Бертрис Смолл - Неукротимая красавица

– Ладно, это вовсе не плохо. Если Джеймс что-нибудь и почувствует, то решит, что это у тебя от долгого воздержания.

Лицо Катрионы помрачнело.

– Скажи честно: это произошло из-за Джейми или дело во мне?

– Из-за него, – без колебаний ответила Фиона. – Ты никогда не была ледышкой, как и все представительницы рода Лесли. Не думай, что наши кузины, пусть и выглядят такими чопорными и достопочтенными, лучше нас, откровенных в своей чувственности. Мой бедный братец Чарлз едва жив от постоянных требований любви его дорогой Джанет, и, я полагаю, всем известно, что и твой брат порой сбегает от своей страстной Мэри. А еще я знаю из самого верного источника, что нашему кузену приходится обслуживать Эйлис ежедневно, иначе она начнет заигрывать с конюхами!

Катриона рухнула на кровать рядом с Фионой, не в силах устоять на ногах от смеха.

– Ну как я теперь смогу когда-нибудь посмотреть в глаза Джанет, Мэри и Эйлис, не рассмеявшись? Какая же ты славная стерва, кузина! И каким это образом тебе все удалось узнать?

Фиона приподняла элегантно выщипанную бровь.

– Я всегда была верна Адаму, если ты это имеешь в виду… ну разве только разок изменила. Я просто из тех, с кем мужчина может быть откровенен.

Какое-то время они обе молчали, а затем Кэт спросила:

– Как ты думаешь, у меня получится?

– Даже не сомневайся! Кузен Джеймс, отобрав у тебя одно счастье, сам того не желая, дал другое. Так что вперед, Кэт Лесли! И не позволяй больше никому тебя остановить!

По мере приближения дня бракосочетания замок Гленкирк наполнялся приглашенными гостями. Граф Хантли был весьма влиятелен в Шотландии, а присутствие короля придавало всему мероприятию особую значимость. Гости заполнили даже вдовий домик, а иных приходилось размещать едва ли не на чердаках. Катрионе пришлось потесниться, чтобы несколько леди со служанками могли устроиться в ее прихожей. Ее собственная прислуга переселилась в комнату Сюзан, освободив тем самым две небольшие комнаты. Слуги, сопровождавшие гостей, спали где придется: в закутках, под лестницами.

К счастью, декабрь порадовал хорошей погодой, и гости имели возможность проводить большую часть дня вне стен замка, на охоте или верховых прогулках вместе с королем и его свитой. Катриона терпеть не могла охоту и, чтобы отвертеться от участия в ней, использовала в качестве отговорки необходимость присматривать за приготовлениями к празднеству. Но Мег и Гордоны, наряду с более молодыми членами кланов, проводили целые дни в компании Джеймса. Король был в восторге от старой вдовствующей графини Гленкирк, к которой он теперь обращался не иначе как «тетушка Мег». Каждый день она скакала с ним по полям и лугам, не уступая в скорости. Молодой граф Гленкирк также постоянно выказывал королю свое восхищение, что в высшей степени радовало его величество. Он наслаждался пребыванием в этой здоровой нормальной семье и хотел лишь официального признания Кэт в качестве его любовницы.

А между тем, Кэт была безумно рада, что король оказался так занят в следующие два вечера, что не посещал ее по ночам. Но она и представить не могла, что это для нее устроил сын. Джейми каким-то образом удавалось подмешивать в вино короля сонное снадобье, и едва Джеймса Стюарта облачали в ночную рубашку, он сразу же засыпал.

И все же 18 декабря король настоял, чтобы Катриона приняла участие в охоте. Поскольку она терпеть не могла длинные юбки в костюмах для верховой езды, которые предписывались модой, она облачилась в мужские короткие штаны зеленого цвета, высокие кожаные сапоги, кожаную куртку, белую шелковую рубашку, подпоясав ее широким поясом, и плотный плед цветов клана Лесли на случай холодной погоды. В таком виде она всегда выезжала на конные прогулки, заткнув за пояс украшенный самоцветами кинжал. Завершали наряд перчатки мягкой кожи.

Все мужчины охотничьей компании были едины во мнении: Катриона Лесли выглядела великолепно со своими восхитительными грудями, которые гордо и столь же бесстыдно, как у какой-нибудь девушки, выдавались вперед, и великолепными стройными ногами. Дамы, те, что помоложе, восхищались смелостью графини, а среди леди постарше были и такие, что считали ее костюм шокирующим, и такие, что восприняли выходку графини чудачеством.

Хоть Катриона и не любила охоту, но скакала как молодая Диана. Когда охотники подстрелили добычу, а свора собак была готова растерзать убитое животное, именно Катриона спрыгнула на землю и отогнала собак своим небольшим, но грозным хлыстом сыромятной кожи, которым научилась управляться как раз для того, чтобы избежать жуткого зрелища, когда разъяренный пес перегрызает горло прекрасному дикому зверю.

Они добыли всего трех оленей – двух самок и одного самца, – когда король решил прекратить охоту. Его янтарные глаза зажигались вожделением, когда взор падал на графиню Гленкирк. Охотница разожгла в нем страсть, и, к смущению Катрионы, он никак этого не скрывал. Теперь мужчины из свиты короля так нагло разглядывали ее, что она знала: они прикидывают, когда король затащит ее в постель.

