Алана запрокинула назад голову и засмеялась, а Лесли так и сидела с растерянным видом, как будто ее ударили по лицу. Разве Лесли могла понять, что у старика уже крыша поехала. Дурочка Лесли все была занята поисками Синей птицы.

— Но, папочка… — начала Лесли.

— Ты чертовски права, — продолжал Этьен, — Пирл Харбор. Я узнал, что мы вступили в войну и наконец я смог убраться от Анжелики.

Ну и шуточки! День, когда япошки разбомбили Пирл Харбор!

Что нового? Как мир относится к тебе?

Алана де Монтиньи, чьи мужья носили фамилии Тэркот, О'Брайен и Пакен, швырнула в стену свой пустой стакан. Что проку было ей от них или от кого-нибудь еще? В первый раз она вышла замуж, после того как ушла Лесли, чтобы убраться от Анжелики, а второй — чтобы избавиться от первого мужа. В третий — почему она вышла замуж за Пакена? Да какая разница? Он был хуже всех, да, в конце концов, все мужики одинаковы. По крайней мере, ей повезло больше, чем Лесли, у которой уже три отпрыска. За это время у нее было три любовника, а теперь она свободна и может завести себе нового.

Алана откинула назад голову и заплакала, как ребенок. Громко и безудержно. Она плакала, как будто вообще не могла остановиться.

Лесли проснулась, толкнула Джино локтем и сказала:

— Разве это не самый прекрасный день в твоей жизни?

Он придвинулся и поцеловал ее заспанное лицо.

— Детка, ты говоришь это каждый день.

— Если ты сейчас же не согласишься, — сказала Лесли, — то не получишь завтрак.

— Что за черт, — сказал Джино, — почему в пижаме ты выглядишь так сексуально?

— Не знаю, — ответила она. — Наверное, ты так меня воспринимаешь. Ты знаешь, какого цвета сегодня небо?

— Да, да, знаю.

— И это тоже знаешь? Что все небеса, которые мне нужны, — они рядом со мной?

— Ладно, — ответил Джино. — А что будет, когда твоя мать позвонит в следующий раз? Или твоя сестра?

— Это бывает не очень часто, Джино. И мама теперь совсем одна, с тех пор как Алана ушла. Джино?

— А?

— Джино, что будет с мамой?

— Ее ударит молния, вот что будет с твоей мамой.

— А с Аланой, Джино? Алана не такая, как мама.

— Алана с каждым днем становится все больше на нее похожа, — ответил Джино.

— Алана всегда была на нашей стороне, Джино. Вспомни, как она встала против мамы в тот раз у вас в доме? Эта история с гемофилией одно время очень меня беспокоила. Я рада, что Алана не побоялась сказать маме, что она лжет.

— Когда это было? Три года назад. Нет, почти пять. Ну да, она выступила против твоей матери, а затем перешла на тебя и облила тебя грязью.

— Алана больше похожа на меня, чем на маму, Джино, — сказала Лесли.

— Да, очень похожа. У тебя трое детей за три года, а у Аланы три мужа.

— А папа, Джино?

— Ваш старик был хорошим парнем. Сколько мог, он удерживал грязный конец палки. А потом он схватился за порох. Помнишь, что он сказал тебе в тот раз, когда ты спросила, какой самый счастливый день в его жизни?

— И куда это привело его, Джино? — спросила она. — Маленький белый крест на каком-нибудь острове на юге Тихого океана, номер вместо имени. У него даже не было достойного христианского погребения.

— Немного от него осталось для погребения. Да если бы оно и состоялось, кто бы пришел на его похороны? Твоя мать? Чтобы сплясать на его могиле.

— Я ушла, Джино, — сказала Лесли. — Я и Алана. И ты. Ты ушел, Джино.

Он пожал плечами и засунул руку под ее пижаму, стиснув пышную белую грудь.

— Лучше я буду здесь с тобой в постели, милая.

Она отвела его руку.

— Нет, Джино. Я имею в виду не сейчас. Я хочу поговорить.

Его пальцы дотронулись до ее соска и по телу Лесли пробежала сладостная дрожь.

— Не могу, когда ты так делаешь, — задыхаясь, сказала она.

— Ну, так о чем ты хотела поговорить? — спросил он, чувствуя, как она дрожит.

— Что с ними будет, Джино? С Аланой и мамой?

— Ничего, — резко ответил он, — совсем ничего. С ними ничего не случается. В этом мире Анжелики и Аланы живут и живут, милая.

В них никогда не ударит молния. Нет, они живут, думают только о себе, причиняют боль другим, берут и никогда не дают. И эти — они такие же. Лесли, ты хочешь, чтобы тебе причинили боль, ты хочешь попробовать им помочь? Так им не нужна твоя помощь, милая. Они просто хотят тебя съесть.

— Анжелика — моя мать, Джино. А Алана — сестра.

— Та еще мать, Анжелика, — сказал он.

— Ты знаешь, что с ними будет, Джино?

— У обеих дырки в голове.

— Нет, правда, Джино, ты знаешь?

— Их не вылечит ничто, кроме хорошего удара молнии.

— Нет, Джино, я серьезно. Они не могут любить. Не могут, верно, Джино?

Он сжал ее грудь и упругий сосок тут же затвердел.

— Ты можешь любить, сказал он. — Ты можешь давать. Так дай.

— Я могу, верно, Джино? Мы с тобой счастливы, ты и я.

— Да, но если Анжелика позвонит в следующий раз, или Алана? — спросил Джино.

— Мне все равно, все равно.

Единственное, что она чувствовала сейчас, были его губы на ее обнаженном плече.

— Мне все равно, — сказала она.

— Да, — ответил Джино, — а через день? Через неделю, через месяц, через год?

— Мне все равно, — повторила Лесли. — Обещаю тебе, дорогой. Мне безразлично.

— Тогда хорошо, — ответил Джино с улыбкой. — Тогда сегодня тебе безразлично. И если ты счастлива, завтра тебе будет безразлично. Почему мы не можем хоть раз заняться этим вовремя?

— Джино, Джино, я люблю тебя.

— Да. Да, я знаю, — сказал он.