У Лесли начиналась истерика, когда она пыталась рассказать Джулии, что случилось на Рождество у Анжелики.

— Я показала ей кольцо, — плакала Лесли, — а она даже не посмотрела на него! Она называла Джино такими словами. Она сказала…

И пока Джулия старалась успокоить Лесли, Джузеппе пытался узнать о случившемся от сына.

— Но это чудовищно, — сказала позже Джулия. — Что же это за женщина, которая может так обращаться со своей плотью и кровью?

— Может быть, Джино стоит подождать, — ответил Джузеппе. — Если бы Лесли была совершеннолетней, может быть…

— Нет, — сказала Джулия. — Все это полное идиотство. Я позвоню миссис де Монтиньи и приглашу ее на ужин. Может быть, она, по крайней мере, объяснит нам.

Но когда Джулия позвонила и представилась, Анжелика холодно ответила:

— Извините, вы ошиблись номером.

— Я не ошиблась номером, — сказала Джулия мужу. — Она просто не хотела со мной разговаривать.

Джулия пыталась еще несколько раз поговорить с Анжеликой и, наконец, пошла к ней домой. Анжелика не пустила ее дальше входной двери. Она даже не пригласила ее войти в дом.

— Миссис Донати, нам абсолютно нечего сказать друг другу. Я хочу, чтобы ваш сын держался подальше от моей дочери.

— Но, миссис де Монтиньи, — возразила Джулия, — они собираются пожениться.

— Лесли — еще ребенок, — ответила Анжелика. — Она скоро забудет эту глупость.

— Но, пожалуйста, выслушайте меня…

— До свидания, миссис Донати, — сказала Анжелика и прикрыла дверь, еще Джулия услышала, как она закрыла ее на задвижку.

— Как будто я воровка! — кричала Джулия мужу. — Я говорю тебе, она заперла дверь, как будто я силой собираюсь войти в ее дом!

— Это пройдет, — сказал Джузеппе. — Попробуй еще раз. Напиши ей письмо и пригласи на ужин. Может быть, она придет.

И Лесли, и Алана ужасно удивились, когда Анжелика решила принять письменное приглашение Джулии Донати.

— Как странно, — сказала Анжелика. — Ужин. Я уже столько лет не слышала, чтобы так называли обед.

— Мне это не нравится, — призналась Алана Лесли. — Все это мне ни капельки не нравится.

Но в назначенный день Анжелика сделала великолепную прическу, свежий маникюр и надела черное платье, приготовленное для вечеринки с коктейлями у Милли Тэрнер. Она давно не выглядела так привлекательно и Лесли сказала ей об этом.

— Ну, конечно, дорогая, — ответила Анжелика, смеясь. — Я не хочу, чтобы эти Донати думали, что твоя мать — старая карга.

— Похоже, что все будет нормально, — сказала Лесли Алане перед выходом.

— Не рассчитывай на это, детка.

— Не глупи, Алана.

— Хорошо, милая. Надеюсь, что все пройдет благополучно.

— Конечно, — ответила Лесли.

Но почему же, удивлялась Лесли, садясь в такси с Аланой и Анжеликой, направляясь на ужин к Донати, у нее дрожат колени, а руки, одетые в белые перчатки, совсем влажные.

Гостиная дома Донати сверкала блеском и чистотой и, уставленная свежими цветами, выглядела великолепно.

Играла музыка. Но не итальянские песни о любви, которые так нравились Лесли и которые так часто заводила ей Джулия, а американская фортепианная музыка.

— А, миссис де Монтиньи, — сказал Джузеппе в своей самой располагающей и жизнерадостной манере. — Говорят, что я делаю лучшее мартини в Ливингстоне. Но я с этим не соглашусь, пока вы мне сами не скажете.

— Как это мило, мистер Донати, — ответила Анжелика очаровательно улыбаясь.

После второго мартини Алана заметила, что Анжелика положила ногу на ногу, и начала болтать ею.

Как мерзкая кошка, подумала Алана. Кошка, которая крутит хвостом, готовая вцепиться когтями. О Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы все прошло хорошо.

— Вы знаете, я думаю, что вы правы, — сказала Анжелика, вертя бокал в руках. — Вы делаете удивительное мартини, Джузеп…

— Джузеппе, — поправил он. — Налить еще, Анжелика?

— Конечно, Джузеп…

— Джузеппе.

— О, да, — ответила Анжелика. — Иногда я никак не могу запомнить иностранные имена.

Джузеппе Донати засмеялся:

— Тогда называйте меня Джо. Это и то же самое и проще.

— Да, конечно, — ответила Анжелика. — Это проще. Джо. Но так обыкновенно.

Алана не могла удержаться:

— А что за имя Анжелика, старобостонское?

Анжелика медленно повернула голову и посмотрела на Алану:

— Если ты находишься в крестьянском доме, — сказала она отчетливо, это не причина, чтобы подражать им. Пожалуйста, Алана, веди себя как следует.

О Боже, подумала Лесли. Начинается.

— Лесли, — быстро сказала Джулия, — ты не поможешь мне на кухне?

— Да, конечно, — благодарно ответила Лесли. Анжелика выпила большую часть своего мартини и рассмеялась.

— Да, Лесли, пойди в кухню и помоги миссис Донати. Представляю себе, какими тяжелыми должны быть эти лоханки со спагетти.