Дамы же, напротив, посматривали на Катриону с завистью, поскольку Джеймс Стюарт никогда публично не выказывал интереса ни к кому, кроме своей прекрасной юной королевы. Хоть положение королевской любовницы и считалось высокой честью, Катриона ощущала себя прескверно.

Чтобы разрядить напряженность обстановки, она снова поднялась в седло и, оглядев всех участников охоты, провозгласила:

– Спорю на десять золотых, что ни один из присутствующих здесь мужчин не сможет обогнать меня по дороге к замку!

И, резко развернувшись, она пустила коня галопом.

Дюжина всадников – в том числе и сам король – бросились догонять ее. Адам Лесли обернулся к своей жене, которая закусила губу, чтобы не рассмеяться, и услышал:

– Она рассчитывала охладить их пыл, но, похоже, лишь еще больше разожгла страсть.

Кэт летела как ветер, прильнув к холке Иолара. Крупный золотисто-гнедой жеребец несся плавными скачками, легко уходя от преследователей.

– Давай, мой хороший! Покажи им, что никто не обгонит тебя, – шептала то ли ему, то ли себе наездница.

И в это мгновение боковым зрением она заметила какого-то темного злобного жеребца, догонявшего ее. Присмотревшись повнимательнее, Кэт поняла, что это сам король на черном, как непроглядная ночь, жеребце. Джеймс был отличным наездником и явно намеревался выиграть, но она не собиралась отдавать победу просто так, пусть король постарается.

С десяток всадников неслись по склону лесистого холма, вырвавшись на прямой отрезок дороги, ведущей к замку. Дикие крики горцев разрывали тишину, и казалось, что из-под подков их коней, когда те касались земли, вылетали искры. На стенах замка гленкиркские воины возгласами приветствовали свою леди, когда гнедой вырывался вперед, и ревели в негодовании, когда его обходил чей-то вороной. Воины ликовали, когда гнедой снова вырвался вперед и стрелой пронесся по опущенному подъемному мосту во внутренний двор замка Гленкирк, буквально на секунду опередив короля на вороном и на минуту – остальных всадников.

Катриона легко соскочила на землю, бросив узду одному из конюхов, погладила гнедого по холке, что-то прошептала ему на ухо, и, взбежав по ступеням на крыльцо, обернулась к остальным участникам гонки:

– Свой выигрыш, джентльмены, я заберу вечером!

Глядя на кислое выражение их лиц, она рассмеялась и поддразнила лорда Хоума:

– Ах, Сэнди, вы же знали возможности Иолара. Ладно они, но почему ты принял мой вызов?

– Думал, что мой новый серый жеребец сможет потягаться с твоим, – раздраженно пробурчал лорд Хоум.

Его ответ был встречен хохотом остальных неудачников, так что Катрионе пришлось едва ли не прокричать:

– В большом зале вас ждет завтрак, джентльмены, мясо и вино. Приятного аппетита!

Возбужденно переговариваясь, знатные гости спешились и толпой направились в замок. Уже выпив по кубку золотого сладкого вина, закусив его хлебом и мясом, они обратили внимание, что короля среди них нет.

– Похоже, Джейми решил продолжить сегодняшнюю скачку, – заметил один из гостей.

– Ага, – подхватил другой, – но, я уверен, предпочел другое седло и скачет сейчас на золотоволосой кобыле, а не на своем вороном жеребце.

Слова эти были встречены общим смехом, и еще один из гостей заметил:

– Готов спорить, что кобыла куда шустрее его жеребца.

– И куда нежнее, – раздалось из толпы.

В зале гремел смех, и каждый из знатных гостей старался высказаться по поводу прекрасной графини Гленкирк, но так, чтобы это не прозвучало слишком явно или оскорбительно.

Джеймс Стюарт, перескакивая через ступеньку, взлетел по лестнице и гневно ворвался в апартаменты Катрионы. На графине к этому моменту оставалась белая шелковая рубашка, но она не выказала ни малейшего удивления в отличие от перепуганной насмерть горничной.

– Ступай, Сюзан, дорогая. Я позову, если понадобишься, – сказала хозяйка, и девушка поспешила выскользнуть из комнаты.

Графиня повернулась к Джеймсу и надменно спросила:

– Итак, ваше величество?

– Ну, ты и лиса! – прорычал король с темным от гнева лицом. – Распутная лиса! Притащила за собой целую толпу мужиков, как сука – кобелей. Ты принадлежишь мне, Кэт! И я не позволю никому даже представить, что он может оказаться у тебя между ног!

Король, вне себя от ярости, рывком разорвал на ней шелковую рубашку, толкнул на кровать и тут же оказался сверху, с силой раздвинув коленями ей ноги. Ошеломленная не меньше его и рассерженная, Катриона отбивалась как могла, царапалась, но он схватил ее за руки и, удерживая их над головой, вонзил свою восставшую плоть в ее нежелающее и неготовое тело. Она взвизгнула от боли и, яростно извиваясь под ним, стала сопротивляться с еще большей силой. Тогда он укусил ее за сосок, и Катриона закричала от боли. Только ее сопротивление, похоже, еще больше распалило его.