Виновного привязали к большой доске (животом к ней), прикрепили к обеим его ногам тяжелый груз, а в рот ему засунули кляп, пропитанный маслом, чтобы он не захлебнулся. К концу этой доски прочно прикрепили очень длинную веревку. Затем, используя эту веревку, его протащили на доске под корпусом судна и извлекли из воды с противоположной стороны. Кожа на его спине была содрана трением об обшивку и киль судна, однако он остался жив.

Увидев все это, первый помощник Антуан Карро устремился вслед за капитаном, направившимся в кают-компанию.

– Именно таким образом ты, по-твоему, пытаешься содействовать совершенствованию человечества? – спросила Сюзи, глаза которой при этом метали молнии.

Эту фразу – «совершенствование человечества» – она услышала за столом во время ужина в доме господина де Лартига.

Ракидель абсолютно спокойно ответил:

– Помощник капитана, мы с вами – корсары, однако близится то время, когда мы снова станем мужчиной и женщиной, достаточно сильно влюбленными друг в друга для того, чтобы стать супругами.

Сюзи, услышав это, едва не потеряла дар речи:

– Стать… кем?

– Супругами.

– У меня нет ни желания, ни права менять фамилию, которую я ношу, на твою фамилию…

– Ну и не надо. Значит, жениться мы не станем. Мне, чтобы быть счастливым, хватит и того, что ты меня любишь. Ты ведь меня любишь?

– Так точно, капитан! – ответил первый помощник, щелкая каблуками – как он уже приучился делать в течение двух месяцев пребывания в море.

Тремя днями позже раздался крик наблюдателя:

– Земля!

Все матросы, бросив свои посты, гамаки и укромные места, выскочили на палубу и устремились на нос судна, чтобы увидеть очертания укреплений Сен-Мало. Один лишь рулевой, оставшись на посту, твердо выдерживал указанный курс. Французский королевский флаг – лилии на белом фоне – громко хлопал на ветру.

Сюзи последовала примеру матросов. Стоя среди них, она смотрела на то, как постепенно приближается берег. И вдруг за ее спиной послышался насмешливый голос:

– Ну что же, Сюзон Щелкни Зубками, ветер, насколько я вижу, дует со стороны кормы!

Сюзи обернулась и увидела матроса Клода Ле Кама, смотревшего на нее с издевкой.

Двенадцатого марта в шесть часов вечера в порт Сен-Мало зашел фрегат «Шутница», на котором развевался французский флаг и за которым следовала «Нина» – испанский галеон, захваченный неподалеку от Гибралтарского пролива.

На крепостных стенах и в порту собралось много людей: жители Сен-Мало преклонялись перед своими отважными корсарами, преследовавшими врагов Французского королевства ради его великой славы и на пользу казне. Его высочество регент будет, видимо, доволен, потому что, судя по размерам галеона, добыча была захвачена немалая.

– А кому принадлежит «Шутница»? – спросил один из зевак своего соседа.

– Похоже, этого никто не знает. Наверное, она принадлежит какому-нибудь авантюристу… «Шутница» вышла в море в первый день этого года.

– Готов поспорить, что это ее последнее корсарское плавание. Вы ведь знаете, какой ходит слух?

– Понятия не имею!

– Так вот, друг мой, дело идет к тому, что война с Испанией вот-вот закончится. Министры ведут переговоры.

Владелица «Таверны маркиз» тоже смотрела на то, как в порт заходят одно за другим два больших судна. Она знала, что уже в ближайшие дни – после того как матросы получат свою долю добычи, – она сможет неплохо подзаработать.

Вскоре с берега уже можно было различить фигуру на носу фрегата, разинувшую свою пасть горгоны. Судно маневрировало при входе в порт довольно долго, но постепенно становились все лучше видны силуэты матросов, которые копошились на рее или же перевешивались через фальшборт. Некоторые из них бросали в воздух шапки, кричали что-то зевакам, пели веселые песни и громогласно обещали красавицам удовольствия и подарки.

Весь экипаж охватило праздничное настроение – несмотря на сильный западный ветер, который нес ледяную водяную пыль.

На носу судна наконец-то показался капитан, руководивший маневрированием своего корабля. В Сен-Мало его знали: это был Томас Ракидель, уже добившийся славы в этом порту. Рядом с ним стояли два его помощника, младшие помощники и священник в сутане, глазевший на небо, в котором большие морские птицы кружились так, как будто исполняли приветственный танец для возвращающихся в порт моряков.

Судно бросило якорь. С него стали спускать носилки, на которых лежали матросы, получившие ранения во время взятия испанского галеона на абордаж. Матросов этих затем повезли в городскую больницу. Среди них находился и Рантий. Сюзи, стоя на носу «Шутницы», проводила его взглядом. Ей подумалось, что раз у него теперь нет не только одного глаза, но и половины ноги, он вряд ли сможет ей докучать. Однако она понимала, что главный ее враг отнюдь не обезврежен: у него в услужении имеются и другие соглядатаи, и средства, вполне достаточные для того, чтобы ей отомстить. Ей придется теперь настороженно относиться абсолютно ко всем людям, которые будут встречаться ей на жизненном пути.

