— Грохот, — прошептала я, и Брок моргнул.

— Что?

— Когда... агент Калхаун... когда я... — Я облизала губы. — Грохот рядом с допросной. Это был ты.

— Да, детка, это я швырнул стул в стену.

Это он швырнул стул в стену.

Это был он.

Это был он.

Это он швырнул стул в стену.

Я закрыла глаза и уткнулась лицом в его футболку, расслабившись в его объятиях.

Брок швырнул стул в стену, когда услышал, что меня изнасиловали.

Это знание омыло меня, словно теплый поток чистой воды, унесший с собой годы грязи.

О боже.

— Тесс, — окликнул Брок, стиснув меня одной рукой и напрягая пальцы другой.

Я открыла глаза и увидела футболку.

— Это правда твоя любимая футболка? — прошептала я в ткань.

На кроткий миг я почувствовала, как его тело замерло, а потом его небритость зацепила мои волосы, когда он провел подбородком вдоль моего виска и прошептал мне на ухо:

— Да.

— Она старая и потрепанная, — сообщила я ему.

— Совершенно верно, — сообщил он мне.

Я снова закрыла глаза. А потом улыбнулась. Потом улыбка на моих губах растаяла, я открыла глаза и откинула голову назад и посмотрела в его серебристые глаза.

— Хочешь, по дороге домой я заеду в магазин и куплю пива? — мягко спросила я, и настроение в комнате снова изменилось. Оно стало густым и жарким, чувственным и нежным.

Мое любимое настроение. Однозначно.

Черт, по этому я тоже скучала.

— Да, детка, — мягко ответил он.

— Хорошо, — прошептала я.

Он закрыл глаза, потом открыл их, наклонился ко мне и поцеловал меня, сначала легко и нежно, а потом крепко и жарко, чувственно и сладко.

Пальцы у меня на ногах поджались, и на руках тоже, впившись прямо в его потрепанную футболку на спине.

Ладно, ладно. Серьезно.

По этому я скучала больше всего.

Он поднял голову и убрал волосы с моей шеи, поднял большим пальцем мой подбородок и заставил меня смотреть на него.

— Куда ты переезжаешь, дорогая?

— В Кентукки.

Он медленно моргнул.

— В Кентукки?

Я пожала плечами.

Он расплылся в улыбке и тихо сказал:

— Ладно, детка, об этом мы тоже поговорим позже.

— Ладно, — тихо ответила я.

Его глаза прошлись по моему лицу, потом он провел большим пальцем по моей скуле, по губам, наклонился и коротко коснулся губами места, где только что был его большой палец.

— До скорого, детка, — прошептал он, отстранившись.

— До скорого, Слим.

Это подарило мне потрясающую открытую белозубую улыбку.

Пальцы на ногах снова поджались.

И он ушел.

Глава 4

Предан своей работе

— Этот торт такой красивый, что стыдно его резать! — запротестовала Ада прямо перед тем, как закопаться в огромном торте, который я приготовила для ее бэби-шауэр.

Я улыбнулась вежливой улыбкой, множество женщин взволнованно захихикали вокруг меня при мысли о том, что смогут получить свой бесплатный кусок торта от Тессы О'Хара. Не хвастаюсь или что-то типа того, но о моих тортах и кексах писалось в местных газетах, они выглядели так же хорошо, какими были на вкус, и моя пекарня была заполнена c открытия до закрытия, с десяти до семи, семь дней в неделю. Это был домашний желтый торт с ванильной глазурью и сливочным кремом. Простой, но своеобразный козырь. Даже я знала, что их ждет отличное угощение.

Потом хиханьки да хаханьки изменились, пока все наблюдали, как Ада отрезала ничтожно маленькие кусочки и клала их на бумажные тарелки с большим голубым мишкой Тедди по середине.

Такие дела.

В этом была вся Ада.

Она сообщила мне сколько собирается прийти, поэтому я сделала четырнадцати дюймовый, четырехслойный торт, чтобы хватило всем по-хорошему, толстому куску. Но сейчас Ада отрезала ничтожно маленькие кусочки от половины торта, потому что вторую половину она отложила для себя и Вика.

Я вздохнула, гадая, какого черта я тут вообще делаю с тех пор, как три года назад Ада встретила Вика, ей было тридцать шесть лет, и ее биологические часы тикали так громко, что военные ПВО могли запросто их отследить, она сразу же всю себя направила на выполнение священного задания — сделать его своим женихом, потом мужем, а теперь отцом ее будущего ребенка, Ада практически выписалась из моей жизни. Она позвонила мне, чтобы я сделала торт на ее помолвку, затем на девичник, на свадьбу и теперь. Она заплатила мне только за два торта, попросив (глупость с моей стороны, дала ей) скидку на оба. Я встречалась с ней только в подобных случаях, и каждый раз должна была прийти с подарком. Не считая этого, Ада занималась ваянием скульптур (со стамеской и молотком, если придется) Вик был идеальным пригородным мужем, планировал свадьбы, обеспечивал дом, украшал дом и решал вопрос с ребенком. У нее не было времени быть настоящей подругой, за исключением тех случаев, когда она созывала всех нас отпраздновать значимые события своей жизни, и мы покупали ей подарки.

Я точно не могла вспомнить прислала ли она мне рождественскую открытку в прошлом году.

У меня было свое важное событие, которое следовало обдумать, и мне не нужно было находиться здесь.

