– Миша! Иди чай пить! Я печеньки испекла.

Миша вздрогнул и уронил книгу.

– Иду…

Он прошел на кухню, где Ника уже накрыла стол к чаю – печенье было еще теплое.

– Когда ты успела? – удивился Миша. Не так уж и долго он разглядывал хризантемы, как ему казалось, а у нее печенье готово.

– У меня тесто было в холодильнике.

Ника подошла и обняла Мишу:

– Прости меня! Я не должна была…

– Ну что ты.

– Какой тебе чай заварить? С бергамотом?

– Послушай, я тут подумал… А не прогуляться ли нам с тобой в Европу? А то, похоже, мы слегка закисли в нашем «Гадюкине». Сашу с Курзиком навестим, к Тане съездим. Можем и к Артёму заехать. Как ты на это смотришь?

– Хорошая идея, мне нравится. Но к Артёму не поедем. Сейчас не время. Да и он нас вообще-то не приглашал. И у меня паспорт просрочен!

– У меня тоже. Пока мы с тобой раскачаемся, пока паспорта получим, визы оформим, может, у них все и наладится. Мы им из Рима позвоним, а там видно будет.

– И то правда.

Ника разлила чай и хотела сесть к столу, но Миша вдруг взял ее за руку и притянул к себе:

– У нас все хорошо?

– У нас все хорошо, – твердо ответила Ника, глядя ему в глаза.

– Я люблю тебя.

– Я знаю, дорогой. – И Ника наконец улыбнулась.

Вернувшись в гостиницу, Артём тут же влез в Интернет: он еще три года назад нашел в социальных сетях и Вовчика, и Коляна, и «Четвертого», завел себе аккаунты в «Одноклассниках» и «ВКонтакте» (прикинувшись на всякий случай девушкой) и сначала регулярно отслеживал жизнь этих подонков, но потом перестал – зачем? Только душу травить, все равно ничего предпринимать он не собирался. После встречи с Коляном он оживил своих виртуальных «девушек» и теперь знал все, чем подельники хвалились на своих страницах. Вспомнив хакерские навыки, Артём даже влез к обоим в почту. Вовчик женился пару лет назад, родилась дочь, а «Четвертый» вел жизнь холостяка. На следующий день он поехал в Медведково, где обитал «Четвертый». Поднялся на четырнадцатый этаж, позвонил, надеясь, что тот дома один. Еще раз позвонил – настырно и долго.

– Кто там?

– Сосед снизу. Открывай, давай. Какого черта ты там делаешь? У нас всю кухню залило!

Дверь отворилась, и Артём сразу шагнул в прихожую. Он помнил, что «Четвертый» должен быть высоким и темным, но не ожидал, что глаза у него точно как у Олеси – гречишные. Карие глаза с довольно длинными для мужика ресницами, черные вьющиеся волосы с заметной уже сединой, узкое бледное лицо. И сам он был, несмотря на высокий рост, какой-то узкий и довольно хлипкий с виду. Но красивый, как раздраженно отметил Артём. Как-то по-средневековому, изысканно красивый.

– Послушайте, вы кто? Я прекрасно знаю соседей снизу.

Артём со всего маху ударил «Четвертого» по его средневековому подбородку – тот клацнул зубами, ударился об стену и сполз на пол.

– Вот так-то лучше, – пробормотал Артём, запирая дверь. – А то – кто, кто. Конь в пальто.

Он быстро связал «Четвертому» руки и ноги пластиковыми наручниками-стяжками, заткнул рот кляпом из его же шарфа и отволок в комнату. Свалил на диван и огляделся, потом осторожно прошелся по квартире – никого. Вернулся в комнату. «Четвертый» очнулся и ухитрился сесть, но не дергался, лишь следил за Артёмом тревожным взглядом. Выглядел он на удивление спокойным, и Артёму это не понравилось. Он сел напротив и сказал, задумчиво глядя на пленника:

– Что-то ты не сильно испугался.

Тот кивнул и попытался что-то промычать сквозь шарф во рту.

– Поговорить хочешь?

Тот закивал.

– Ладно, только не ори.

Артём вынул кляп – «Четвертый» долго кашлял, потом хрипло сказал:

– Я все думал: как это будет? Ну, должно ж оно свершиться – возмездие. Всякое представлял. Ты же из-за нее пришел? Из-за той девочки? Рыженькой?

– Да.

– Дня не было, чтобы я про нее не вспоминал, веришь? Каждую ночь снилась! Что с ней стало, скажи! Она выжила?

Артём молчал.

– Не хочешь говорить… И правильно! Действительно, зачем мне знать. А Колян? Это твоих рук дело?

Артём не ответил – только пожал плечами и усмехнулся.

– Красивая смерть – во Флоренции! Он и не заслужил такой. Мы с Вовчиком были на похоронах. Все-таки дружили когда-то. Вроде как.

– Про остальных знаешь что-нибудь?

– Давно никого не видел. Да и не хотел вообще-то. Вовчик с ними иногда общался. Рассказывал, что Длинный вроде бы отсидел пару лет, недавно вышел. Я тогда сразу уехал, прямо ночью. Тачку поймал – и в Москву. Они боялись, что заложу их! Нашли меня потом в Москве, избили, стращали. Ну, убейте, говорю. Все равно мне жизни не будет. Так и вышло.

– Да ты вроде бы неплохо живешь.

– Что ты знаешь? Я спать перестал. Из депрессий не вылезаю. Да у меня за эти годы ни одной женщины не было! Хвастаюсь только перед мужиками, выдумываю всякую хрень, а сам к ним и подойти боюсь, к бабам. Словно прокаженный! Да я и есть прокаженный. А, надоело. Давай, делай что хотел. Только побыстрее. Я глаза закрою. Давай.

