– Естественно. – Мойра хихикнула. – Когда это я отказывалась от шампанского?

– Ты-то никогда выпить не откажешься, я тебя знаю!

Джордж грубо хохотнул и подмигнул всем – точь-в-точь провинциальный остряк-конферансье.

– Немыслимое что-то, – прошептала Рианон на ухо Лиззи. – Мы даже еще не сели за стол. И прекрати смеяться, будь любезна, это их только раззадорит.

– Я забыла, что Оливер не знаком с ними, – тихо ответила Лиззи, прикрываясь бокалом. – Ой, а рожи, что за рожи, ты бы видела, сестра!

Последнюю фразу она произнесла, так ловко копируя манеру Мойры и Джорджа, что Рианон не выдержала и прыснула.

– Я понимаю, нехорошо стыдиться родителей, – сказала она, – но что тут поделаешь? Как бы ты себя чувствовала на моем месте? Ох, что это он? Неужели собрался произнести речь? Лиззи, останови его! Сделай же что-нибудь! Папа, мы сейчас сядем…

– Молчи, дитя! – рявкнул Джордж. – Пока мы не сели, я скажу пару слов. А ты, парень, встань-ка рядом с молодой женой, – безапелляционно велел он Оливеру. – Вот так, сын, и обними ее. Ну как вам парочка? – обратился он к гостям. – Хороши, а?

Худшие опасения Рианон оправдались: приглашенные были шокированы.

Оливер бросил на нее успокаивающий взгляд.

Вошел официант с закусками, и Рианон жестом попросила его не ждать и расставлять тарелки, надеясь, что суета у стола заставит отца говорить не очень долго, и тогда она, может быть, не грохнется в обморок от стыда.

Джордж велел наполнить его бокал снова, причем до краев, и начал:

– Ну, я рад, что все вы сегодня пришли. – И добавил после паузы: – А как хорошо, что Оливер пришел!

Рианон закрыла глаза. Она чувствовала, что за ее спиной Лиззи и Джолин трясутся от смеха.

– Я полагаю, вы все знаете, как оно в прошлый раз получилось, – продолжал Джордж. – В общем, об этом сегодня не будем. Просто скажем спасибо Оливеру за то, что он здесь. Согласны?

Он приветливо улыбался, но гости от этого не чувствовали себя менее неловко.

Джордж хлебнул шампанского – слава Всевышнему, беззвучно.

– Так вот, наша Рианон теперь шишка на телевидении и все такое, но что до меня, то мне на это плевать. Она моя дочь и всегда будет мне дочерью. Нет, ребята, я ею горжусь, это да. И мамочка ее гордилась бы, если бы сегодня она была с нами. Мамочка ее яблочком называла. Это мамочка дала ей такое красивое валлийское имя, и в школе Рианон в хорошей училась, тоже спасибо мамочке. Ведь я-то кто? Простой молочник. И, заметьте, горжусь этим. Но у нашего брата молочника золотишка не так много, чтобы в модные школы детей посылать. Рианон наша училась на мамочкины деньги, что по страховке достались, это она в завещании так велела, мамочка наша. – Он вздохнул и помотал головой. – Милосердный Господь не допустил мамочку дожить до того случая, когда Рианон в первый раз хотела выйти замуж. В гробу, наверное, ворочалась тогда мамочка со стыда. – Поразительно, но оратор не догадывался, какую реакцию вызывают у присутствующих его намеки, и безмятежно продолжал: – Ну, мы-то с Рианон сейчас редко видимся. Девочка занята, а у меня, понимаете, сейчас новая семья, мне о них заботиться надо. Два мальчика у нас. Старшему пять, младшему три, так получается. Маленькие пердуны они, вот они кто. Сейчас у бабушки. Что такое? – обратился он к Мойре, которая при последних словах подтолкнула его локтем.

– Им это неинтересно, – прошипела она, обводя взглядом застывших гостей.

– Да? Ну хорошо, в общем, я уже сказал, мы с моей Рианон не очень-то близки были, но я так-таки ее отец, и я об этом не забыл. Теперь ты, дочка, замужем наконец и можешь почаще навещать родной дом. Теперь о тебе никто судачить не станет, а всей округе до смерти хочется посмотреть на парня, который тебя взял…

– Мне тоже хотелось бы увидеть ваши края, – перебил его Оливер. – Обещаю вам, что мы с Рианон приедем, когда сможем. – Он широко улыбнулся. – Благодарю вас за ваше приветствие, как и за то, что вы сегодня здесь. И я, и Рианон чрезвычайно вам признательны. Надеюсь, вам понравится наш свадебный обед. А теперь позвольте пригласить всех к столу.

– Сынок, я ведь еще не закончил, – сердито заметил Джордж Эдвардс.

Оливер повернулся к нему. Он держался абсолютно спокойно, но все, кто при этом присутствовал, за исключением разве что Джорджа, поняли, что Магир больше не намерен терпеть намеков на прошлое Рианон. Вслух он сказал всего два слова:

– Прошу прощения.

Чтобы получше собраться с мыслями, Джордж осушил бокал и протянул его официанту.

– Что ж, – хмыкнул он, – я хотел только пожелать вам с Рианон счастья в семейной жизни. Надеюсь, ты, сынок, сумеешь присмотреть за ней лучше, чем это делал я.

Оливер хотел было что-то сказать в ответ на это неожиданно искреннее признание, но Эдвардс не дал ему раскрыть рта.

– Я уже сказал, наконец-то все получилось. – Он оскалился в улыбке. – Хорошее начало, ребята!

– За мистера и миссис Магир! – воскликнула Лиззи, поднимая бокал.

