— Я просто ещё расту, — недовольно отозвался Артём и снял очки, возмущенно причитая. — Надеюсь, ты не будешь возражать, если я стану оголённее на пару процентов. Надоело носить очки вечером, да еще и у себя дома!

— Конечно, — моментально согласилась.

— Так, ты готова? — я кивнула в ответ, а потом всё же сообразила озвучить свои действия. — Тогда приступаем. Тащи гитару, она в кладовке слева от двери, ты сразу заметишь. Выключатель найдёшь.

Я тут же вскочила и отправилась на поиски музыкального инструмента. В коридоре, сперва пролетев мимо нужной двери, долго искала выключатель для кладовой, пока не сообразила пошарить рукой по стене внутри неё. Зажегся свет, и я увидела три чехла с гитарами, две электро, а одна простенькая акустическая. Рядом стоял синтезатор, а на верхней полке виднелись два усилителя. И откуда у него всё это добро? Забрав нужный инструмент, отправилась обратно с расспросом.

— Откуда у тебя столько всего? — отдала гитару в руки владельцу и уселась на пол. — Тебе должно хватать только гитары и синтезатора!

— У меня была группа, забыла? — улыбнулся в ответ Артём и, отбросив в сторону чехол, с трепетом провёл ладонью по деке, будто гладил свою девушку, а не кусок дерева. — После аварии все инструменты отдали мне. Родители Степы и Игоря болезненно переносили потерю, поэтому хотели избавиться от любых напоминаний о группе. Дядя не позволил всё просто выкинуть, поэтому мелкие инструменты здесь, а барабанная установка и прочие мелочи у дяди дома.

— Вот это да, — искренне удивилась. — Мне бы такого дядю!

— Ну, это можно устроить, — загадочно ответил. — У нас ведь уже свадьба планируется.

— Балбес, — легонько стукнула парня по плечу и растянула губы в довольной улыбке. Не всё так плохо, как казалось с самого начала, а Макаров оказался весьма интересным человеком. Вот только с дурацким чувством юмора.

Весь вечер мы репетировали новую придуманную на ходу песню, пили чай с малиновым вареньем, которое, как оказалось, на прошлой неделе послала бабушка Артёма из Сибири, а после рассказывали друг другу страшные истории. То про русалок и водяных, которые заманивали людей в пучину, то про домовых, таскающих ножи хозяев и открывающих-закрывающих дверцы шкафов, то про привидения и духов, заполнивших местное заброшенное кладбище и церквушку, лет уже 30 как оставленные монахами. В половину одиннадцатого позвонила мама, что только испортило едва наладившееся настроение.

— Алло, — нехотя ответила.

— Ты где шляешься? Время видела? — проорала в трубку мать и тяжело отдышалась. Видимо, долго не может успокоиться и высказывает своему новому жениху мнение о том, насколько же безобразна и безалаберна её дочь.

— Я в гостях, — нараспев протянула и начала вырисовывать круги пальцем на полу.

— У кого? — рявкнула снова с такой силой, что я даже испугалась.

— У Артёма.

— А-а, — с неким пониманием выдавила маман. — Занимаетесь? Вас сегодня на занятиях не было, что-то случилось?

— Нет, всё в порядке, — меня пугала эта осведомлённость и беспокойство. Я, конечно, догадывалась, что матери докладывают преподаватели абсолютно всё, о каждом шаге, но они ни разу не волновалась из-за прогулов, хоть их и было всего два. Да и с чего вдруг сменила гнев на милость? Что-то здесь не так.

— Долго не засиживайся, мы на выходные с Сашей уехали к моим родителям. Если что — звони. Надо прощаться, а то сейчас бабушка узнает, с кем я говорю, и заберёт трубку. Уж тогда держись.

В трубке раздались короткие гудки. Больше матери в нашей семье меня ненавидела только бабушка, которая не могла нормально воспринимать внешний вид, поведение и взгляды на жизнь своей внучки. Она постоянно спрашивала о моих отношениях на личном фронте и вечно издевалась, тонко намекая, что такую несуразную нескладную девушку с кучей завихрастых тараканов в голове никто не заметит. Мало того, все будут обходить стороной и креститься, дабы не навлечь на себя беду. Бабушка после 14 лет ни разу не сказала мне хорошего слова: «зачем ты так сильно красишь глаза, на дешёвку похожа», «почему ты носишь рваные джинсы, как беспризорница ходишь», «зачем тебе гитара, ты же не парень, чтоб серенады петь, перестань». И всё в таком духе. Дедушка молча выслушивал эту ругань, но ни разу и не защитил, и не оскорбил. Он соблюдал нейтралитет. И нашим, и вашим. Прошлым летом, когда я приехала к ним погостить с гитарой, он охотно брал музыкальный инструмент и играл. Но при этом, когда нас настигало несчастье в лице бабули, он быстро сбегал в другую комнату, свалив всё на меня. Этим летом я наотрез отказалась ехать к ним в город и вообще разговаривать.

— Что там случилось? — заинтересованно спросил Артём, чем сильно напугал.

— Да ничего, просто мать уехала на выходные. Мне пора. Кстати, завтра будем репетировать? — быстро засобиралась, ведь на улице уже стемнело, а идти нужно было дворами. Причём в каждом не работает добрая половина фонарей. Перспектива передвигаться по закоулкам не была радужной, но выхода не оставалось.

— Конечно, — сразу согласился парень и надел очки. — Я тебя провожу.