— Мама, — начала Лесли, но Джулия мягко прервала ее, улыбаясь.

— У нас будет ростбиф.

— У вас очень богатое воображение, — сказала Анжелика. — Да, Джо, это прекрасное мартини. Еще, пожалуйста.

— Но вы не сможете ощутить вкус вина.

— Вы хотите, чтобы я меньше пила, Джо? — спросила Анжелика.

— Конечно, нет, — ответил Джузеппе, спеша наполнить ее бокал.

— Вот так-то лучше, — сказала Анжелика, — намного, намного лучше. Теперь вы можете сесть.

Казалось, никто не может произнести ни слова, а Анжелка, улыбаясь, переводила взгляд с одного лица на другое.

— А теперь скажите мне, — сказала она, наконец. — Почему вы хотели со мной встретиться?

Снова все промолчали, а у Лесли было чувство, что это — дурной сон.

— Тогда я скажу вам, почему, — ответила Анжелика среди всеобщего молчания. — Вы надеялись с помощью каких-то несчастных уловок убедить меня в том, что ваш сын очень подходит в качестве супруга для моей дочери. Так вот, он не подходит.

Джулия Донати побелела:

— Но послушайте… — начала она.

— Нет, это вы послушайте, — оборвала ее Анжелика. — Вы послушайте. Я не хочу, чтобы моя дочь связалась с компанией итальяшек. И это окончательно.

— Миссис де Монтиньи, — сказал Джино. — Я собираюсь жениться на Лесли, независимо от ваших оскорблений. Меньше чем через пять месяцев ей исполнится восемнадцать лет, и она навсегда освободится от вас.

— Заткни свою проклятую вонючую глотку! — заорала Анжелика.

— Нет, миссис де Монтиньи, — отвечал Джино. — Это вы заткните свою.

— Джино! — воскликнула Джулия.

— Нет, мама, — ответил Джино. — Я знал, что она будет так вести себя. Ну, так мне все равно. Я не собираюсь уступать ей Лесли.

— Ты — мерзкая скользкая дрянь, — холодно сказала Анжелика. — Если бы ты знал, о чем говоришь, ты бы спасибо мне сказал, что я спасаю твою грязную шкуру.

Она не попросила Джузеппе, чтобы он налил ей еще. Она просто подошла к столу и небрежно наполнила свой бокал из кувшина с мартини.

— Лесли, — прошептала Алана, — давай уведем ее отсюда! Прямо сейчас!

Но Анжелика обернулась, опершись о стол, и смотрела, прищурившись, на свой бокал.

— Кстати, засранец, — сказала она, повернувшись к Джино, — тебе Лесли говорила когда-нибудь, что ей вообще нельзя выходить замуж?

— Что вы имеете в виду?

Анжелика посмоторела на него:

— Вы, макаронники, всегда любите хвастаться своими сыновьями, верно? Я думаю, Лесли не сказала тебе, что никогда не сможет иметь сына? А если сможет, то он будет безнадежно болен.

— Мама, о чем ты говоришь? — воскликнула Лесли.

— Гемофилия, — мягко ответила Анжелика. — Гемофилия, Джино. Ты знаешь, что это такое? Конечно, нет. Ну, так я скажу тебе. Это редкое заболевание крови, которое передается в моем семействе через женщин всем мужчинам. Если ты женишься на Лесли и у вас будет сын, он погибнет от смертельного кровотечения.

— Ты врешь! — закричала Алана.

Анжелика не обратила на нее никакого внимания.

— И это еще не все. О, нет. Не так быстро. Знаешь ли ты, например, что в семье есть и другая болезнь. Да, к сожалению. Бабушка Лесли. Совершенно чокнутая. Уже много лет сидит в сумасшедшем доме.

— Лесли рассказывала мне о бабушке, — ответил Джино, покраснев от гнева. — Она сказала мне сразу же, как только мы полюбили друг друга.

— Я знаю от очень хорошего врача, — продолжала Анжелика, снова наливая мартини, — что эта болезнь наследственная. Иногда она пропускает поколение, как, например, наше, но кто знает, когда она проявится? У Лесли? У ее детей?

— Я не могу больше этого слушать! — закричала Джулия.

— Послушайте, вы, мне не нужны ваши эмоции, — сказала Анжелика. Ваши итальянские истерики все равно не растопят лед. Это вы пригласили меня сюда, чтобы поговорить. Ну так вы этого добились. — Она обернулась к Джино: — Ну, и что ты теперь думаешь по поводу женитьбы на Лесли?

Алана, застывшая, как и все в комнате, вдруг обнаружила, что может двигаться. Как будто бы она была одна и только это ненавистное улыбающееся лицо перед ней, блестящие глаза и красные губы, открывающие белые-белые зубы, было единственным, что существовало в этом мире.

— Ты — грязная тварь! — закричала она Анжелике. — Ты мерзкая лгунья! Это неправда, что мой брат умер от болезни. Ты убила его, ты и доктор Гордон. Я слышала, как ты говорила об этом. Ох, сколько же раз я тебя слышала. И видела тоже. Тебя, совсем раздетую, и его, как он тебя трогает, и целует, и говорит тебе, как это прекрасно. А ты его спрашиваешь, правда ли, что ты самая лучшая из всех, с кем он спал, и ваши приклеенные рты, и вы оба катаетесь по дивану, по полу…