Ладно, может это не было важным событием, этапом в моей жизни. Но что бы это ни было, это была большая, огромная попахивающая зловонно проблема, потому что ни в коем случае сцена с Броком «Слимом» Лукасом на моей кухне была не большой, огромной попахивающей сделкой.

Я знала это.

Я начала подумывать, как и когда я могла бы улизнуть отсюда, раздавая тарелки с кусочками торта и детские синие пластиковые вилки к ним, но когда я протянула бумажную тарелку одной женщине, сидящей рядом со мной, она раздраженно пробормотала: «Твою ж мать!»

И это меня удивило, поэтому я посмотрела на нее, она смотрела на свой почти прозрачный кусок торта, и я была права, она была раздражена.

Я не знала ее, встретила только сегодня. Ее звали Эльвира с кожей цвета мокко, с подстриженными стильно светлыми волосами с длинной челкой, сказочным оранжевым топом, который открывал еще более сказочную ложбинку на груди, облегающей юбке, которая демонстрировала у этой детки задницу, и она была бы ниже меня, если бы на ней не было четырех дюймовых, убийственных, босоножек на шпильках. Она пришла на вечеринку со штатом красавиц, которых я встречала мимоходом у Ады на важных событиях «Поздравляйте меня», со сногсшибательной блондинкой по имени Гвен, высокой, изящной, выглядевшей гламурной моделью блондинкой по имени Трейси и такой же модельной внешности высокой, стройной афроамериканкой по имени Камилла.

Но Эльвиру я ни разу не видела.

— Откуда ты знаешь Аду? — Спросила я, и ее глаза обратились ко мне.

— Не знаю эту сучку и не хочу ее знать, которая ставит тарелки с не обжаренным арахисом без меда и соли, только гребанный арахис с *банными шкурками и кукурузные чипсы для вечеринки, а потом предлагает кусочек торта. Дерьмо. Что? Чекнутая, — ответила она, и я уставилась на нее главным образом потому, что ее ответ был просто сумасшедшим. Честным, но сумасшедшим.

И я спросила:

— Ты пришла без приглашения на бэби-шауэр?

— Нет. Притащила меня сюда Каланча, — она кивнула головой в сторону высокой, изящной, модельного вида Трейси. — Она не хотела идти сюда одна. Гвен и Кэм вовсе не хотели идти. Теперь я понимаю почему. У Трейси золотое сердце, и она не может никому отказать, даже когда люди ходят по ней на высоких каблуках. Она уговорила нас пойти на это событие, пообещав скидки для сотрудников в своем магазине. Она работает продавцом в магазине.

— Хм-мм, — пробормотала я, думая, что это сработает. Было время у меня в жизни, когда я посетила очень плохую вечеринку по поводу рождения ребенка, в обмен на скидки для сотрудников в «Нейман». Но это время закончилось. Как я часто делала на протяжении многих лет, начиная примерно с шести лет, я вступила в новый этап своей жизни. И этап заключался в том, что Кристиан Лабутен был не главным фактором, Харли Дэвидсон занял его место.

И пока я размышляла об этом, она внезапно объявила:

— Покончим с этим дерьмом. Давайте выпьем по коктейлю.

И прежде, чем я успела открыть рот, она подскочила к стойке, забрала свою огромную сумку, в которой что-то звякнуло и булькнуло, водрузила ее на плечо, схватила меня за руку и потащила с дивана.

Затем она громко заявила:

— Перекур! — и все глаза в комнате обратились на нас, некоторые с потрясением, в наши дни можно легко выкурить косяк, никто и глазом не моргнет, но, если вы решили выкурить сигарету, будьте готовы, что вас публично могут забить камнями до смерти. Но судя по всему большинство глаз завидовали, и скорее всего не потому, что они хотели покурить, а скорее всего потому, что они, как и я и Эльвира, хотели сбежать.

— Перекур? — Спросила Ада, скривившись от отвращения.

— Да, задняя веранда в порядке? — Спросила Эльвира, но не стала дожидаться ответа. Она поволокла меня к раздвижным стеклянным дверям в глубине идеального загородного дома Ады, кивнув подбородком своему отряду.

У меня не было выбора, кроме как следовать за ней, но мне все же удалось встретиться глазами с Мартой, двигаясь на выход; своим взглядом приглашая ее поднять задницу и последовать за нами. Я знала Марту с пятого класса. Я переехала в Денвер, чтобы быть рядом с Мартой. До свадьбы с Дэмианом я жила с Мартой. После ухода Дэмиена, я снова жила с Мартой. Поэтому Марта правильно прочитала мой взгляд-приглашение и подняла свою задницу.

— Лед, — услышала я приказ Эльвиры, Трейси кивнула и поднялась, когда Эльвира вытаскивала меня за дверь.

Затем она отпустила мою руку и, покачивая бедрами, подошла к превосходной газонной сложенной мебели на веранде, засунув мой кусочек торта в рот за один раз (хотя он был таким маленьким, что это было не сложно). Затем она опустила тарелку на стол, стащила с плеча свою массивную сумку, в которой снова что-то звякнуло и булькнуло, я наблюдала с нескрываемым удивлением, как она начала выуживать ингредиенты для «Космо» (включая шейкер из нержавеющей стали) из своей сумки, пока Марта, Гвен, Камилла и я сгрудились вокруг стола.