Наконец капитан и сам спрыгнул в шлюпку. Ну и красив же он был, этот Ракидель, производивший на окружающих впечатление не только крепким телосложением, но и благородным видом! Портовые зеваки подошли к кораблю, чтобы обменяться новостями с членами экипажа, которым предстояло пробыть на борту еще несколько дней. Не имея пока возможности покинуть судно, они перегнулись через фальшборт и отвечали на вопросы стоявших на берегу зевак.

– А где вы захватили испанца?

– В Гибралтаре.

– Сколько человек умерло в море?

– Несколько.

– А Ронан Ландо на борту?

– Да, он здесь.

– Передайте ему, что его мать отдала Богу душу.

Чтобы слышать друг друга, им приходилось орать. Проститутки издалека дразнили и заманивали матросов, которым от этого еще больше хотелось сойти на берег.

– Эй, красавчик, ты дашь мне заглянуть в твой кошелек?

– Будь готова к этому, барышня, мой кошелек полнехонек, а моя пушка готова выстрелить! Дождись, когда я сойду с этой посудины, и тебе будет чему порадоваться!

Снова и снова раздавались крики, хохот, сыпались вопросы:

– Сколько на этом галеоне испашек?

– Вполне достаточно для того, чтобы, выкупая их, король Испании разорился!

Все дружно замолчали, когда капитан Ракидель ступил на землю и, не произнося ни слова, двинулся сквозь напирающую толпу. Его провожали взглядом, а он шел себе уверенным шагом в сторону здания Адмиралтейства.

Его встретили там чиновники Адмиралтейства, и он передал им свой отчет о плавании. Они подтвердили ему то, о чем он уже слышал в Бордо: Франция и Испания заключают мир. Скоро будет подписан соответствующий договор, однако, поскольку испанский галеон был захвачен экипажем «Шутницы» еще до его подписания, данная добыча считалась законной.

Последующие дни тянулись очень долго для тех, кто был вынужден оставаться на фрегате. Трое из матросов, для которых ожидание на борту «Шутницы» стало невыносимым, попытались ночью сойти на берег, чтобы предаться удовольствиям, доступным в порту. Их поймали и наказали несколькими ударами «девятихвостой кошки». Это отбило у остальных матросов желание последовать их примеру.

Ракидель вернулся на фрегат. У него имелись новости, о которых он тихонько сообщил своему первому помощнику:

– Понкалле и его единомышленники – Талуэ, Монлуи и Куэди – сегодня предстали перед судом в Нанте…

Сюзи невольно подумала об Элуане де Бонабане и об угрызениях совести, которые он, возможно, испытывал из-за того, что не присоединился к своим друзьям из-за какой-то искательницы приключений, которая уговорила его научить ее фехтовать и подыскать ей судно, капитана и экипаж…

Сидя в кают-компании в надстройке, находящейся в носовой части судна, священник и врач играли в карты с младшими помощниками капитана. Первый помощник читал «Газетт де Франс», которую принес с берега капитан: события, происходящие во Французском королевстве, интересовали первого помощника гораздо больше, чем игра в пикет.

– Картуш[86] продолжает подтрунивать над регентом, – сообщил помощник. – Регент, собираясь пойти на бал и опасаясь, что там у него могут украсть его драгоценную шпагу, взял с собой самый обычный клинок. Картуш и в самом деле, создав на балу сутолоку, стащил его у регента, а когда потом заметил, что на нем нет ни золота, ни серебра, отослал его обратно регенту, сопроводив следующей запиской: «Ваше Высочество, разве не стыдно было бы величайшему вору Франции обирать незадачливого собрата?»

– Этот бандит заслуживает виселицы! – заявил священник, отрывая на несколько мгновений взгляд от своих карт.

– Возможно, – согласился Николя Гамар де ла Планш, пуская в ход даму пик, – однако признайте, что по крайней мере одна из его шалостей надолго останется в памяти людей!

– Какая именно?

– В прошлом году он похитил в одном из банков на улице Кенкампуа один миллион триста тысяч ливров в акциях господина Ло…

– Сомневаюсь, что эта его шалость была удачной, – пробурчал священник. – Акции господина Ло уже не стоят и выеденного яйца!

– Этот бандит – весьма своеобразный тип, – продолжал врач, глядя в свои карты, которые он держал в руках веером. – Мне, представьте себе, рассказали одну историю, которую я считаю очень забавной и в ходе которой мадам де Куртене, маркиза де Боффрмон, сначала едва не пострадала, а затем даже оказалась в выигрыше…

– Да ходите же вы наконец! – не выдержал священник, который, несмотря на свою сутану и тонзуру[87], был в душе азартным игроком.

– Расскажите нам эту историю! – попросил второй помощник капитана.

– Ну что ж, представьте себе: как-то раз вечером наша маркиза, находясь в своих апартаментах, увидела, что через печную трубу к ней залез какой-то мужчина. Он тут же очень вежливо спросил у нее, где находится выход. Он даже не поленился стряхнуть с себя пепел и кусочки угля в очаг, чтобы не испортить ковер…