— Ты его сейчас выгораживаешь?

— Нахожу правдоподобное оправдание, потому что человек, которому все равно, не разнесет всю свою квартиру в бухом состоянии. — проболталась она. — Я, когда узнала, что Игорь — его лучший друг, я в шоке была. — перевела тему. — Мир тесен. — хмыкнула. — Это Лешке Миша рассказал, тому Илья. Про какой-то проект еще говорили. Что-то типа того, что Дима куда-то кому-то там позвонил, и разорвал все к чертям собачьим. Илья орал на него, чтоб не смел бросать все на пол пути, но Дима послал всех… Там чуть до драки не дошло.

— Идиот. — одно слово, емко описывающее поступок Гордеева. Огромное количество сил, времени, затрат. Все прос*ал. Опрометчиво, господин Большой Босс, это так импульсивно и так непохоже на вас. — грустно ухмыльнулась и решила до конца исповедоваться.

— Я была беременна от него. Понимаешь? — Марина зажала рот рукой, но молчала, ожидая, что я расскажу подробности. — Я даже не знала. Я всегда боялась залететь, а теперь я раздавлена. Язык не повернется сказать, что все, что ни делается, к лучшему.

— Злата, у тебя все еще будет. Значит, еще не время.

— Что мне делать, Марин? — я цеплялась за подругу, как за последний оплот трезвости и адекватности. — Мне так больно и так пусто. Я же люблю его. Почему, черт возьми! Что теперь будет?

— Без понятия, Злат. — она сжала мою руку в знак безмолвной поддержки. — Но одно я знаю точно, тебе нужно с ним поговорить. Он — твое спасение, как бы странно это ни звучало. — Я пойду, там Лешка в машине ждет, я ему сказала не заходить. Если что, звони, я постараюсь сразу приехать. Выздоравливай, Зарецкая. — ободряюще улыбнулась и вышла.

Искусав всю губу до крови и провозившись с полчаса, я взяла в руки телефон. Слова Марины засели в голове и выходить не собирались. Мне отчаянно хотелось верить, что все вокруг правы, и Гордеев не виновен. Простое совпадение. Стечение обстоятельств. Я иронично выгнула бровь: что ж, моя жизнь в последнее время — одно неудачное стечение обстоятельств.

Собрала все свое несчастное мужество и волю и напечатала одно простое слово: «Приедешь?»

«Буду через 20 минут» — ответ пришел сразу.

Сухая переписка. Ничего личного, никаких чувств, эмоций. Какое выражение лица у него было, когда он это печатал? О чем думал?

Уставившись в потолок, я не заметила, как пролетело время. Дверь тихо распахнулась, но я уже знала, что это он. Сердце предательски ускорило свой ритм. Этот невероятный запах окутал легкие, заставив меня сделать внеочередной глубокий вдох.

— Злата. — он положил огромный букет свежих цветов на тумбочку и сел передо мной на корточки. — Спасибо тебе за то, что даешь шанс. — невесело улыбнулся и начал рассказ:

— Сразу хочу сказать, что мы никогда не спали. Между нами, в принципе, ничего не было. В тот день она, поняв, что ты не приехала со мной вместе, решила попытать счастья. Завалилась в кабинет, стала раздеваться, говорила, — Дима замялся, — о своих преимуществах. Я не дурак, в любых непонятных случаях всегда включаю диктофон. Чтобы и пальцем ее не касаться, мало ли, что она потом захочет на меня повесить, вызвал охрану и стал ждать. В этот момент и зашла ты. Зай, если хочешь, я могу дать тебе послушать. — я отрицательно помотала головой. Не хочу. Я…верю. Я верю, потому что люблю. Потому что не смогу иначе.

— Ты простишь меня, солнышко? — провёл большим пальцем по щеке.

Горло сжалось, и я просто кивнула.

— Моя маленькая девочка, — прижался губами к моим. Так нежно, так тепло. Как же мне тебя не хватало, мой любимый Потрошитель.

— Дим, — выдохнула я в губы и вытерла проступившие в очередной раз слезы, — полежи со мной, пожалуйста. — он лёг на кровать, а я смогла положить голову ему на грудь. — Мне было так плохо, когда я увидела тебя там. Как-будто все живое выкачали. — прошептала. — Я не знала, что… — мой голос окончательно сорвался, — у нас бы мог быть малыш, Дим, понимаешь? Наш ребёнок. Наш. — влага застилала глаза.

— Тише, милая, тише. — Дима крепко держал меня в своих объятиях. — Ты ни в чем не виновата. У нас все ещё будет. Дети, коты, собаки. Все, что захочешь, только верь мне. Прости меня, зайка. Ты и представить не можешь, что я почувствовал, когда увидел презрение в твоих глазах. Но все это вообще перестало иметь значение, когда я увидел, что ты лежишь без сознания на асфальте. Прости, что не защитил, что не уберёг. У нас все с самого начала неправильно. Подумать только, я ни разу не подарил любимой цветов. Малышка, а ведь у нас не было ни одного свидания. Как ты меня терпишь? — прижался к волосам, вдыхая мой запах.

— Любят не за цветы и свидания, господин Гордеев. Любят за то, что любят. Просто так.

— Я люблю тебя, зайка. Ты, самое дорогое, что у меня есть. Не смей оставить меня, поняла? Я почти с жизнью попрощался в тот момент. — его тело дрогнуло.

— Никогда. — рвано вздохнула и снова заплакала, только теперь от облечения.

