Мишель Смарт - Неуловимое совершенство

– Чепуха. Ничего особенного. Это мог бы сделать кто угодно.

Рауль стукнул кулаком по рулю. Чарли подпрыгнула и ошеломленно уставилась на него.

– Когда, черт возьми, закончится это самоуничижение?

– Я просто сказала, что любой на моем месте мог сделать то же самое.

Он остановил машину и посмотрел на нее так, что у нее по спине побежали мурашки.

– Нет, не уверен, что многие. Иногда, синьора Казорла, смотрю на тебя и думаю, почему я в тебя влюбился.

В горле у нее пересохло. Она откашлялась.

– Пилот ждет.

Его взгляд еще на мгновение задержался на ее лице. Рауль улыбнулся и покачал головой.

– Еще вина?

Натянув на лицо улыбку, Чарли вздохнула. В своих мыслях она была за тысячу миль отсюда.

Они сидели в ресторане уже целый час, а ее отец так и не появился. Телефон тоже не отвечал.

– Думаю, можно заказать ужин.

– Ты уверена?

Чарли не хотела смотреть на Рауля, видеть его сочувствие. Отец опаздывал на час. Для него это нормально. В детстве она могла ждать его целыми днями.

– Абсолютно. Как только мы сделаем заказ, он тут же появится, – сказала она с наигранной легкостью.

– Ну, разумеется.

Чарли залпом осушила бокал. Она уже взрослая и давно должна принимать отца таким, какой он есть: человеком относительной надежности. Тем не менее ожидание возвращало ее к маленькой девочке, прогуливающей школу из страха пропустить его случайный визит.

Он будет здесь.

Они заказали еду и еще вина. Ее телефон подал сигнал. Она знала, что это означает, еще до того, как прочла сообщение.

– Что-то помешало?

Чарли натянуто улыбнулась.

– Да. Что-то с машиной, какие-то странные звуки. Он думает, что небезопасно продолжать поездку.

Ей стоило поехать к нему самой, она так бы и сделала, если бы не провела целый день в Поко Рио. С тех пор как отец переехал в Коста-Дорадо, он ни разу не навестил ее сам. Они несколько раз договаривались встретиться, но каждый раз что-то мешало. Она даже купила ему машину, чтобы он не чувствовал себя оторванным от всего света. Лучше было бы договориться встретиться с ним в Барселоне, а не в Валенсии. Барселона все же гораздо ближе к нему.

– Жаль.

– Ничего. Значит, в другой раз.

В другой раз отец заставит ее ждать.

Она уже и так успела поволноваться, думая, что и Рауль опоздает к обеду. В среду он уехал в Бразилию и вернулся только сегодня днем. Две ночи тревоги и беспокойства.

Когда Чарли позволяла мыслям немного побродить, она слышала его слова: «Иногда, синьора Казорла, смотрю на тебя и понимаю, почему я в тебя влюбился». Она отшутилась тогда, но шутка обернулась катастрофой. Эти слова напугали ее.

Если он любит ее, почему так легко от нее отказался? А потом два года молчал. Он сделал из нее совершенную жену, но едва она отказалась дать ему то, чего он хотел, приказал убираться. Так же как и отец, вспоминавший о ней только тогда, когда нужны были деньги. Словно она дешевка, вещь, которую легко заменить.

Эти слова засели в памяти.

А потом Рауль уехал в Бразилию, страну красивых женщин, впервые оставив ее одну после их временного объединения. Лежа в огромной постели, Чарли вдруг почувствовала себя одиноко.

«Все это временно», – крутилось в голове бесконечным рефреном.

О боже, зачем он сказал это? Зачем употребил это слово?

Не сказал, что любит сейчас. Сказал, что любил тогда.

Да и тогда не любил, иначе не пытался изменить.

Словно желая бросить ему вызов, она перекатилась на середину постели.

Утром, после нескольких часов беспокойного сна Чарли проснулась на своей половине, сжимая подушку. Руки тянулись обнять его, когда после обеда он заехал за ней в Поко Рио. И еще больше захотелось его обнять, когда они по дороге заскочили посмотреть, как идет реконструкция.

– Хватит притворяться милым, – неожиданно бросила Чарли, едва сдерживая слезы. – Мы оба прекрасно знаем, что ему плевать на меня.

Рауль взял ее за руку. Она, к своему ужасу, заметила, что ее руки дрожат.

– Мой отец, пожалуй, единственный, кто недоволен, что мы снова вместе. С ним можно встретиться, только когда он знает, что тебя не будет рядом. Или если у него закончатся деньги.

Рауль не ответил, только смотрел на нее без гнева, с сочувствием.

Он с самого начала оценил Грэхема Хатчинсона. Чарли высвободила руку из его руки и подняла бокал.

– Ну, с днем рождения меня, да?

– Шарлотта.

– Не надо больше об этом. Это не первый мой день рождения, который он пропустил, и наверняка не последний.

Грэхем был только на двух.

– Шарлотта, это не твоя вина.

Она улыбнулась, опасаясь расплакаться.

– Я знаю.

Конечно, не ее вина, что она родилась женщиной. Если бы принадлежала к сильной половине человечества, отец наверняка проводил бы с ней больше времени. Как с ее братьями, например. Она это знала, просто не хватало духа принять правду.

