Они рассмеялись и, взявшись за руки, спустились вниз и выбежали из хижины. Там их уже ждал гнедой мерин Иолар и громадный темно-рыжий жеребец Френсиса – Валентайн. Весь день они носились верхом по нортумберлендским холмам, разделявшим Шотландию и Англию, а проголодавшись, остановились возле особняка каких-то знакомых Ботвелла. Там их приняли с теплым радушием и накормили жареной зайчатиной с только что испеченным, еще теплым черным хлебом и свежим маслом. Пиршество завершило темное октябрьское пиво.

– А вы неплохо питаетесь здесь, на границе, – заметила Катриона хозяйке дома, пытаясь вспомнить, кого она ей напоминает.

– Моим отцом был последний граф Джеймс Хепберн, – засмеялась женщина, которую Ботвелл называл Магги. – Кузен Френсис присматривает, чтобы мы ни в чем не нуждались.

Граф улыбнулся.

– Стараюсь, хотя выполнять все обязательства дяди Джеймса и трудновато.

– Тем более что ты стараешься заботиться о нас лучше его.

Они рассмеялись, и Френсис, поцеловав Магги в щеку, помог Катрионе подняться в седло, а сам сел на Валентайна, и они двинулись к холмам. Заметив, что направляются они не обратно в хижину, а куда-то в другую сторону, Кэт удивилась, но Френсис быстро рассеял ее сомнения:

– Мы едем в Эрмитаж. Это мой дом, и я хочу, чтобы ты жила там. Согласна?

– Да, – ответила она, не раздумывая. – Я твоя женщина, и ничуть не стыжусь этого.

– Я отнюдь не думаю о тебе как о своей женщине, Кэт. Ты для меня жена, хотя возможно, твоя религия воспринимает это иначе. Но кто бы что ни думал, коль скоро Бог создал нас, то, похоже, хотел, чтобы мы были вместе. И меня это вполне устраивает, дорогая.

Они вместе гордо въехали в замок, и Катриона обнаружила, что его подготовили к ее приезду. Комнаты, в том числе и спальня, примыкавшая к покоям графа, уже ждали ее, заново отделанные, с темно-голубыми гардинами. На покрывале, которым была застелена кровать, красовались голубые львы Хепбернов, вышитые золотыми нитями.

– Эти комнаты не использовались со дня смерти матери графа, леди Джанет, – пояснила служанка и добавила: – Здесь еще при жизни хозяйки останавливалась королева Мария! А какой переполох здесь поднялся, миледи, когда граф приказал приготовить эти покои для вас! Он даже не был уверен, согласитесь ли вы сюда переселиться, но все равно хотел, чтобы комнаты вам понравились. Над одним только покрывалом трудилась дюжина вышивальщиц, и ушло у них на это полторы недели.

– А что, леди Маргарет разве не живет в этих комнатах, когда бывает в Эрмитаже? – спросила Катриона.

– Нет. Миледи сюда вообще не приезжает. Не любит. Ее пугает близость границы. В пору первого замужества за шотландцем из Баклю – это местечко неподалеку от нас, – она пережила несколько набегов, с тех пор сюда ни ногой. Она куда больше любит Крайтон. – Нелл – так звали служанку – вдруг замолчала, словно смутившись от своей болтливости, а потом спросила: – Может, хотите принять ванну с дороги? Я скажу, чтобы ее принесли прямо сюда, наверх!

Сделав книксен, служанка поспешила вниз, предоставив графине возможность осмотреться. Спальня была шикарная: квадратная, отделанная панелями светлого дерева, с двумя большими окнами в свинцовых переплетах и мягкими удобными креслами в простенках. Для удобства на креслах лежали набитые шерстью подушки из светло-голубого бархата. Всю противоположную стену занимал камин из грубого камня с резной мраморной полкой. Одна дверь вела в прихожую, другая – в спальню Френсиса.

Пол из полированного бука покрывал турецкий ковер с густым ворсом, голубого и золотистого цветов с вкраплениями розовых тонов. Мебели была немного, как принято в шотландских замках: у стены, примыкавшей к прихожей, стоял высокий гардероб, напротив окон большая кровать с ночным столиком, возле правого окна, на высоком бюро, красовалась серебряная ваза, полная кораллово-красных роз. Место возле камина занимал небольшой диванчик с ящиком под сиденьем и удобное кресло. Также в комнате стояло еще несколько простых кресел.

Погрузив лицо в массу роз, Катриона вдохнула их насыщенный головокружительный аромат.

– Это из оранжереи, – послышалось за спиной.

Кэт обернулась. На глазах у нее поблескивали слезы.

– Я так благодарна тебе, Френсис, что не выразить словами. Что я могу для тебя сделать?

– Ты мое первое подлинное счастье! Ты дала мне то, чего раньше я был лишен. Чего еще желать?

Френсис обнял ее, и она поняла всю глубину его любви по гулким ударам сердца под своей щекой. Больше не в силах противостоять захлестнувшим ее чувствам, Катриона, глядя в строгое и такое родное теперь лицо, призналась:

– Я люблю тебя, Ботвелл, да смилуется над нами обоими Господь! Люблю, и скорее предпочту смерть, чем расставание с тобой!

Громадный вздох облегчения вырвался из широкой груди графа, и, склонив голову, он взял в плен нежные розовые губы, с готовностью подставленные для поцелуя.

– Кэт! О, Кэт! – бормотал он, не прерывая поцелуя, и сжимая любимую в объятиях.

