— Все в порядке. — я еще дрожала, но попыталась сделать голос твердым.

— Ясно. — видимо сказала я это не особо убедительно. — Никуда не уходи, я приблизительно рядом, в пробке стою. Буду минут через семь — десять.

— Хорошо. — еще не хватало ему раньше времени узнать, что я в принципе сейчас не в состоянии куда-то далеко уходить.

Кто-то вызвал скорую. Хорошо, что еще вокруг народ не столпился. Люди глазели на вторую лично в моей жизни аварию, но проходили мимо. Мужчина лет пятидесяти, который вызвал скорую и стащил уже пришедшего в себя велосипедиста, спросил, все ли у меня в порядке, но я лишь отмахнулась. Сил не осталось. Всю энергию организм тратил на преодоление болевого эффекта. На лавочке ждала Гордеева и надеялась, что он хоть как-то сможет помочь.

Даже не смотря по сторонам, поняла, что он уже рядом. Я посмотрела на своего личного Потрошителя, что сидел передо мной на корточках и стирал пальцами слезы с моих щек и поняла, что пропала. Боль отступила, а я растворилась в его нежном взгляде.

— Я оставил свои данные, чтобы тебя сейчас не трогали. Где болит?

— Везде. — по-детски протянула я и шмыгнула носом.

— Поехали в больницу. — меня подхватили на руки и понесли к машине.

— Может не надо? — хриплым, сдавленным голосом, но почти не сопротивляясь, спросила я.

— Это не обсуждается. На тебе живого места нет. Сплошные ссадины.

Дмитрий Александрович очень аккуратно посадил меня на сидение и пристегнул ремнем. Соприкоснувшись спиной с кожаным креслом, я зашипела. Гордеев окинул меня очередным обеспокоенным взглядом и влился в поток машин:

— Потерпи немного, ближайшая клиника в десяти минутах езды. Скоро будем.

Снова на его руках: он несет меня до процедурной, где мне обеззараживают и заклеивают многочисленные раны. Ведет меня до рентгена, где мою спину, похожую на одну большую гематому, проверяют на наличие серьезных повреждений. Заходит вместе со мной назад в кабинет к травматологу, внимательно выслушивает все рекомендации врача, берет рецепт и оформляет больничный, пока я, словно ребенок, сижу на кушетке, свесив ноги.

— Сейчас заедем в аптеку, а потом домой. Не спорь только, пожалуйста. — попросил он.

— Не буду. Спасибо, что помогли. И… вы оплатили клинику, я отдам буквально через несколько дней, хорошо? — устало пробормотала.

— Злата, не нужно, ладно? — Дмитрий Александрович нашел мою руку и нежно провел пальцем по внешней стороне кисти. — Не отталкивай меня.

Припарковался возле аптеки и вышел со словами:

— Я быстро.

Уставший мозг, чья активность хоть как-то поддерживалась в присутствии Большого Босса, отрубился, стоило пробыть одной пару минут.

Проснулась от легкого касания шершавой ладонью щеки. Но я не спешила открывать глаза, резкий импульс мысли о том, что это так органично — я и он, разлил тепло в теле.

— Я опять уснула?

Гордеев кивнул и улыбнулся:

— Я бы не стал будить, но тебе будет лучше дома. Пойдем.

Вышел из машины и открыл дверь мне. Приняв его руку, со скрипом вылезла из машины.

— Держи лекарства, будем как в мультике про Гену и Чебурашку: ты несешь их, а я несу тебя. — улыбнулся.

Какой-то сосед любезно придержал нам дверь. В лифте Потрошитель поставил меня на ноги, однако продолжил предавать устойчивое положение моему телу.

Перед тем, как открыть дверь квартиры, предупредила начальника:

— Там если беспорядок будет, извините, я не собиралась приводить гостей.

— Ты совершенно не о том думаешь. — он легонько протолкнул меня в квартиру. — Иди, ложись, я сейчас приду, будем лечиться.

Не стала сопротивляться даже для приличия — хочет лечить, пусть лечит, я совершенно не против. Уже забыла, как боялась его всего несколько дней назад. Сейчас он мне не кажется жестоким, холодным или каким-то высокомерным. Теперь я чувствую только заботу, нежность и надежность. И, черт возьми, я совру, если скажу, что мне это не доставляет никакого удовольствия.

В своих мыслях я пропустила момент, когда Потрошитель появился в моей спальне. В рубашке с закатанными рукавами, без своего галстука и пиджака, этот темноволосый бог моего личного Олимпа был по-домашнему сексуален. Видимо, головой я все же стукнулась. Иначе объяснить эту околесицу в своей голове я не могу.

— Держи, — он протянул стакан воды и таблетки. — Я заказал пиццу, скоро привезут. Давай помажем синяки.

Я выпила предложенные медикаменты и запротестовала:

— Дмитрий Александрович…

— Дима. — перебил он меня.

— Дми… — я покачала головой и попыталась настоять на своем.

— Дима. — повторил он.

— Дима. — капитулировала я.

— Злат, не спорь. Ты даже сидеть толком не можешь. — Дима сел на край кровати. — Не то, что нагибаться в поисках синяков. Не буду говорить, что мне не интересно, что скрыто под одеждой, но обещаю, никаких поползновений на твое израненное тельце. — голос был тихим и успокаивающим.