— Что? — недоумённо уставилась на Макарова, который спокойно поднялся с пола, размял ноги, медленно потянулся и заулыбался во все свои 32 зуба. — Ты в своём уме? Даже не вздумай собираться, я одна дойду.

— А который сейчас час? Наверное, около десяти вечера. Думаешь, я отпущу тебя одну в такое время? С ума сошла, — парень запнулся и вдруг поинтересовался. — А как тебя можно называть? Не по имени.

— Соколом обычно называют, — пожала плечами и ещё раз внимательно осмотрела этого наглеца. Он спокойно разминал затекшие мышцы и не упускал шанса «поиграть» мускулами.

— Ладно, — согласился и выпалил возмущённо на одном дыхании. — С ума сошла, Лиса?

— Хотел сказать Алиса?

— Нет, именно Лиса, — кивнул головой в знак подтверждения. Вообще-то мне никогда не нравилось, если друзья называли меня лисой или лиской, но от Артёма слышать такое даже… приятно? Поймав себя на такой мысли, я ужаснулась. Так, Соколова, соберись и не думай о мальчиках (в особенности об одном) хотя бы пять минут!

— Называй, как захочешь. Во сколько завтра приходить?

— Думаю, к 12 часам. Сможешь?

— Это же моя работа, — вежливо ответила. Парень, кажется, был настроен весьма решительно и собрался проводить меня до дома. Не удивлюсь, если до квартиры. — Слушай, я тут рядом живу, может…

Меня оборвали буквально на полуслове.

— Знаю я, где ты живёшь. Не будь такой упрямой.

— Ты первый начал.

— Хватит возражать, идём, — Артём медленно двинулся в сторону прихожей, не давая время на раздумье и шанса для побега. И отказаться, судя по всему, тоже невозможно. Пришлось повиноваться, взять под руку этого неразумного человека и выдвигаться на свежий воздух.

На улице мы оба молчали. Каждый думал о чём-то своём. Я о завтрашнем дне и о домашнем задании, которое сегодня могли нам дать, но из-за отсутствия на паре ни я, ни Макаров об этом не узнаем, а спросить не у кого. Вдруг в голове появилась мысль: но ведь есть же Слава! Правда, эта глупая идея быстро отпала сама собой, ведь лишний раз напрашиваться на разговор по душам с этим парнем не хотелось. А он бы обязательно начал расспрашивать про Артёма и то, как долго мы встречаемся. В данной ситуации я чувствовала себя предательницей: со Славкой мы всегда хорошо общались, не конфликтовали особо, даже гулять ходили (хотя он считает, что это было свидание). А резкое и неожиданное появление Макарова в нашей тесной группе выставляло меня в совершенно ином свете. Наверняка, Слава думает сейчас, что я всё это время водила вокруг пальца, давала ложную надежду. Под такие «оптимистичные» мысли я и мой новый друг пришли к нужному дому.

Как и ожидалось, Артём решил подняться до нужного этажа, чтоб точно довести до двери. Не то что бы мне было неприятно такое внимание со стороны его скромной персоны, но оставлять слепого парня одного, вот так… верх бестактности. Как я ни пыталась пригласить его домой или вообще вызвать такси, ничего не вышло. Макаров просто медленно исчез в темноте лестничного пролёта, негромко стуча металлической тростью о каменные ступеньки.

Артём

Волновался ли я, когда стоял на своём, чтоб проводить Алису до дома? Скорее всего, нет. Странное непонятное чувство серым клубком застыло в груди и само подталкивало к выходу. Наверное, просто так надо сделать. Побыть джентльменом, проводить девушку до дома. Мало ли что могло случиться, и этот грешок пополнил бы коллекцию моих проступков.

Нравилась ли мне Алиса, эта упёртая и своевольная девица с ужасным характером и помойкой вместо словарного запаса? Конечно же, нет. К тому же мы ещё мало знакомы, чтоб чувствовать нечто большее к этой грубиянке. Просто каждый раз, находясь в обществе девушки, я вёл себя, как малолетний влюблённый дурак, хоть и не являлся таковым не по одному пункту. Эмоции захлестывали с головой, мне даже захотелось увидеть её. Но только лишь из любопытства, как же выглядит эта несносная грубая девица. С одной стороны, я не желал иметь с ней абсолютно никаких дел, а с другой… мне отчего-то было приятно сидеть рядом, петь и даже играть, хотя год назад я зарекался, что не возьму в руки ни один музыкальный инструмент. Эти странные противоречия заставляли задуматься.

Достав телефон из кармана джинсов, я набрал номер моего охранника.

— Ты же следишь за мной? — спросил, едва услышав ответ на том конце.

— Конечно.

— Тогда помоги дойти до дома.

Алиса

Почему-то вечером не могла долго заснуть, воображая в своей переполненной ужастиками голове, как Макарова на обратном пути ловят, методично отрубают все конечности, складывают в большой черный полиэтиленовый мешок и отвозят на свалку, находящуюся не так уж далеко от города. Одна картинка сменялась другой, причем с каждым разом всё страшнее и страшнее. К двум часам ночи мозговая активность всё же заметно снизилась: усталость брала своё, как и желание завтра пойти к своему новоиспеченному другу и порепетировать. И, так как моё сознание долго не хотело прогонять сцены фильма ужасов с участием Артёма, утром я спала до 12 дня. И делала бы это еще как минимум час, вот только треклятый телефон, который я вчера успешно забыла включить на виброрежим, не давал покоя ещё с 11-ти. Одна беда: лежал аппарат далеко на столе, что превращало меня в серийного убийцу, а звонившего — в жертву.