— Ладно, детка, — прошептала я, не отпуская его взгляда, с силой удерживая его своими ногами и одной рукой, пока вторая бродила по его коже, вверх по спине, по ребрам, потирая жесткий сосок, затем вниз по груди, по прессу, пока не достигла мокрого места нашего соединения, я чувствовала себя настолько хорошо, когда он выходил и входил. — Боже, как прекрасно.

— Тесс, — простонал он.

Я прикоснулась губами к его губам, зажмурилась и прошептала:

— Чертовски прекрасно, детка.

Он наклонил голову, накрыл мои губы, всадив свой член, его мычание освобождения раскатилось по моему горлу.

Да. Прекрасно.

Поскольку его губы были на моих, когда он пришел в себя, начал скользить взад-вперед, нежно и сладко поцеловав, а я крепко обхватила его своими конечностями и поцеловала в ответ.

Затем он отпустил мои губы, войдя до основания, заскользив по моей щеке к уху, стиснул меня со всех сторон и прошептал на ухо, как только его бедра глубоко толкнулись вперед:

— Самая сладкая гребаная киска, которую я имел за всю жизнь.

Я задрожала в его объятиях.

Затем он вышел из меня и снял меня с туалетного столика своей ванной комнаты, куда он вошел, когда услышал, как я выключила воду после того, как почистила зубы, закрыл дверь и инспирировал операцию максимального физического контакта в единственной комнате в доме (я надеюсь), из которой его сыновья не могли услышать, как мы занимались сексом. Именно поэтому я, в конечном итоге, оказалась своей задницей, сидящей на туалетном столике, обхватив Брока руками и ногами, это был мой первый оргазм в ванной.

Он был великолепным.

Но когда он опустил меня на ноги, удивил, оставшись рядом со мной, повернул лицом к зеркалу, затем немного подвинул вперед, отгораживая меня от столика, его руки медленно задвигались по моим ребрам, животу, спускаясь к моим бедрам. Я удивленно смотрела в зеркало и видела его скользящие руки на себе. Затем увидела свои волосы в полном беспорядке, розовые щеки, все еще затуманенные глаза, его руки, продолжающие бродить по короткой шелковой ночнушке аметистового цвета (еще одна покупка в «Неймане», не такое транжирство, как первая, которую я купила в «Нордстроме», но и не дешевая), он трахал меня в ней.

И по выражению его лица, я точно могла сказать, что ему она понравилась.

На самом деле, я поняла, что она ему понравилась еще прошлой ночью по выражению его лица (и действиям), когда он увидел меня в ней.

Достаточно сказать, что мы «сломали печать», когда сыновья Брока заснули, занялись сексом в его доме. Прошлой ночью, когда мальчики заснули, было уже поздно, но Брок все равно заботился, заглушая мои стоны и крики, своим ртом, и для него я делала тоже самое, или он зарывался мне в шею.

Сегодня утром мы занимались сексом в ванной комнате.

— Сколько кексов ты продала, чтобы купить эту ночнушку, дорогая? — спросил он, и мои глаза переместились от его рук, двигающихся по моему телу, к зеркалу.

— Меньше, чем феерия, которую я устроила тебе в ту первую ночь в твоей квартире, но больше, чем шитье из сахарной ваты, — ответила я.

Он ухмыльнулся.

— Шитье из сахарной ваты?

— Ну, та, которую я надела в нашу первую ночь вместе.

— Та розовая?

Он вспомнил.

Черт побери.

Он вспомнил.

— Из сахарной ваты, — поправила я мягко.

Его ухмылка превратилась в улыбку, и почему-то эта улыбка поселилась у меня в животе.

Он думал, что я смешная. Он считал меня красивой. И когда я была с ним, он всегда придвигался поближе. Он хотел встать между мной и ревущими львами. Он хотел помочь мне бороться с моими призраками. У него имелось два фантастических сына, чокнутая, но очень его любящая семья, великолепное тело, ласковая манера общения, и он запомнил цвет моей ночной рубашки, которую я надела в нашу первую ночь вместе.

Я смотрела в его улыбающиеся, добрые, серебряные глаза в зеркале, но не улыбалась.

Я пыталась найти.

Но она исчезла.

— Все прошло, — прошептала я, его улыбка тут же испарилась, брови сошлись, а руки резко сжались вокруг меня, реагируя на мой тон.

— Что случилось, детка?

— Эта ядовитая штука у меня в животе.

Я почувствовала, как его тело тут же вжалось в мое, глаза встретились с моими в зеркале. Он развернул меня к себе и поднял на руки. Автоматически я зацепилась за него всеми конечностями, он вынес меня из ванной в спальню, а затем встав коленом на кровать, положил, моя голова оказалась на подушках, а мой мужчина сверху на мне.

Он не сказал ни слова, просто внимательно смотрел мне в лицо, и я не отворачивалась.

Пока напрягая все свои сенсорные чувства пыталась найти.

Потом пальцами коснулись его лица, его кожи, подбородка с щетиной, губ, висков, густых бровей, затем обе мои руки заскользили вниз, обвились вокруг его шеи, коснувшись его плеч, и я снова обратила к нему глаза.