В этот момент в сопровождении дюжих молодцов вернулась горничная. Слуги принесли высокую дубовую ванну и несколько чанов с горячей водой. Ботвелл отпустил Кэт.

– После того как закончишь, мы сможем поесть у камина. До обеда, мадам.

Она проводила его взглядом до двери в смежную комнату, в то время как Нелл, приказав лишним слугам удалиться, занялась приготовлением ванны. Приставив скамейку со ступеньками к борту ванны, она поднялась по ним и тонкой струйкой налила в горячую воду прозрачной жидкости. Через мгновение по комнате разлился нежный аромат сирени. Катриона опустилась в ванну, а служанка перебрала ее гардероб и достала простой шелковый халат бледно-лилового цвета, с длинными свободными рукавами и глубоким вырезом. Нелл вымыла Катрионе роскошные волосы и спину, ополоснула чистой водой и подала ей большой мягкий кусок ткани. Усадив госпожу у огня, она взяла сначала грубое полотенце и высушила волосы, затем расчесала щеткой и, наконец, обтерла большим лоскутом шелка, чтобы придать блеск. В завершение Нелл подстригла Катрионе ногти на руках и ногах и удалила лишние волосы на теле.

Во время всех этих действий Катриона не произнесла ни слова, занятая мыслями о Ботвелле: они признались друг другу в любви… Но что их ждет? Нет, она не хотела знать, в их отношения вовлечено так много других людей.

Нелл помогла ей облачиться в шелковый халат, застегнула перламутровые пуговицы и подала лайковые домашние туфли.

– А где мой костюм для верховой езды? – вернулась наконец к реальности Кэт.

– Рубашку, белье и бриджи я отправила в стирку, мадам, а все остальное лежит в вашем гардеробе. Уилл уже отправился за вашим сундуком.

– Спасибо, Нелл, ты свободна. Сегодня вечером мне твоя помощь не понадобится.

– Благодарю вас, миледи, но позвольте приглядеть, чтобы все здесь убрали после ванны и приготовили вашу постель.

Катриона, благодарно улыбнувшись девушке, отправилась в переднюю дожидаться любимого. На столе перед камином стоял серебряный поднос с графином, наполненным золотистой жидкостью, и двумя бокалами. Чтобы успокоить свое сумасшедшее сердце, она плеснула в бокал немного вина и выпила. Трудностей в ее жизни было предостаточно, но она не хотела в этот вечер думать ни о чем, кроме крепких нежных рук, обнимающих ее, и губ, целующих ее. Кэт хотелось с ним беззаботно смеяться и слушать его шутки.

Два дюжих молодца вынесли ванну сначала из ее спальни, а затем – из спальни графа. Вслед за ними, пожелав Катрионе спокойной ночи, покои покинула и Нелл, а через некоторое время, также закончив дела, ушел и камердинер графа Альберт.

Наконец вышел из двери своей спальни и граф, облаченный в темные бриджи и белую шелковую рубашку, застегнутую до самого воротника и стянутую в талии широким кожаным поясом с золотой пряжкой, украшенной рубинами. На ногах – мягкие кожаные туфли.

Она бросилась к нему, но Френсис, слегка отстранив ее, спросил:

– Это правда? То, что ты мне сказала, – правда?

Улыбка осветила ее лицо.

– Ах, Ботвелл! Да, я люблю тебя! Слышишь? Люблю! Теперь-то ты мне веришь?

– Да, верю, дорогая! Я лишь боялся, что, охваченный страстью, принял желаемое за действительное. – Притянув к себе, он нежно чмокнул ее в кончик носа. – Похоже, я не ошибся: этот наряд тебе впору.

– Ты тоже раздобыл его в одном из своих рейдов? – поддразнила Кэт его. – Оно словно на меня сшито.

Он усмехнулся и легонько провел пальцами по ее щеке.

– Здесь лишь кое-чего недостает. Повернись-ка.

В следующее мгновение на ее шее щелкнул замок ожерелья из молочного цвета жемчужин. Затем, повернув к себе лицом, он вдел ей в уши серьги из таких же жемчужин, но каплевидной формы.

– Вот теперь наряд близок к совершенству, к идеалу, – негромко произнес он. – Как бы ни повернулась жизнь, эти украшения навсегда твои. Френсис Хепберн, первый граф Ботвелл, дарит их своей невесте. – Он оглядел ее с нескрываемым восхищением. – Боже! Да у тебя безупречная кожа, Кэт! Никогда не видел, чтобы простой жемчуг вдруг так заиграл.

В этот момент слуги внесли серебряные подносы с едой. Граф подал Катрионе руку и проводил к столу. Сегодня он велел приготовить особенный изысканный ужин, и повар не подкачал. Они начали с охлажденных сырых устриц, которые Катриона обожала, а закончили слоеным тортом с ранней земляникой из оранжерей Эрмитажа.

Катриона не страдала отсутствием аппетита, и Ботвелл, забавляясь, подкладывал на ее тарелку самые лакомые кусочки, а когда она насытилась и ополоснула пальцы в специальной вазочке, делано-серьезно произнес:

– А теперь, мадам, пришло время расплачиваться за ужин.

Френсис взял ее за руку, проводил к диванчику возле камина, усадив, провозгласил:

– Для начала я набросаю твой портрет, дорогая, и потом, возможно, вылеплю восковую фигуру, а там, глядишь, в камне изваяю.

– Боже мой! Так ты еще и скульптор! – рассмеялась Кэт. – Вот откуда пошли эти дурацкие слухи о восковых фигурах. Вот почему тебя подозревают в занятиях черной магией! Ох, какие же идиоты! Идиоты и невежды!