Артём встал, снял с «Четвертого» наручники и быстро вышел из квартиры. Нажал кнопку лифта и оглянулся: сначала было тихо, потом дверь резко распахнулась, и на площадку выскочил «Четвертый». Вид у него был совершенно безумный. Артём еще раз надавил кнопку лифта: черт, надо было пешком спуститься…

– Ты что? Уходишь? – страшным шепотом произнес «Четвертый», глядя на Артёма налитыми кровью глазами. – Уходишь, сволочь? А как же я? Ты что, передумал? Ты же убивать меня пришел – так убивай, мать твою!

– Да зачем тебя убивать? Ты и так мертв. Пусти!

Артём стряхнул с себя вцепившегося «Четвертого», оттолкнул его подальше и вскочил в лифт, который наконец подошел. Он и сам не знал, что его остановило: раскаяние «Четвертого»? Или то, что у него были Олесины – гречишные! – глаза…

Из Медведкова он сразу поехал к Вовчику. Позвонил. Дверь открыла жена – невысокая блондинка со строгим лицом, похожая на учительницу. Крашеная – с высоты своего роста Артём видел ее макушку с темными корнями волос.

– Могу я поговорить с Владимиром? – спросил Артём, любезно улыбнувшись. – Я его давний знакомый, проездом в Москве.

– Володя! – закричала блондинка, обернувшись в сторону комнат, и отступила, приглашая Артёма войти. – Володя, к тебе пришли.

Увидев Вовчика, Артём стиснул зубы, испытав мучительный приступ ненависти. Довольно высокий, худощавый, вполне симпатичный – Вовчик выглядел безобидным, хотя и не слишком смышленым. Он с интересом уставился на Артёма, потом чуть нахмурился:

– Простите, что-то не припоминаю. Мы знакомы?

– Нет, незнакомы.

– Но вы же сказали… Володя, кто это? – заволновалась жена.

Артём смотрел только на Вовчика, и тот вдруг напрягся и побледнел. В квартире было тепло, пахло кофе и яичницей, еще чем-то молочным. В соседней комнате работал телевизор – мультики, судя по звуку. Потом Артём услышал детский смех и женский голос. Ах да, у него же дочка! А это, наверное, бабушка.

– Послушайте, что вам надо? – встревоженно спросила жена.

– Мне надо привет передать. От Олеси Кивилёвой. Знаешь такую, Вовчик? Вижу, знаешь.

Вовчик дернулся, словно собираясь убежать, но остался стоять, только вжался в стену.

– Володя, что за Олеся?

– Да вы не волнуйтесь, это еще до вас было, – сказал Артём.

– Володь, может, полицию вызвать?

– А полицию надо было десять лет назад вызывать. Да, Вовчик? Ну что, сам жене расскажешь про Олесю Кивилёву или мне придется? Ну, ладно, я расскажу. Была у него девушка, Олеся. Жили вместе. Сколько вы прожили? Полгода? Год? А потом его друзья Олесю изнасиловали. У Коляна на даче. А сам Вовчик в это время спал в соседней комнате на диване. Неужели ты и правда спал, Вовчик? И не слышал, как она кричала? Как звала тебя?

– Подождите! – произнесла жена Вовчика, и Артём мельком на нее взглянул. – У Коляна? Вы говорите о Николае? Он что… тоже?

– Он первый к ней пристал. Потом еще трое.

– Господи… Володя, это правда?!

– Да правда, правда. Посмотрите на него! Он же сейчас обделается от страха. Чего ты испугался, Вовчик? Ты же спал, сволочь, пока пьяные мужики твою девочку насиловали. А потом, когда она чудом сбежала и пришла домой, ты ее выгнал. Избил и выгнал. Сказал: сама виновата, шлюха! Друзьям своим поганым поверил, а ей – нет. Что ж ты ни разу не поинтересовался, что с ней стало? Выжила ли она? А вдруг под поезд бросилась, а? Или таблеток наглоталась? Не знаешь? Не хочешь знать? Так чем ты лучше своих друзей?

Артём, уже плохо владея собой, шагнул к Вовчику и схватил того за грудки:

– Ты же у нее первым был, Вовчик! Ей девятнадцати еще не исполнилось! Только школу окончила! С тобой первым поцеловалась, с тобой первым легла! Ты ее невинной взял, сволочь! И что, ты на самом деле Коляну поверил? Что твоя Олеся, твое рыжее чудо, хрупкая и нежная девочка, приставала к пьяным мужикам? Говори, гад! Поверил?

– Нет, нет! – придушенно заголосил Вовчик. Он совершенно позеленел и еще сильнее вжался в стену. – Не поверил! Но они… они мне угрожали!

– Угрожали…

Артём вдруг чудовищно устал. Он отпустил Вовчика, который кулем съехал на пол, и сказал:

– Только ради твоей дочери, мразь, в живых тебя оставляю.

Выскочил из квартиры и побежал вниз по лестнице – его трясло. Жена Вовчика что-то кричала ему вслед, Артём не слушал, но она все-таки догнала его у самой двери:

– Подождите, постойте! Пожалуйста! Скажите, что с ней стало, с этой девочкой? Она выжила?

– А ты бы выжила? После такого? В девятнадцать лет?

– Я – точно нет.

Артём смотрел на запыхавшуюся блондинку, которая побежала за ним, как была – в халате и тапках. Ему было так больно, что темнело в глазах.

– Она выжила, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Выжила. Я ее муж.

– Я так и подумала почему-то…

Женщина села на грязные ступеньки и закрыла лицо руками. Артём, тяжело дыша, смотрел на нее. Он никак не мог вдохнуть полной грудью – воздух словно не доходил до легких, застревая в глотке. Он сглотнул еще раз, потом кашлянул и с трудом выговорил: