуальная Квинни.

Скорее всего, у меня на лице четко отражаются все мысли, потому что щеки Альбины в секунду покрываются румянцем.