– Я никогда для него ничего не значила. Все, что помню из детства, – это ожидание. Я была на седьмом небе от счастья, стоило узнать, что он должен приехать. Он опаздывал по меньшей мере на час, иногда вообще не приезжал, а если и приезжал, то с каким-нибудь безумно дорогим подарком, а потом говорил маме, что у него нет денег купить мне новые туфли. – И зачем она вспоминает эту историю. Правда, есть и другая история, которую она никогда никому не рассказывала. – Новый год я с ним никогда не встречала. И только раз была на его дне рождения – на сорокалетии. Я пошла туда с мамой. Мне очень хотелось познакомиться с братьями, отец много о них рассказывал. Они жили в одном городе и часто виделись. Они даже не поняли, кто я.

– Я думаю, это объяснимо, ведь они никогда тебя не видели.

– Нет. Они даже не знали, что у них есть сестра. Рауль замер, пытаясь подавить чувства. Если бы в этот момент в ресторан вошел Грэхем, ему бы не поздоровилось. Как только у него хватает совести называть себя отцом! И как Чарли удалось вырасти такой теплой, полной сострадания женщиной? Загадка.

– Мы можем поехать домой? У меня разболелась голова.

Она действительно была очень бледной. Рауль попросил счет, отменил заказанный на десерт торт, нащупал в кармане квадратную коробочку. Лучше подождать. Он преподнесет ей подарок после расслабляющего массажа и бутылки шампанского. Ему хотелось, чтобы от этого дня у нее остались другие воспоминания. Но сначала добраться до дома.

Улицы были запружены машинами и нарядно одетыми людьми. В театре Олимпия закончился вечерний спектакль.

Рауль поставил машину на нейтралку, откинул назад голову и посмотрел на Чарли. Его сердце сжалось. Она буквально излучала молчаливую боль. Ему захотелось ее обнять и держать до тех пор, пока не утихнет боль.

– Сколько денег ты передала ему за эти годы?

– Я не считала. Где-то четверть миллиона, наверно.

– Это помимо дома?

Короткий кивок.

Рауль вздохнул, чувствуя еще бо́льшую горечь. Какофония пронзительных звуков прорвалась сквозь его мысли. Оказалось, что сигналят ему. Он включил зажигание и мягко нажал на акселератор.

– Что ты сделала с оставшимися деньгами?

– А как ты думаешь? – Она с вызовом посмотрела на него.

– Не знаю. Но не думаю, что потратила на себя.

– Я купила еще несколько домов.

– Ты пошла в недвижимость?

– Нет. Я не пошла в недвижимость, а купила ее. Один дом для мамы.

– Это я купил ей дом.

В отличие от Грэхема, ради которого он бы и пальцем не шевельнул, мать Чарли ему нравилась. И он был только рад купить ей хороший дом в хорошем районе, сделать сюрприз к Новому году. Рауль до последнего держал это в секрете и от нее, и от Чарли.

– Это в Англии. А я купила дом в Валенсии, чтобы она могла приезжать сюда, когда захочет. Мой дом слишком мал для двоих. Кроме того, я подумала, не честно, если у отца будет дом в Испании, а у нее нет.

Ему понравился ход ее мыслей.

– А кому еще ты купила дом?

– Моим братьям и…

– А им-то за что? – Рауль не был знаком с ними и не горел желанием знакомиться. Как и Грэхем, они вспоминали о Чарли, когда нуждались в деньгах. – Позволь предположить, твой отец сказал, что мы уже не вместе, а в твоем распоряжении появились некоторые средства. Они решили не упускать такую возможность и напросились в гости.

– Мимо. Я купила им по дому по собственному желанию. Да, они держали дистанцию, но других братьев у меня нет.

– Ты и машины им купила?

Она кивнула.

– А кому еще?

Нет смысла спорить – правильно, не правильно. Недаром говорят, кровь – не водица.

– Дедушке с бабушкой и тете Беверли.

– И все?

– По-твоему, недостаточно?

– Достаточно?! Шарлотта, эти деньги были для тебя!

– На себя я тоже кое-то потратила. Не такая уж я альтруистка. Купила себе дом и машину, каждый месяц посещаю парикмахерскую. А они нуждались в собственном доме куда больше, чем я в очередном экзотическом турне.

– Ты никогда мне не говорила, что хочешь купить жилье своим родственникам.

– О таких вещах я не могла тебя просить.

– Почему? Мы ведь были женаты.

Рауль наивно полагал, что дает ей все, что нужно. Неожиданная мысль, как удар под дых. Все было ложью.

– Ты никогда не была со мной откровенна, не так ли?

Она, должно быть, что-то уловила в его голосе и насторожилась:

– В каком смысле?

– Ты мне никогда не доверяла.

– Доверяла. Я знала, что ты не стал бы мне изменять.

В последний момент увидев вспыхнувшие перед ним задние огни машины, он вдавил педаль до упора, чудом избежав столкновения.

– Ты верила, что я тебе не изменяю, но не доверяла свои мысли. Я любил тебя, а ты никогда не была со мной откровенна. Пыталась заниматься бизнесом, абсолютно не интересуясь этим, однако признаться духа не хватило. Если бы ты вложила туда толику того, что вкладываешь сейчас в центр, у тебя бы все получилось.