О, ты заплатишь за это, взбешенно думала Анжелика. Никто не смеет унижать меня безнаказанно. Ну погоди, Этьен. Подожди, и ты узнаешь.

Но она улыбалась и положила ладонь на его руку, пока он вел машину. Он хотел пойти в кино, и они поехали без всяких возражений с ее стороны. Потом он захотел выпить, и они остановились у "Джолли Джери", Этьен выпил пива, а Анжелика — лимонад. И после этого, не спрашивая ее, он поехал в северную часть города и остановился в темном узком переулке, который вел к берегу реки.

Он не сказал ни слова, когда обнял ее. Одной рукой он взял ее за подбородок и сдавил щеки, пока ее губы не раскрылись, и тогда он неторопливо взял их своим ртом. От него пахло пивом и сигаретами, и она пыталась отвернуться от него, но его рука держала ее с такой силой, что она не могла и шевельнуться. И было еще что-то, с чем она не могла справиться это легкая внутренняя дрожь, которая возникла в в ней в ответ на его грубость. Его сильные руки запутались в ее волосах, а потом он умело расстегнул ее блузку.

— Перестань, — закричала она. — Перестань, Этьен!

— Замолчи, — сказал он. — Тебе нечего бояться. Я не собираюсь тебя насиловать. Мы поженимся, ты и я, и я смогу сберечь твою девственность до нашей брачной ночи. А пока я хочу тебя немного поразвлечь. Совсем немного.

— Я сказала, перестань, — резко произнесла Анжелика и сильно оттолкнула его.

Он даже не попробовал расстегнуть ее лифчик. Застежка сломалась в его пальцах, когда она пыталась оттолкнуть его, и в одну секунду ее груди оказались на свободе.

— Вот так, — сказал Этьен, когда она продолжала бороться с ним. Выгни опять спину. Тогда они прямо стоят.

Больше всего испугало Анжелику то, что его дыхание было совершенно ровным. В узком луче света, падавшем с усыпанного звездами неба, она могла видеть, как он улыбается, играя с ней руками, и, что удивительно, это у нее перехватывало дыхание. Когда он взял в рот ее сосок, она зубами впилась в костяшки пальцев, чтобы сдержать стон, в то время как неожиданно что-то горячее вырвалось между ее ног и, казалось, каждый нерв вспыхнул в ее теле. Но когда он положил руку ей под юбку, то не стал ее там трогать. Напротив, он немного приподнял ее, пока ее округлые маленькие ягодицы не оказались в его руках, и тогда он начал нежно и ритмично сжимать и отпускать их, пока она не закричала от возбуждения.

— Пожалуйста, Этьен, — сказала она голосом, который был совсем не похож на ее собственный. — Пожалуйста, ну пожалуйста, Этьен. Сделай все, Этьен. Пожалуйста.

Она услышала его смех.

— Нет еще, моя маленькая горячая сучка, — сказал он. — Еще рано. Я могу подождать.

В тот момент, когда он ее отпустил, она его так ненавидела, что с удовольствием бы убила. На этот раз, когда она заплакала, в ее слезах не было ни капли притворства. Она плакала от злости и обиды, а Этьен даже не пытался ее утешать. Он откинулся на сиденье и зажег сигарету, а она рыдала и искала в сумке носовой платок.

Она все еще дрожала, когда Этьен высадил ее из машины напротив дома. Она дрожала, когда раздевалась и ложилась в постель. Она стиснула зубы, сжала кулачки и все свое тело, и когда, в конце концов, она позволила себе расслабиться, дрожь ушла.

Но от ощущения стыда ей не удалось так быстро избавиться.

О, как же она могла позволить так с собой обращаться? И отвечать ему так, что он понял это и упивался победой. Будь он проклят.

Подожди, Этьен, ну подожди я посчитаюсь с тобой, даже если это будет единственное, что я сделаю в жизни. Ты за это заплатишь.

О, папа, папа, мне так стыдно. Я так унижена.

Тише, моя дорогая, сказал Арман. Никто не может унизить принцессу.

Глаза у Анжелики горели и чесались от пролитых слез, и в конце концов она встала, чтобы приложить к ним холодную мокрую ткань.

Это верно, папа, подумала она, ложась в постель. Никто не может унизить принцессу. По крайней мере, никто не может унизить принцессу безнаказанно. Пусть только попробует в следующий раз. Ты увидишь.

Но следующего раза не было. С того самого вечера и до брачной ночи, Этьен никогда ее так не трогал, и иногда Анжелике это было еще труднее вынести. Когда они целовались, она часто пыталась возбудить его, чтобы он потерял говову, но он держался.

— Я могу подождать, — говорил Этьен.

А теперь время ожидания почти подошло к концу. Из темноты вдруг появились огни Бостона и Этьен убрал руку, которой обнимал Анжелику. — Вот мы и приехали, — сказал он неизвестно зачем.

— Да, — ответила Анжелика и начала поправлять волосы. — Ради Бога, Этьен, остановись и застегни воротничок. Ты хочешь, чтобы мне было стыдно за тебя в одной из лучших гостиниц страны? И когда будешь регистрироваться, постарайся запомнить, что нужно написать Мистер и Миссис Этьен де Монтиньи. А не Этьен де Монтиньи с женой.

