– Да, наверное, – голос у Максима слегка охрип, – ну а вы?

– Что я?

– Вы, в смысле, поклонники, фанаты… Почему я вам интересен?

– Потому что интересно Ваше творчество, Ваши работы…

– Валерия, – Всеславский был недоволен, его черные брови сошлись на переносице, глаза сверкали неземным, одновременно прекрасным и пугающим огнем, – давайте не будем. Когда человеку нравится чье-то творчество, как Вы пытаетесь мне внушить, человек покупает билет, приходит в театр или в кино, смотрит произведение, получает от этого удовольствие. Если очень понравилось, может потом рассказать знакомым и друзьям, порекомендовать посетить спектакль, фильм и им тоже. Но не станет дожидаться кумира у служебного входа театра под дождем, не станет писать отзывы объемом со студенческий реферат, вряд ли поедет в другой город на концерт или спектакль понравившегося артиста. Мне интересно, важно выяснить, что происходит в голове людей. Это сбой, влияние окружающей среды, стечение обстоятельств? Почему появляется болезненная любовь к незнакомому человеку? Настоящее чувство рождается от одиночества или по другим причинам? Я вас, фанатов уважаю и люблю всех вместе, как сообщество, как клуб по интересам. Но у меня нет любви к каждому из вас в отдельности. Я вас, поклонников не понимаю и страшусь. Когда заходишь в собственную, закрытую тобой же на ключ гримерную, а там пол усыпан лепестками роз, это не радует, а вселяет ужас незащищенности в личном пространстве.

Лере стало невероятно грустно. Она изо всех сил старалась не подавать вида. Конечно, зачем Всеславскому, ее личное мнение, ее любовь, признание. Задача другая: благодаря Валерии понять фанатов, всех сразу. Теперь и Лера отвернулась к окошку с видом на Кремль и начала говорить, разглядывая Спасскую башню, будто впервые увидела. Наверное, башня эта, много чего на своем веку слышала, послушает и Леру.

– Знаете что Максим Владиславович? Хорошо. Давайте попытаюсь объяснить, насколько хватит моего фанатского ума, больного ума. Так вот… Мы все несчастны, каждый по – своему. Внутри, в душе обосновалась и благополучно проживает пустота, такая, знаете ли, дыра, черная космическая дыра, где вольготно обидам, дурным воспоминаниям, горечи предательства. Сосуществовать с этой дырой и всем ее содержимым – мука. Это больно, не излечимо. Можно, конечно, говорить фразами – клеше, что надо искать выход, изменять жизнь, ни на кого не оглядываться, танцевать на улице. Но иногда невозможно изменить все, иногда обстоятельства этого не позволяют или на то, чтобы изменить, нужно время, много времени. Танцевать на улице – хороший вариант, если в психушку не загребут, а если загребут, это только усугубит ситуацию. Да, если честно, не вижу радости в том, чтобы танцевать на улице. Танцевать приятно в хорошей компании, в ночном клубе, под хорошую музыку с отличной акустикой. Так вот, нужно что – то найти, некую соломинку, тростиночку, которая поможет сосуществовать с пустотой или даже поможет избавиться от нее. Вы, Максим, красивый, талантливый, успешный, добрый, галантный, скромный, воспитанный. Я могу еще сотню для Вас эпитетов придумать. Вы для нас, как вера в Мужчину с большой буквы. Знаете, как мы брошенные, непонятые, обманутые, преданные одиночки рассуждаем? Ведь есть же Всеславский. Значит, есть и другие мужчины, если не точные его копии, то похожие на него характером, взглядами на жизнь и даже внешностью. А пока эти идеальные Мужчины где – то далеко, неизвестно где, Ваш прекрасный образ вдохновляет, окрыляет и помогает заглушать боль в этой чертовой черной дыре. Встретила очередного мудака – не беда, ведь есть Максим Всеславский и другие такие, как он… Вот как – то так, наверное… Есть, конечно, мечтательницы, которые собираются за Вас замуж выйти или ребенка от Вас родить, или сделать кинокарьеру, благодаря Вашей помощи. Это лишь частные случаи общей тенденции. И не верьте нам, когда мы шутим, хохочем, говорим, что счастливы, это не правда. Нам просто так плохо, что говорить об этом вслух невозможно.

Валерия замолчала. Похоже, Арсений, ждал, когда она закончит свой монолог. Возможно, даже подслушивал. Теперь он материализовался. На столе появилась тарелка с закусками, вино, чай.

– А зачем нам чай, если есть вино? – вопрос Всеславского был адресован Арсению.

– Так Вы же, его, Максим Владиславович и заказать изволили.

– Это я просила чай. Я не хочу вино, – вступила в разговор Валерия.

Они дождались, когда администратор исчезнет из поля зрения.

– Как же так, а я думал, мы с Вами выпьем за знакомство. Вы по убеждению алкоголь не употребляете или как? – спросил он, поднимая бокал.

– Нет, не по убеждению. Во – первых, общение с Вами пьянит, лучше любого вина, поэтому я лучше чаю выпью, – Лера потянулась за чайником. Максим сообразил, что не мешает поухаживать, и налил ей чай в тонкую фарфоровую чашку.

– А во-вторых что?