— Хорошо. — выдохнула я и напряженно прикусила губу.

Дима стал аккуратно стягивать с меня джинсы и свитер. Медленно вмазал мазь в плечо, живот, бок, прошелся теплыми пальцами по ногам.

— Надо перевернуться. — проникновенным голосом уведомили меня. — Давай на бок, а то если на живот ляжешь, потом вообще положение не сможешь поменять.

На какое-то мгновение мне показалось, что я услышала, как Дима сжал зубы при виде моей налившейся всеми оттенками фиолетового спины.

— Дим…

— Не надо. Я до сих пор зол на тебя, что отказалась писать заявление. — продолжил мазать спину.

А я закусила палец, чтобы не разрыдаться. Такое щемящее чувство вперемешку с запоздалым страхом. Некстати вспомнила аварию в автобусе в начале недели, где меня чудом не изрешетило осколками. Накатило все-таки. А еще, если бы Дима не приехал, то мне было бы совсем было не к кому обратиться. Родители еще не приехали, Маринка на парах, Лешка на работе, да и не хотелось их беспокоить.

— Эй, ты чего? — Дима отвлекся от моего тела и переключился на лицо. — Милая? — вытер слезы тыльной стороной руки. — Тише, тише.

Он лег рядом на кровать, и я уткнулась в его грудь. — Не плачь, моя девочка. Уже все прошло, все позади. — тревога и сковывающий страх постепенно отступали, а на смену им пришло какое-то неопределенное удовлетворение от его «моя девочка».

— Я так испугалась. — промычала в него.

— Я знаю, — отозвался Потрошитель, продолжая поглаживать мои волосы.

Через полчаса привезли пиццу и мы, развалившись на кровати, с удовольствием расправились с ней.

— Злат, мне правда очень не хочется тебя тревожить, особенно теперь, и я буду только «за», если ты пошлешь меня, но мне очень нужна твоя помощь с этой турецкой документацией. Гугл переводчик — самое ужасное, с чем я сталкивался сегодня. — он поморщился.

— Конечно, неси сюда.

— Спасибо.

Я перевела Диме ответный запрос, и он, слегка нахмурившись, как делает, когда о чем-то усиленно размышляет, позвонил Анне и попросил забронировать туркам номера и билеты на самолет на понедельник.

— Следующая неделя будет тяжелой. — устало потер переносицу. — Сотрудничество с ними очень важно для нас. — пояснил для меня. — Наш продукт им нравится, но сейчас он представлен в крайне ограниченном количестве, а заключение договора позволит влиться на их рынок в кратчайшие сроки.

— Я уже говорил с ними вчера, не исключено, что придется ехать в Анкару. Им хочется видеть меня лично. — Дима замолчал, будто чтобы обдумать последующие слова. — У тебя открыт больничный на две недели, работать заставить тебя не могу и не хочу, но я вынужден просить. Побудешь моим переводчиком? Обязуюсь доставлять тебя куда пожелаешь в целости и сохранности. — торжественно пообещал он.

— Я согласна, — хихикнула.

— Спасибо. Хочешь чего-нибудь?

— Обезболивающего и… — выдохнула и покраснела, — в туалет.

— Ну, это мы сейчас устроим. — Дима хмыкнул и протянул мне таблетку, потом подхватил на руки и отнес в ванную. — Я буду за дверью.

Быстренько сделала все свои дела и оглядела потрепанный вид в зеркале. М-да, красавица, ничего не скажешь!

Вышла и столкнулась со смеющимся Потрошителем.

— Ничего смешного. — буркнула я и отправилась в кровать по стеночке.

— Я просто вспомнил, как ты меня выбесила своей нахальностью при первой встрече и сравнил с тем, как мило ты смущаешься сейчас.

Фыркнула. Да, господа, удивительно, но смущение — не мой конек, раз я дала обмазывать себя, почти голую, этому засранцу, а теперь хожу перед ним в едва прикрывающей зад футболке, только потому, что он сказал, что ему все равно придется снимать с меня одежду, чтобы повторить процедуры. Зачем усложнять?! Действительно.

— Ложись, я сейчас спущусь в машину, заберу запасной комплект одежды и вернусь.

— Зачем? — я нахмурилась и уставилась на него.

— Это не обсуждается. — перешел на свой фирменный холодный тон. — ты даже с кровати встать не можешь, и ты мне предлагаешь оставить тебя в таком состоянии одну? — упрекнул меня. — Прекрати что-то кому-то доказывать. — мазнул губами по виску и вышел в коридор. Через несколько секунд хлопнула входная дверь, оповещая меня о том, что в квартире я осталась одна.

Только прикрыла глаза, как услышала, что телефон тихонько завибрировал. Шипя, протянула руку на тумбочку. Маринка звонит.

— Привет.

— Зарецкая, ты с ума сошла? Я до тебя битый час пытаюсь дозвониться. Где ты пропадаешь?

Глянула на экран: черт, действительно, тринадцать пропущенных от Марины и раза в два больше сообщений от нее в разных мессенджерах.

— Прости-и-и. — жалобно протянула я. — Тут такое дело, я сегодня шла после универа, и меня сбил велосипедист. Предугадывая твои последующие вопросы и восклицания, скажу сразу: живая, только куча болящих синяков и ссадин по телу. Зрелище такое себе, в общем.