— Я записался в военно-морской флот, — ответил Этьен. — Я уезжаю в учебный лагерь в восемь часов утра.

Кристоф был ошеломлен.

— Ты сошел с ума, Этьен? — спросил он.

— Нет, — ответил Этьен, — и я не так много выпил, что бы ты там ни думал. Это правда, Кростоф. Я уезжаю и никто меня не остановит. А теперь, ты обещаешь, что проследишь за тем, чтобы я попал туда вовремя?

— Но почему? — спросил Кристоф. — Почему ты это сделал?

— Обещаешь? — настаивал Этьен.

— Да. Конечно, — ответил Кристоф. — Обещаю. Но ради Бога, скажи мне, почему, Тьен? Почему?

Этьен выпил еще.

— Чтобы уйти от Анжелики, — сказал он просто.

Кристоф сел рядом с Этьеном и ласково положил ладонь ему на руку.

— В чем дело, Тьен? — спросил он. — Во имя Господа, скажи мне, что случилось.

Как я могу ему сказать? — подумал Этьен.

Поначалу он был уверен, что его жизнь пойдет так, как он планировал. Он возьмет свою жену, эту маленькую капризную дикую кошку, и заставит ее с самого начала следовать по правильному пути, который должен быть и должен сохраняться.

Спустя годы он мог с фотографической точностью до мельчайших деталей пересказать свою брачную ночь и он вспоминал с чувством, близким к восторгу, как она кричала и извивалась под ним, когда он врывался в нее.

"Папа", — кричала она, и Этьен набросился на нее со всей свирепостью, какая только была в нем.

— Я не твой проклятый папа, — сказал он, глядя на нее горящими глазами. — Я твой муж и только что сделал тебя своей женой.

А потом, когда она лежала на кровати, всхлипывая, он пошел в ванную и намочил полотенце теплой водой. Он начал нежно вытирать ее, бормоча что-то ласковое, так успокаивают испуганного ребенка. Этьен вынул из чемодана флакончик успокаивающего бальзама и растирал ее тело до тех пор, пока она не перестала плакать. Он ласкал ее и наблюдал за тем, как соски снова стали твердеть, и почувствовал, что все ее тело налилось и затрепетало.

— Нет, нет, нет, — шептала она, и тянулась к нему.

— Да, да, да, — отвечал Этьен, держа ее за волосы одной рукой, повернув ее лицо к себе, чтобы она не могла отвернуться. Он увидел, что ее рот приоткрылся, а глаза подернулись поволокой.

— Я не могу, — прошептала она. — Не могу.

— Нет, ты можешь, — сказал он. — Ты можешь всегда, когда я этого хочу. И ты хочешь.

Он увидел капельки пота над ее верхней губой.

— Я не могу, — сказала она еле слышно. И потом: — Я не могу больше бороться с тобой, Этьен.

Он засмеялся, торжествуя победу над этим маленьким диким животным, которое извивалось в его руках. Наконец-то, подумал он, я узнал тайну Анжелики.

Позже, когда она заснула, Этьен сидел в гостиной номера. Он лениво курил, чувствуя, как холодный ночной воздух касается его обнаженной кожи, и улыбался сам себе в темной комнате.

Все, чего Анжелика хотела, что ей действительно было нужно, — это быть подчиненной. Этьен рассмеялся совсем громко.

Подумать только, размышлял он. Все это время, когда она была такой капризной и вредной, такой упрямой, со своими глупыми незначительными доводами и такой упорной, чтобы настоять на своем, все, что я должен был сделать, — это хорошенько встряхнуть ее или шлепнуть по заду, и она упала бы в мои объятия, как переспелое яблоко. О, она жаждет настоящей борьбы, но в конце концов то, чего она хочет на самом деле, — это быть покоренной, порабощенной. Ну уж об этом я смогу позаботиться.

Уик-энд в Бостоне, казалось, полностью подтвердил теорию Этьена. Он мог делать с Анжеликой все, что хотел, если он этого требовал, а не просил, а потом она сворачивалась у него на коленях и прижималась к нему.

— Так будет всегда, Этьен, правда? — спрашивала она.

— Конечно, моя дорогая.

— И ты всегда будешь обо мне заботиться? Как будто я твоя маленькая девочка?

— Ты и есть, моя маленькая девочка, — отвечал Этьен, целуя ее. Очень мой драгоценный маленький ангел.

— И мы будем жить как принц и принцесса в нашем дворце, и ты будешь всегда обо мне заботиться?

— Всегда, — отвечал Этьен.

Но Этьен не смог удержаться, чтобы не проверить свою теорию, и однажды утром он попробовал обратиться к ней с просьбой.

— Пожалуйста, дорогая, — сказал он умоляющим голосом, гладя ее шею. Идем в спальню.

Она соскочила с его колен и отошла от него.

— Ради Бога, Этьен, — раздраженно сказала она, — перестань мяукать как кот.

— Пожалуйста, дорогая.

— Нет. Я хочу в магазин.

— Пожалуйста, вернись, и сядь ко мне на колени.