– Во – вторых, я просто не люблю красное вино…

Всеславский смутился:

– Господи, какой же я… Простите, Валерия, со мной это бывает. Не вижу ничего вокруг, пру напролом. Конечно, я должен был у Вас поинтересоваться, какое вино любите Вы… Ох, я столько Вам хлопот доставил. Сначала в театре не предупредил, потом не сказал, что здесь столик заказан, теперь вот вино еще…

– Ничего страшного, я понимаю, что Вы занятой человек. Если бы Вы, как изволили выразиться, не перли на пролом, Вы бы не были любимым мной Максимом Всеславским. Счастлива, что нашли возможность уделить мне время, пообщаться здесь, в этом чудесном ресторанчике. Мне очень приятно, что выслушали меня.

– Валерия, вообще то это я хотел сказать спасибо, что Вы согласились прийти сюда, рассказать. Надеюсь, не будете против того, что я записал Ваши слова на диктофон? Обязательно в новом фильме в титрах обозначим Вас, как консультанта.

Лере стало совсем плохо. Слезы подступили и покатились по щекам. Никакой он не идеальный, такой – же, как все мужики. Ищет свою выгоду. На диктофон… Она душу перед ним наизнанку, а он – на диктофон.

– Что с Вами? – Всеславский толи делал вид, толи реально не понимал, в каком состоянии сейчас была Лера, он пробубнил – возможно, Юлина идея с этим интервью не слишком удачна…

– Юля, Ваша девушка, а она тут при чем? – Лера с трудом, сквозь слезы пыталась говорить.

– Нет, ни при чем, – он отрицательно качал головой, – я сам придумал, Вы на что обиделись, на диктофон? Боже, как глупо вышло.

Лера не могла больше сдерживать эмоции:

– Знаете что? Я в Москве по следующим причинам. Во – первых, чтобы познакомиться с Вами, во – вторых, чтобы сказать, как Вы мне дороги, в каком я от Вас восторге. Черт с ним. Если честно, то я влюблена в Вас, как в мужчину – Лера взяла бокал, сама налила вина и залпом выпила, а Максим следил за ней с удивлением, – Вы пригласили меня на свидание. Думала, что как женщину, а ни как подопытного кролика, ни как чокнутую фанатку, которую рассматривают в лупу и еще под микроскопом. Я хотела рассказать о своих чувствах, поблагодарить. Но Вам это, конечно, не нужно. Между тем я все равно говорю Вам “спасибо”. Может, хоть сейчас Вы меня услышите. Спасибо, что уделили мне время, что пригласили в театр. Теперь я ухожу. Нет, не надо меня провожать. Вы подарили мне волшебный вечер, я буду помнить его всю свою жизнь. Я обязательно забуду, все что сегодня произошло неприятного и оставлю этот вечер в памяти красивым и чистым… За ужин платите сами. Слышала, Вы не жалуете феминисток. Вот и платите, на здоровье.

С этими словами Лера быстро направилась к выходу, она почти бежала, забыв об неудобных туфлях. Словно Золушка. Она плохо помнила, как очутилась в своем гостиничном номере. Сначала, вроде, повезло быстро найти свободное такси, которое домчало ее со скоростью ракеты до гостиницы. Или просто в голове у девушки был такой хаос, что время для нее замедлило ход. Так бывает, например, когда едешь в автобусе, он резко тормозит, тебе не удается успеть ухватиться за поручень и ты летишь до следующего, как при замедленной съемке, успевая за доли секунды выработать план спасения. Еще такое бывает, когда глупо ведешь себя. Как сегодня, например. Только в этой ситуации ничего не придумываешь, а впадаешь в ступор, держишься, как за спасительный поручень за фразу: “Ну и идиотка же я”.

Так, первое, что необходимо сделать – это принять ванну. Хотя нет, в ее номере нет ванны, только душевая кабина. Все равно. Значит, стоять под душем, пока мозги вновь не обретут навык соображать. Валерия так и сделала. Она подставляла лицо под струи воды, тушь текла по ее щекам, смешиваясь со слезами. Хорошо, что когда стоишь под душем слез не видно. Ничего не произошло. Решительно, ничего. Ей показалось, приснилось, померещилось. Она подумает об этом, обязательно, но завтра. Как Скарлетт О’Хара.

Лера закуталась в пушистый огромный халат и упала на кровать. Нужно поговорить с детьми. Узнать, как дела. Она ужасно соскучилась по своим зайчатам. И они по ней. Лера включила ноутбук.

Сегодня Полина и Егор снова звали маму скорее вернуться домой. Мордашки были полны печали, носы хлюпали, а глаза наполнены слезами. Бабушка тоже устала. В ее возрасте справляться с двумя учениками начальной школы сложно. Лера пообещала, что закончит в течение следующей недели дела, и вернется в Загорск к выходным. Делать ей больше в Москве нечего. Те проекты, что были поручены, сегодня приняты заказчики. А если потребуются мелкие доработки, она может это сделать, находясь дома, удаленно.

После того, как Лера виртуально, через экран ноутбука, поцеловала детишек и пожелала им доброй ночи, на душе стало немного легче.

“Дети – это лучшее, что есть в моей жизни. Только они не предадут, не вытрут об тебя ноги и будут любить самой чистой неподдельной любовью”, – подумала девушка.

Экран ноутбука снова ожил. На видеосвязь вышла Марго. С утра Лера обещала рассказать ей “нечто сногсшибательное”, но сейчас меньше всего хотелось теребить душевные раны. Девушка начала хаотично соображать, что она будет говорить подруге. Воспоминания о сегодняшнем вечере, которые отступили и затаились в пыльных углах подсознания, настойчиво лезли наружу. Но и Маргарита была упряма. Так они и наступали с двух сторон: болезненные воспоминания и любимая подруженька. Лере ничего не оставалось, как нажать на зеленую кнопку.