— Мой неудержимый мужчина, — прошептала я. — Мой заклинатель змей.

Он закрыл глаза и уткнулся лицом мне в шею, застонал:

— Черт, Тесс.

Я повернула голову, мои губы оказались напротив его уха.

— Никакой лжи, никаких масок, никакой ерунды, никаких игр, — зашептала я. — Я люблю тебя, Брок.

Он зарычал, затем приподнял голову, руки скользнули по бокам шелковой ночнушки, по моим подмышкам, поднимая мои руки вверх, потом его пальцы переплелись с моими, он вжал их в подушку над моей головой.

Затем спросил:

— Моя милая, черт побери, Тесс, что мне с тобой делать?

— Я твоя, так что... все, что угодно, — ответила я.

Его пальцы сжались на моих, затем голова опустилась, и он жестко меня поцеловал, глубоко, мокро, сладко и, самое главное, чертовски-не-правдоподобно прекрасно.

Я заерзала на спине, он отпустил мои руки и позволил мне перевернуться вместе с ним, мы продолжали целоваться — я сверху, а его руки были на моей заднице.

И именно в этот, вот везение же, момент раздался громкий стук во входную дверь.

Я приподняла голову, его пальцы впились мне в задницу, когда он зарычал:

— Это, бл*дь, просто невероятно.

Он имел на это право.

Мы застыли на месте, потом стук раздался снова.

— Бл*дь, — выругался он, оставив мою задницу, запустив руку в волосы, приблизив мое лицо к себе. — Не хочу, чтобы кто бы там не был разбудил сыновей. Я скоро вернусь.

Я кивнула, он поднял голову, прикоснулся губами к моим, скатился с меня и с кровати. Схватив джинсы с пола, он натянул их, в дверь снова постучали.

Затем он поднял с пола футболку и направился к двери спальни, дернув за ручку, с расстегнутыми джинсами.

Черт, мой мужчина был таким сексуальным.

Дверь закрылась, и я притянула к себе подушку, обняла ее и улыбнулась.

Потом я почувствовала запах его волос от подушки, волос, не одеколона, не лосьона после бритья, а самого Брока.

Моя улыбка стала шире.

Затем я скатилась с кровати, отправилась в ванную помыться, размышляя о предстоящих сегодняшних планах на день.

Нет, думаю, я сильно хотела осуществить все наши планы на сегодня.

Была суббота после Дня Благодарения. Брок забрал своих мальчиков вчера в три. Почему Оливия не разрешила их остаться у Брока на весь день в четверг и пятницу, учитывая, что они не должны были идти в школу, я не знала, но, спросив об этом Брока, получила от него очередной вопрос: «А, почему, черт возьми, эта сука что-то вообще делает?», я понятия не имела, как ответить на его вопрос, поэтому решила его не провоцировать.

Так как наши планы касались и сегодняшнего дня, я пришла к нему вчера вечером, приготовила ужин и осталась на ночь. Мы собирались посмотреть, как они отнесутся к тому, что я ночевала у Брока, стоит ли мне оставаться и сегодня на ночь.

И мы собирались сегодня отправиться покупать рождественские украшения и елку, а также украсить елку и дом Брока, а затем мы собирались вернуться и купить еще одну елку, и отвезти ее ко мне домой и украсить мой дом тоже.

С сыновьями Брока.

Я уже приготовила рождественские украшения.

Двойное Рождество.

Двойная радость.

Я не могла дождаться.

Я намылила мочалку и стала протирать внизу. Потом я задумчиво уставилась на мочалку.

Темно-синяя, как и простыни, которые я купила Броку.

Я перевела взгляд на свою зубную щетку в держателе на стене. Затем в душ, где стоял мой шампунь, кондиционер и гель для ванны. Я заметила марку, которой пользуется Брок и шампунь, который я ему купила, чтобы такой же был и у меня в душе. Также в моем доме была и его зубная щетка.

Я наклонилась вперед и открыла аптечку.

Моя смывка для лица. Мой лосьон для тела. Мой увлажняющий крем. Мой раствор для контактных линз. Мой дезодорант рядом с дезодорантом Брока.

Я купила ему дезодорант, его марки и положила в аптечку у себя дома.

Все это произошло само собой, без слов, без обсуждений. Он пришел ко мне домой и обнаружил все эти вещи, затем не сказав ни слова, он принес свою одежду, принес достаточное количество одежды, чтобы продержаться какое-то время. Я пришла к нему и увидела новую зубную щетку в упаковке на туалетном столике. Утверждение. В следующий раз, когда я пришла к нему заполнила его ванную своими принадлежностями. Он не сказал ни слова. Он не сказал ни слова даже, когда я принесла большую спортивную сумку с разными своими модными вещами, и, как он сделал у меня в доме, положила ее в угол, где она и оставалась, если только я не планировала сменить в ней одежду.

Я снова улыбнулась.

Да, она исчезла. Эта штука в моем животе давно исчезла.

И этот другой вид чего-то дико непривычного был хорошим, безопасным местом.

Я закрыла аптечку, заметив трусы на полу, подхватила их и надела.

Потом вошла в спальню, думая, что Брок уже вернулся. Но его не было, может он готовил кофе. Может уже встал его сын или оба.