– Тём, не надо!

Но Артём ее уже не слышал. Он решил, что потом выпишет Полю премию за моральный ущерб. Через пару минут вошла целая процессия: Артём, мрачный Поль и администратор, злобно покосившийся на жену хозяина. Поль принес свои извинения, Олеся надменно кивнула, администратор с официантом удалились. Артём, усмехнувшись, взглянул на Олесю – та, закусив губу, упорно смотрела в окно. Короткое платье открывало ее длинные ноги почти до бедер… Упрямо поднятая голова… Рыжие пряди волос на белой шее… Артёму вдруг стало жарко. Он запер дверь кабинета, сел на диванчик к Олесе, развернул ее к себе и поцеловал, весьма зверски – она вытаращила глаза. Опрокинул ее на диванчик и полез под юбку – короткое эластичное платье тут же задралось к поясу. Олеся что-то протестующе пищала и хватала его за руки, но Артём не обращал внимания: стянул с нее трусики и взял почти силой – так она сопротивлялась. Сопротивлялась, да, но и стонала, и вскрикивала, и судорожно двигалась вместе с ним, а в самом конце с такой силой вцепилась Артёму в плечи, что остались отметины от ногтей. Они едва не свалились с узкого диванчика, в ушах у Артёма звенела сотня колокольчиков, прическа Олеси окончательно растрепалась, коралловые бусы порвались, а трусики исчезли неведомо куда, но оно того стоило.

– Куда они могли деться? Испарились, что ли? – возмущалась Олеся, одергивая платье.

– Ты же видишь – я ищу! – сдавленным голосом ответил из-под дивана Артём. Он собирал рассыпавшиеся кораллы, но никаких трусиков в поле его зрения не наблюдалось.

– И как мне теперь быть? Как я пойду домой?

– Так и пойдешь. Ничего, проветришься…

– Как дам сейчас!

– Ты же хотела внезапной страсти? Вот, пожалуйста.

– Ага, и вся кухня в курсе! Как я теперь мимо них пройду… Мне стыдно…

– Это мой ресторан, – сказал, поднимаясь, Артём. – Я тут, как ты справедливо заметила, хозяин. А ты моя жена. Так что я могу тебя поиметь где угодно. Хоть в зале на столе.

– Не при официантах, надеюсь?

– Иди уже! – Он шлепнул ее по заду, а потом одернул подол. Олеся гордо проплыла мимо потрясенных поваров, а Артём еще посидел в кабинете и даже выпил бокал красного вина, чтобы прийти в себя. Уже выходя из кабинета, он обнаружил кружевные трусики Олеси – они зацепились за раму картины, висевшей над диваном. Как они туда попали? Хмыкнув, он снял трусики и запихнул в ящик стола. А потом как ни в чем не бывало отправился на кухню.

В эту ночь они с Олесей спали вместе, но разожженного огня хватило ненадолго, и через пару дней Олеся снова заглянула к нему на кухню. Они уединились в кабинете и… ничего не вышло. Совсем. Олеся с непроницаемым видом удалилась, сопровождаемая восхищенными взглядами поваров, а Артём весь день размышлял. Он ничего не мог с собой поделать: то яростное исступление, которое так заводило Олесю, могло возникнуть только спонтанно, как в прошлый раз, когда ревность и злость вызвали всплеск вожделения. Сознательно достичь нужного градуса он не умел. Но самое главное: каждый раз после этих «всплесков» он долго не мог избавиться от какого-то мерзкого «послевкусия», страшно мучаясь от стыда и отвращения к себе, хотя и понимал – теперь-то понимал! – что именно такие «всплески» и заводят Олесю.

«Наверное, я слишком флегматичен», – уныло решил Артём. И что теперь делать? Как жить? Артём давно понял, что способен простить Олесе все, даже измену, прекрасно сознавая, что его любовь превратилась в настоящую зависимость, сладостную и болезненную. Все, что он делал, было для нее: деньги, ресторан, вилла, поварская слава и звезды Мишлена не значили ничего без Олеси. Почти всю ночь Артём не спал – все думал и думал. А утром следующего дня принес Олесе кофе в постель. Она так и расцвела: «Спасибо, милый!» Артём с тоской смотрел, как Олеся отламывает кусочки круассана и блаженно жмурится, отхлебывая капучино, куда он добавил, как она любила, корицы. Потом присел рядом и сказал, глядя в пол:

– Я люблю тебя…

– Ура! Я знала, знала! – настроение у Олеси было с утра игривое.

– Я люблю тебя, но… Ты сама видишь – у нас не получается. Наверное, я не соответствую тебе… по темпераменту. И если ты… если тебе… Чёрт!

Он кожей чувствовал взгляд Олеси и ёжился, не зная, как озвучить то решение, к которому пришел после мучительных ночных раздумий.

– Так что ты хочешь мне сказать?

Голос Олеси звенел от злости – похоже, она догадалась сама.

– Я не хочу тебя терять, поэтому… – Артём собрался с силами и выпалил: – В общем, я не буду возражать, если ты будешь с кем-то… время от времени… развлекаться.

Он услышал, как ахнула Олеся, вскочил и быстро пошел к двери.