— Я запомню, — сказал Этьен.

Гостиница была даже шикарней, чем ее помнила Анжелика, и когда посыльный показал им комнаты, она сразу поняла, что их отремонтировали.

Конечно, подумала она, так и должно быть. Сколько лет прошло с тех пор, как мы с папой здесь останавливались.

Анжелика улыбалась, глядя, как посыльный открывает окна и включает свет. Этьен стоял посреди комнаты, как бы не зная, куда девать свои руки, и она была очень довольна, что не сказал ему о том, что написала письмо администратору гостиницы. В письме она просила, чтобы им оставили именно этот номер, и если он занят в эту ночь, она уверена, что найдет способ перенести свадьбу на то время, когда он освободится. Этьен знал только, что она написала в гостиницу, чтобы им забронировали номер.

Это будет наш секрет, папа, думала Анжелика, и начала напевать какую-то мелодию, в то время как Этьен расплатился с посыльным и закрыл за ним дверь.

— Почему ты не позвонишь и не закажешь бутылку шампанского? спросила Анжелика. — Мне надо принять ванну.

— Опять? — удивился Этьен. Ты же принимала ванну перед отъездом из Ливингстона.

— То была настоящая горячая ванна, — ответила Анжелика. — Пожалуйста, дорогой, закажи шампанского. Я буду готова через минуту.

— Знаю я тебя и твои минуты, — сказал Этьен, но он улыбался, подходя к телефону. — Человек может успеть напиться до безобразия за одну такую минуту.

Но на этот раз Анжелика была верна своему слову. Она быстро искупалась и надела ночную сорочку. Она была из белого шифона и стоила чересчур дорого. Но когда она вошла в комнату и увидела, каким взглядом смотрит на нее Этьен, то поняла, что лишние деньги потрачены не напрасно. Он онемел, глядя на нее, а шампанское из его бокала проливалось на ковер.

— Боже мой, — сказал Этьен, — я всегда знал, что ты красивая, но не знал, что настолько.

Ее кожа, разогретая теплой ванной, светилась светло-розово сквозь белый шифон ночной рубашки, а волосы гладкой и мягкой волной ниспадали до пояса.

— Лучше я тоже приму ванну, — сказал Этьен, сам не зная почему. Он только понимал, что находится в присутствии чего-то очень необычного и ему и в голову не приходило потрогать это видение нечистыми руками.

— Хорошо, — ответила Анжелика и отвернулась, чтобы налить себе бокал шампанского.

Она пила и улыбалась, слушая шум воды и звуки, которые доносились из ванны. А когда он вышел, она с большим трудом удержала смех. Он надел пижаму и, судя по всему, впервые в жизни. Он выглядел в ней еще более неловко, чем в своем свадебном костюме.

— Садись и выпей еще шампанского, — сказала она.

Этьен подумал, что с радостью гнал бы себя пинками назад в Ливингстон. Он сел рядом с ней и выпил вина, но не мог произнести ни слова.

— Может быть, закажем еще бутылку, — сказала Анжелика, поднимая свой бокал.

— Прекрасная мысль, — ответил Этьен с облегчением и подошел к телефону.

Ну, это уже чересчур, подумала Анжелика. Большой, грубый, сильный Этьен де Монтиньи, лишился дара слов и неуклюж, словно подросток.

Она позволила ему поволноваться, пока они наполовину не выпили вторую бутылку, а затем придвинулась ближе к нему и провела пальцем по его щеке.

— Скажи мне, дорогой, — сказала она. — Что ты собираешься со мной делать?

— Что? — глупо спросил Этьен.

— Что ты собираешься со мной делать, когда мы допьем эту бутылку и ты отнесешь меня в постель?

Этьен почувствовал, как внутри что-то расслабилось.

— Я не буду говорить тебе, — ответил он. — Я тебе покажу. И сейчас.

Анжелика отодвинулась.

— Нет, нет, — сказала она, — сначала скажи. Ты знаешь, я ведь никогда не была с мужчиной.

— Я знаю, — ответил Этьен.

— Ну вот. Скажи мне. Тогда я буду знать, чего ждать.

Этьен хотел обнимать и целовать ее, и трогать, но заставлял себя сидеть спокойно.

Осторожней, осторожней, говорил он себе. Она девственница. Я не хочу пугать ее. Осторожней.

— Повернись.

Она засмеялась.

— Что?

— Иди сюда. Повернись.

Она повернулась на диване и теперь сидела к нему спиной, и тогда он до нее дотронуться. Очень осторожно он убрал великолепно пахнущую розовыми лепестками копну волос с одного плеча и начал целовать ее в шею.

— Первое, — сказал он. — Я собираюсь поцеловать каждый дюйм твоего тела.

Он взял ее за руки и провел губами вдоль плеча и почувствовал, что она задрожала, но почти сразу же снова расслабилась.

Он начал гладить ее, тонкий поясок сорочки легко распустился под его пальцами.

— Когда я кончу, — нежно прошептал он, — не останется ничего, что я в тебе не узнаю.