— Хочешь успокоительного? — глупо улыбнулся.

— Хочу. — нервно хихикнула в ответ. Дима вызвал медсестру, та вколола что-то в меня, и я счастливо уснула, вдыхая запах своего счастья.

Мне снились приятные, уютные сумерки. Просторное помещение, камин с трескучими дровами и аппетитный запах свежеиспеченного печенья. Под ногами пушистый ковер, как тогда, на базе. Дима лежит на нем, положив голову мне на колени. Лениво перебираю ему волосы и думаю о чем-то отвлеченном. Странный сон без действия, будто анимированная, статичная картинка.

Изображение расплывалось, а в явь меня звал голос моего Потрошителя:

— Просыпайся, малышка. — Дима все еще лежал в той позе, в которой я легла на него вчера.

— Привет. — я сонно улыбнулась и потерла глаза.

— Доброе утро. — хриплым ото сна голосом проговорил Дима.

— Который час? И день недели, кстати. — я даже не стала напрягать память, сколько я уже здесь нахожусь.

— Сейчас семь утра, воскресенье. — Дима простодушно усмехнулся.

— Я валяюсь тут со среды?! — вопросительно перевела взгляд на него. Невозмутимо кивнул, подтверждая мои слова. — Я хочу домой.

— Нет. — Гордеев нахмурился.

— А сколько мне тут еще быть? — умоляюще уставилась на Потрошителя.

— Я сегодня поговорю с врачом, но не менее четырех дней точно. Тебе нужно восстановиться, зай. Ты нам всем нужна здоровой.

— А когда мы будем завтракать? — мой желудок подтвердил мои желания.

— А что ты хочешь? — ненавязчиво поинтересовался.

— Сырников. — задумчиво прикусила губу и повторила, — да, сырников. Можно? — вдруг сырники нельзя заказать по каким-то космическим причинам.

— Тебе можно все. — хохотнул. — У тебя такой вид, — замолчал, подбирая слова, — невероятный.

— Не издевайся. — пробурчала. — Дим, мне нужно в душ. Мне кажется, по мне скунс пробежался. — поморщилась.

— Злат, тебе нельзя напрягаться. Потерпи. — сочувственно пожал плечами.

— Пожалуйста, — глаза как у того известного кота, и все, клиент готов. Забирайте!

— Манипулятор. — прищурился. — Ладно, пошли. Ты же понимаешь, что одну я тебя точно не отпущу? — довольно закивала в ответ.

Нам принесли еду, и ее запахи сразу наполнили палату. Хотя, место, где я находилась, было больше похоже на номер хорошего отеля, чем на койка-место. Лебезящий персонал, сырники в семь утра — кто-то однозначно неплохо заплатил. Кто-то, кто сидит напротив меня и пьет свой любимый американо, при этом неотрывно глядя в глаза.

— Расскажешь, что произошло за эти дни? — аккуратно начала я подводить к тому, о чем очень чесался спросить язык. Дима пожал плечами:

— Ничего особенного, — действительно! Не удержалась и закатила глаза:

— Дим, хорошо, спрошу прямо: что ты сделал с проектом?

— Давай не будем об этом сейчас, пожалуйста. — между бровей снова пролегла глубокая морщина. — Скажу одно, я отказался от заключения договора.

— Почему? Столько времени, сил… — я не могла пробиться сквозь выстроенную им стену.

— Ешь, пожалуйста. — кивнул он на мою тарелку.

— Вообще это несправедливо. Ты, когда хочешь что-то узнать, душу из меня способен вытрясти. А сам молчишь. — возразила я.

— Ты неисправима. — Дима потёр лоб. — Злат, этот проект потребовал моего личного присутствия, на то время, пока ты в больнице. Я должен был проводить все свое время не с тобой, а с ними. На следующей неделе нужно было ехать в Анкару. Скорее всего на пол месяца, не меньше. Это был идиотский выбор, но вовсе не сложный. Скажи, как я мог уехать, когда ты в плохом физическом состоянии, не хочешь меня видеть, морально подавлена и неизвестно что думаешь? Ты мне предлагаешь бросить все, в буквальном смысле все и уехать работать? Да к черту такую работу, если ради нее нужно жертвовать тобой!

— Именно поэтому ты напился и разгромил квартиру? — подняла бровь я.

— А еще говорят, что девочки сплетницы. — цокнул языком. — Я не знал, что мне делать с тобой. В конце концов, в квартире давно было пора поменять некоторую мебель.

— Жалеешь? — положила руку ему на колено.

— По-моему, жалеешь тут только ты, родная. Ешь. — повторил для непонятливых. После того, как с завтраком и процедурами было покончено, Дима снова заговорил:

— Теперь нам нужно кое-что обсудить. — я нахмурилась и непонимающе уставилась на него. — Как только ты выписываешься, сразу переезжаешь ко мне. Заедем к тебе, заберём вещи и все. Это первое. Второе, — он взял меня за руку и переплел пальцы, — ты уволена.

— Что? — попыталась вырвать кисть, но мне не дали, накрыв её своей второй лапищей.

— Дослушай, — проурчал на ухо, — если захочешь, ты вернёшься, когда закончишь институт. Для тебя я всегда найду место. Не захочешь работать у меня — пожалуйста. Не захочешь работать вообще — совсем замечательно. Но только после окончания учебы. Тебе надо цвести и пахнуть, а не разрываться между и тем, и другим, когда в этом нет абсолютно никакой необходимости.