– За мистера и миссис Магир! – подхватил хор голосов.

– Чудо, этот старик – просто чудо, – прошептал Джолин, обращаясь к Лиззи. – Как ты думаешь, обо мне он догадывается?

Он взмахнул длинными, в дюйм, ресницами.

– О чем? – не поняла Лиззи. Джолин мстительно осклабился.

– Про мой пол, например?

Лиззи хихикнула:

– Сомневаюсь.

– Высший класс, – прошипел Джолин, подошел, покачивая бедрами, к стулу, на который уселся Джордж Эдвардс, и грациозно опустился на соседний.


Три часа спустя, когда мистер Эдвардс был уже совершенно ослеплен своей необычайной соседкой, а его супруга до неприличия откровенно ерзала на стуле, Оливер и Рианон поднялись из-за стола и остановились у дверей, чтобы проститься с друзьями.

Обед как будто бы прошел без происшествий, но раздражение Оливера достигло точки кипения. Он был так зол на отца Рианон за то, что тот непрерывно вгонял ее в краску на протяжении своей речи, а потом напился до чертиков, что с трудом удерживал себя от оскорбления действием. Он не находил забавным, что рука Джолина легла на бедро старика и поползла выше, хотя мерзавец, безусловно, заслужил такое издевательство. Ему казалось, что Рианон этого не заметила, зато, безусловно, заметили все остальные, а ему меньше всего хотелось, чтобы на его свадьбе кто-нибудь позволял себе шутки подобного сорта. Но с другой стороны, можно было ожидать и чего-нибудь худшего, нежели несколько грязных намеков и омерзительный флирт двух мужчин.

Сейчас Оливер с трудом сдерживал собственный страх. То, что с самого утра и до этой минуты Строссен и его люди не напоминали о себе, сослужило свою службу: ужас Магира усилился. Несомненно, на это Строссен и рассчитывал. Если бьешь – бей неожиданно. Возможно, именно этим правилом Тео Строссен руководствовался в жизни.

Рианон не подозревала о грозившей ей опасности, Оливеру совершенно не хотелось преподносить ей такой свадебный подарочек. Впрочем, он мог ошибаться. Быть может, Тео Строссен и его компания все еще в Нью-Йорке и вовсе не намерены гулять на свадьбе Магира? Впрочем, с таким же успехом можно убедить себя, что где-то на земле есть деревья, на которых растут алмазы в три карата.

– Наконец-то этот кошмар позади, – пробормотала Рианон, когда они вышли из “Риту” на залитую ярким солнцем Пиккадилли.

Оливер насмешливо глянул на нее, как бы говоря: вот, значит, как ты оцениваешь день нашей свадьбы! Их “мерседес” уже подали со стоянки.

– Он монстр, – прорычала Рианон. – Или во мне говорит снобизм?

– И то и другое, – усмехнулся Оливер, распахнув перед ней дверцу машины. Усевшись, он сразу взглянул на часы. – Обратно в “Олимпию”, пожалуйста, и побыстрее. Если не будет пробок, – пояснил он, – мы заедем к себе, и у нас останется еще около часа до выезда в аэропорт.

Он старался выбросить из головы мысли о том, кто и что может их ждать в квартире.

– Не представляю себе, как мы управимся, – вздохнула Рианон. – Я должна привести себя в порядок, ведь я знаю, куда мы едем. Билеты принесли мне домой в пятницу, когда ты еще был в Нью-Йорке.

– Какие билеты? – вскинулся Оливер.

– Ну, авиабилеты. На наш медовый месяц.

– Постой. Как билеты могли оказаться у тебя, когда они лежат у меня в портфеле? Их переслали мне в офис больше недели назад.

Рианон вдруг стало смешно.

– Так мы не едем в Марракеш?

Оливер нахмурился и помотал головой.

– Вообще-то говоря, едем. Но я ничего не понимаю с этими двойными билетами. Они на наше имя? Может быть, какая-то путаница?

– Нет, они совершенно точно на наше имя.

Оливер наклонился вперед.

– Может мне позвонить?

– Конечно.

Водитель протянул ему мобильный телефон и одновременно нажал на газ, чтобы проскочить на желтый свет на перекрестке Бромтон-роуд и Слоан-стрит. Когда Оливер закончил разговор, “мерседес” проезжал мимо Альберт-холла.

– Ну что? – нетерпеливо спросила Рианон. Оливер пожал плечами.

– Похоже, в турагентстве перемудрили. Наши билеты – те, что у меня в портфеле, – объявили недействительными, а когда ошибка обнаружилась, они позвонили мне в офис, и Наоми дала им твой адрес, чтобы они доставили новые билеты тебе.

– По-моему, – недоверчиво заметила Рианон, – тебя не устроило такое объяснение.

Он снова пожал плечами.

– Нет, почему же. Надеюсь только, что после всех наших неприятностей с кредитными карточками и прочим мы не услышим в аэропорту, что новые билеты тоже недействительны.

Рианон взяла Оливера за руку так, что пальцы их переплелись.

– Честно тебе скажу, – решительно заявила она, – мне все равно, где проводить медовый месяц, главное – с тобой.

К ее облегчению, Оливер тоже улыбнулся.

– Честно тебе скажу, – повторил он, – меня все это тоже не волнует.

Уже через двадцать минут Рианон вошла в свою спальню, на ходу снимая шляпу. Оливер следовал за ней. В комнате царил страшный беспорядок. Кровать не была застелена, повсюду стояли не упакованные еще чемоданы, валялась оберточная бумага, в которой утром доставили платье и шляпу Рианон. Так что в спальне молодоженам негде было немедленно заняться любовью, чего оба страстно желали.