— Нет. Я собираюсь одеваться и думаю, что тебе следует сделать то же самое, если ты не хочешь, чтобы я ушла одна.

Этьен с трудом удерживался, чтобы не рассмеяться.

— Не говори так со мной, мой маленький ангел, — просил он.

— Не называй меня своим маленьким ангелом, — с бешенством сказала она и пошла в спальню.

Он пошел за ней и повернул ее к себе.

— Ты что-то забыла, мой маленький ангел, — сказал он. — Я твой муж и я советую тебе никогда не отказывать мне.

— Отпусти меня, — закричала она.

— Сними эту ночную сорочку и ложись в постель.

— Ни за что, — ответила она. — Я ухожу.

— Анжелика, — терпеливо сказал он. — Ты будешь или не будешь делать то, что тебе сказано?

— Никогда, — сказала она, стараясь ударить его по ногам.

— Хорошо, посмотрим.

Он схватил ее и сел на ближайший стул. Он положил ее на колени и задрал на талию шифоновую сорочку. А затем он начал ее шлепать, пока ее ягодицы не покраснели и она не заплакала от обиды.

— Теперь, — сказал он, груб ставя ее на ноги, — сними эту дрянь и ложись в постель.

Она стащила сорочку и встала перед ним, казалось, все ее тело пылает.

— Этьен, — произнесла она.

— В постель, — ответил он и смотрел, как она пошла и легла.

Она была так возбуждена, что кончила сразу же, едва он успел до нее дотронуться, и даже тогда продолжала умолять его: — Еще, Этьен… Еще…

Этьен взглянул на Кристофа, опустившего глаза на свой стакан.

Так продолжалось весь уик-энд и даже несколько недель после того, как они вернулись в Ливингстон после медового месяца. Они поселились в своей маленькой квартире, но это длилось недолго. Моника Бержерон заболела, и Этьен с Анжеликой переехали в ее дом. А когда Моника выздоровела, оказалось, что легче оставаться с ней, чем опять хлопотать в поисках другой квартиры.

— Кроме того, — сказала Анжелика Этьену, — я обещала папе, что буду заботиться о маме. Мы не можем оставить ее одну.

Позже Этьен никак не мог вспомнить, когда все пошло наперекосяк. Стало казаться, что постоянно не хватает денег и Анжелика заскучала.

— Ничего, черт возьми, удивительного, что тебе все надоело, вокликнул Этьен однажды ночью, когда его планы снова расстроились. Господи Боже, ведь все, что ты целыми днями делаешь, — это сидишь на заднице и читаешь, читаешь, читаешь. Почему ты не поможешь матери по дому? Ей приходится делать все.

Это было правдой. Моника Бержерон делала все для себя, Этьена и Анжелики, ничиная с мытья полов и закончив глажением брюк Этьена.

— Если бы я хотела заниматься домашним хозяйством, я нашла бы себе место горничной! — ответила Анжелика. — Если ты считаешь, что Моника слишком много работает, почему ты не наймешь ей в помощь прислугу?

— Я не могу позволить себе иметь прислугу, — ответил Этьен, — и ты знаешь это не хуже меня.

Анжелика зажгла сигарету, зная, что Этьен терпеть не может, когда она это делает. Она выдохнула большое облако дыма и надула губы.

— Это не моя вина, — сказала она. — Мне скучно.

— Ну, а что бы ты хотела делать, принцесса? — спросил Этьен.

Анжелика села и, вложив как можно больше сарказма в голос, сказала:

— Я бы хотела поехать в Париж.

Этьен не смог сдержаться. Он снова заорал:

— Ты с ума сошла? В Париж? На деньги, которые я зарабатываю?

— Ну так пойди и заработай еще, — ответила Анжелика, откинувшись на спинку кровати и попыхивая сигаретой.

— Послушай, — сказал Этьен, — вся страна находится в тисках Депрессии. Я работаю по десять часов в день, шесть дней в неделю, и считаю, черт возьми, что мне повезло.

— Я могу найти работу, — сказала Анжелика. — Есть много людей, которые будут только рады нанять меня. И не для того, чтобы заниматься домашним хозяйством.

Этьен схватил ее за руку, силой заставил сесть, выхватил сигарету и бросил ее в пепельницу.

— Твое место здесь, в этом доме, — сказал он. — Не хватало еще, чтобы моя жена пошла работать, чтобы люди говорили, что я не в состоянии ее содержать.

Анжелика очень небрежно сбросила руку и зажгла другую сигарету.

— Замолчи, Этьен, — сказала она. — И не смей никогда так меня хватать.

Он снова придвинулся к ней, но она вывернулась так быстро, что он чуть было не упал на кровать.

— Я сказала никогда, — повторила Анжелика. — Запомни это, Этьен. Если ты не можешь быть "крутым человеком с деньгами", не старайся изображать его в постели.

На следующий день Анжелика нашла себе работу служащей в мануфактурной лавке. Работа оплачивалась по сорок центов за час, всего шестнадцать долларов в неделю. Этьен посмеивался и ждал, когда она устанет от того, что приходится целый день стоять на ногах.