– Значит, ты не будешь возражать, да? Разрешаешь? Ах ты…

Артём успел захлопнуть дверь, так что чашка, брошенная Олесей ему вслед, ударилась о створку и разбилась. Он сразу пожалел о сказанном, потому что Олеся стала совершенно невыносимой. Артём старался не реагировать на выходки Олеси и только мрачно отворачивался, когда она у него на глазах демонстративно кокетничала с кем-нибудь из официантов или посетителей. Правда, официанты, помня про уволенного Бернара и Поля, который ушел сам, держались с женой хозяина настороже. Зато один из посетителей зачастил в ресторан – высокий черноволосый красавчик, тоже чем-то неуловимо похожий на Бернара. Артём замечал, как он заговаривает с Олесей, целует ей руку, а потом и вовсе пересел за ее столик. Они выглядели влюбленной парочкой и только что не целовались на виду у всех. Артём наблюдал за этой сладкой сценой через стеклянную дверь кухни – его подозвал Серж:

– Посмотри! Ты что, спустишь ей это?

Артём вышел в зал. В это время парочка поднялась и двинулась к выходу. Олеся оглянулась на Артёма, и они посмотрели друг другу в глаза. Потом она усмехнулась и взяла своего кавалера под руку. Артём повернулся и ушел, бросив по дороге Сержу:

– Не лезь. Это наши дела.

Они вышли, Олеся села в машину – роскошный красный «Феррари» резко сорвался с места и быстро исчез вдали. Артём ушел из ресторана последним и сразу, не заходя в дом, направился к бассейну – долго там плавал, потом просто лежал на воде, раскинув руки, и глядел в черное южное небо, полное звезд. Вдруг резко погрузился в воду и ушел на дно, но потом все-таки забарахтался и всплыл, задыхаясь, фыркая и откашливаясь. Вылез и уныло поплелся к дому, а когда попал в спальню, оказалось, что там его ждет Олеся. Артём посмотрел на нее, повернулся и пошел в ванную – взял полотенце и стал вытирать мокрые волосы. Олеся пошла за ним.

– Послушай, – медленно произнесла она, глядя на отражение Артёма в зеркале. – Мне кажется, нам надо… расстаться. Некоторое время пожить отдельно. А то все так запуталось!

– Что-то случилось? – обреченно спросил Артём.

– Ничего. Просто я больше не могу. Мне надо уехать. Куда-нибудь.

– В Москву?

– Нет. В Испанию.

– Ты поедешь одна?

– Нет.

– Что, с этим типом?

– Каким типом? А-а, с этим. Нет, что ты! Не волнуйся, у нас с ним ничего не было. Я сбежала. Ты знаешь, я хорошо умею сбегать. Я же поехала с ним только назло тебе. А потом… Пока мы ехали… Не знаю, может, потому что он похож… На одного из тех. Или мне так показалось.

– Из тех?

– Ну да, из компании Коляна. Москвич. Такой высокий, темный.

– А! И что случилось?

– Я смотрела на него и понимала, что… – Олеся вздохнула. – В общем, я хотела его убить.

– Что?!

– Ехала и представляла себе, как мы придем к нему в номер, и я… В общем, сбежала от греха подальше. Так я уеду? Мне надо прийти в себя, да и ты… отдохнешь.

– Ладно, поезжай. Денег я дам. Надолго ты собираешься?

– Пока не знаю. Недели три, может, месяц.

– А с кем же ты едешь?

– Тём, это совсем не то, что ты думаешь! Я познакомилась с ним в казино, и он…

– Нет, не рассказывай. Не хочу знать. Но ты вернешься?

– Конечно!

– Что ж, если тебе необходимо – улетай, Журавлик. Только возвращайся. Просто помни, что я люблю тебя. И это неизбывно.

Олеся не спала почти всю ночь, пару раз подходила к двери Артёма, но войти так и не решилась, а утром уехала, оставив мужу записку: «Я обязательно вернусь. Прости. Я люблю тебя». Прочитав вечером записку, Артём зарычал от боли и яростно скомкал белый листок, швырнув его в угол. А потом долго доставал из-под тяжелого кресла, собрав по дороге всю пыль. Достал, расправил и положил на стол под стеклянное пресс-папье, одно из пяти, которые успела сделать Олеся, пока ей не надоело: тяжелый шар из синего стекла с золотыми нитями внутри. Артём долго смотрел в глубину синего стекла, пока оно не начало расплываться у него перед глазами, а потом взял бутылку «Неббиоло» и ушел на балкон.

Глава 2

Испанский ветер

Олесе нравилось в казино: нарядно, шумно, азартно! Можно раствориться в толпе и забыть о себе, о своих дурацких поступках и постепенно разваливающейся семейной жизни. Как остановить процесс распада, Олеся не понимала. Она действительно сама не играла, а выбирала какого-нибудь игрока в рулетку и болела за него. Сначала это была эксцентричная старая американка в тюрбане, которая делала ставки трясущимися руками, звенящими от множества колец и браслетов. Потом американка перестала приходить, и Олеся выбрала пожилого мужчину – седого, бледного и весьма элегантного: сначала Олеся обратила внимание на его затейливо повязанный шарф и решила, что он француз. Мужчина был худощавый и невысокий, даже ниже Олеси, но очень представительный: в нем сразу чувствовалась внутренняя сила и уверенность. Играл он без особого азарта, попеременно то выигрывая, то проигрывая небольшие суммы. Он заметил, что хорошенькая рыжеволосая женщина следит за ним, и пару раз улыбнулся Олесе. Наконец он сорвал неплохой куш, и Олеся, забывшись, запрыгала и захлопала в ладоши. Мужчина рассмеялся и, проходя мимо, сунул ей фишку:

– На, малышка, поиграй сама!

Фишка оказалась на тысячу долларов. Олеся ужаснулась и поспешила за ним. Догнала и, путаясь во французских словах, попыталась вернуть. Он удивленно поднял брови: