Анастасия Шерр - Неверная

И словно прочитав мои мысли, усмехается:

— Не люблю резинки. Привыкай так.

На кухне нас уже ожидает завтрак, и я краснею от мысли, что домработница была здесь недавно и всё слышала. Опять я веду себя, как последняя шлюха. А ещё устала себя упрекать. Макс, похоже, уже вышел на новый уровень наших отношений, а я вот всё никак. Мнительная курица.

— Куда тебя отвезти после завтрака? — Макс отпивает кофе, смотрит мне в глаза.

— В общагу. Мне нужно привести себя в порядок перед парами.

Он задумчиво скользит по мне взглядом, кивает.

— Отвезу, — достаёт из кармана кошелёк, оттуда выуживает несколько купюр. — Возьми деньги, купи себе необходимые вещи для моего дома. Чтобы каждый раз я не возил тебя сначала в общагу, потом на пары.

Я замираю с чашкой чая в руке и смотрю на него, наверное, как смотрят на своего кумира. С немым обожанием и готовностью за один взгляд броситься под поезд.

Мне ведь не послышалось? Он хочет, чтобы я привезла сюда свои вещи?

Конечно же, попыталась отказаться от денег, но мой мужчина был непреклонен. Наградив грозным взглядом, сунул купюры в руку.

— Ты возьмёшь деньги. И будешь меня слушаться, — это, конечно же, не просьба.

— Спасибо, — покраснела, но деньги в карман положила.

Всю дорогу меня терзает лишь одна мысль… Он решил углубиться в наши отношения. Иначе ни за что не позволил бы притащить к себе мои вещи. Насколько я знаю со слов девчонок, мужчины панически боятся впускать в своё холостяцкое логово женщину. Одно дело привести подружку на ночь, совсем другое — поселить её у себя. Пусть и частично, но всё же. Хотя, чего это я… Мы же о Максе говорим. Он вообще на других мужчин не похож.

— Вечером прилетает мой друг, я хочу его встретить. Сегодня не увидимся.

— Да, я помню. Халим, кажется?

— Он самый. Сына арабского шейха, разумеется, не оставят в чужой стране без присмотра. Но мы с ним очень давно не виделись, так что поеду, — Макс улыбается, выруливает на скоростную трассу, вжимая педаль газа в пол.

Ничего себе дружок у него… Я даже не знаю, как они выглядят, шейхи эти. Какие же всё же разные наши миры. Словно противоположные полюса.

— Хорошо. Мне всё равно вечером на смену, поэтому…

— Да, по поводу твоей работы. Сегодня же напиши заявление об уходе. Меня не прельщает мысль, что моя девушка работает по ночам.

Моя девушка… Он сказал это! Сказал!

Тут я растерянно замолкаю, смотрю на него непонимающим взглядом. Нет, «моя девушка» — это, несомненно, прекрасно. Но что в таком случае делать мне, бедной студентке из Иваново? У меня нет богатых родителей, которые будут оплачивать мои ежедневные расходы и учёбу.

— Что, малыш? Ты до сих пор мне не веришь? — бросает на меня серьёзный взгляд.

— Нет, с чего ты взял? Разумеется, верю. Просто эта работа мне нужна, понимаешь?

Он вздыхает, будто я утомила его своими глупостями. И возможно, со стороны всё именно так и выглядит. Маленькая дурочка не понимает, что ей нужно от жизни, а взрослый, умный дяденька наставляет её на путь истинный. Только для меня это серьёзно.

— Я знаю, о чём ты думаешь. Но эти сомнения напрасны, Кристина. Ты не останешься без средств к существованию. Если ты не можешь без работы, я найду тебе место получше. А пока пиши заявление.

— Да я неофициально работаю… Заявление не потребуется.

— Замечательно. Тогда ночью, чтобы была дома. Я проверю.

Я поджимаю губы, но соглашаюсь. В конце концов, на работе кассира свет клином не сошёлся. Да и Максу я верю. Хочу верить. Потому что по-другому с ним никак. Этот мужчина привык всё держать под своим контролем, а мне, если уж быть откровенной, нравится его властность и забота.

Он притормаживает на парковке рядом с универом, берёт меня за шею сзади и привлекает к себе. Целует по-своему дерзко, порочно, пошло, так, что начинает кружиться голова, но я почти уже научилась справляться с этим безумием.

Макс отстраняется, несколько секунд смотрит мне в глаза.

— Вечером позвоню. Будь хорошей девочкой и не шали на парах, — звучит не как издёвка, вовсе нет. Это скорее строгий наказ.

— Я поняла, — не удержавшись, целую его уже сама, но Макс мягко отстраняется, гладит меня сухой ладонью по щеке.

— Пора, малыш. Дел по горло.

Я открываю дверь и выскакиваю на улицу, даря ему напоследок нежную улыбку. На меня мгновенно обращаются взгляды десятков студентов, а в животе всё сжимается от тихой радости. Наверное, именно это чувство и именуют порханием бабочек.

***

День проходит в какой-то прострации. Я счастливая и довольная, как нагулявшаяся мартовская кошка. Пока что не хочется думать о том, что эта лёгкая эйфория рано или поздно пройдёт. Мне хочется жить здесь и сейчас. Хочется любить, хочется этой страсти сумасшедшей. Мне хочется всего и сразу.

Даже нытьё Карины не выводит из себя, как бывало раньше. Она опять и снова убивается по своему Тосику, сетует на нехватку денег и проклинает наш родной Мухосранск, который по её мнению также виновен в том, что Тосик не сдаёт свою крепость.

Я хватаю ворчащую подругу за руку и тащу за собой по магазинам. В третьем по счёту отделе косметики Карина хмурится, недовольно поджимает губы.

— Откуда у тебя столько бабла? Зарплату что ли выдали?

— Неа. Я больше не работаю. Пришлось звонить сменщице и извиняться, что не выйду за неё. Ну и за себя, конечно. А пофиг. Мне всё равно там не нравилось. Труд адский, платят копейки.

— Ничего себе… Это он, да? Этот Макс тебе денег дал? Ты бы не торопилась бросать работу. Хреновая, но всё же есть. А папик твой сегодня дал, а завтра может и не дать, — мне кажется, или я улавливаю в голосе подруги неприятные нотки зависти?

Останавливаюсь посреди павильона, поворачиваюсь к Карине. Так и есть. Она завидует. Кто бы мог подумать…

— Давай кое-что проясним. Во-первых, ты мне не мама. Я же не говорю, что тебе делать с твоим Тосиком, да? Во-вторых, хреновую работу я смогу найти в любой момент, а такого мужика, как Макс — нет. И в-третьих… Знаешь, я думала, ты за меня порадуешься, — хорошее настроение мгновенно сходит на нет, и я отхожу от подруги, чтобы не наговорить ей лишнего. Хватаю первую попавшуюся тушь для ресниц, зачем-то читаю состав, хотя понимаю французский язык примерно так же, как азбуку Морзе — никак.

Карина набрасывается сзади, крепко стискивает меня в объятиях.

— Ну, чего ты надулась сразу? Я же переживаю за тебя. Ты только представь, как я буду себя чувствовать, если вдруг он тебя обидит? Я ведь его совсем не знаю.

Тут уже вырывается нервный смешок. Я откладываю тюбик на полку, снимаю с себя руки заботливой подруги.

— А как ты чувствовала себя, когда меня под воздействием твоей чудо-таблеточки этот самый незнакомый мужик увозил на своём джипе? Тогда не волновалась? Не думала, что он может обидеть? Что он может меня изнасиловать и убить?

Карина в защитном жесте скрещивает руки на груди, смотрит куда-то в сторону.

— Злопамятная, да?

— Нет. Просто у меня очень хорошая память.

Подруга хмыкает, укоризненно разглядывает меня с головы до ног.

— Да что с тобой случилось? Одно дело — перепихнуться с мужиком по-пьяни, совсем другое — переезжать к нему через два дня после знакомства! Ты хоть понимаешь, что это… Это ненормально! Он может оказаться каким-нибудь бандитом или и того хуже — извращенцем!

— Я не переезжаю к нему. Просто покупаю некоторые вещи, чтобы потом по утрам не бегать в общагу. Всего лишь! С каких пор ты стала поборницей морали?

На нас уже оглядываются продавцы и другие посетители, поэтому, не сговариваясь, сбавляем тон и отходим к стене.

— Знаешь, делай, что хочешь. Увидимся в общаге, — резко разворачивается и по-детски глупо сбегает, а я ещё долго смотрю ей вслед, совершенно не понимая, с чего вдруг Карина решила учить меня жизни да ещё и в таком тоне. Это, пожалуй, впервые, когда мозги вправляю не я ей, а она мне. Может, я, и правда, слишком заигралась?

Но сообщение от Макса тут же отметает прочь все сомнения, и я с улыбкой читаю несколько раз одну-единственную строчку.

«Как дела? Ты уже дома?»

Как и полагается, выдерживаю паузу и набиваю ответное сообщение.

«Дела нормально. Пока в магазине — выполняю твой приказ», — добавляю дурацкий смайлик, отдающий честь, и жму на «отправить». Прикусываю губу, долго смотрю на экран мобильника, ожидая ответ.

— Простите, вам помочь? — рядом будто из ларца возникает консультант и, несмотря на вполне доброжелательную улыбку, взглядом уставших глаз буквально кричит, что я их уже достала.

— Ээ… Нет, спасибо, — спешу покинуть павильон и вздрагиваю, когда в руке вибрирует телефон.

«Возьми такси», — немногословно… Я даже не могу представить его лицо в этот момент. Недоволен чем-то? Или наоборот, удовлетворён тем, что я послушная девочка? Я ведь стараюсь. И меня это ох как заводит…

«Хорошо», — отправляю новое сообщение и понимаю, что это всё. Конец разговора. А я не хочу его заканчивать.

«Встретил друга?» — лучшая попытка завязать новую беседу — спросить о делах. Ненавязчиво и, в то же время, какая никакая забота.

Ответ приходит спустя время, когда я уже в такси.

«Встретил. Не задерживайся в магазине».

Да что ж такое, вот никак его не разговорить.

«Я уже еду домой».

Долго смотрю на пометку «просмотрено» и, поняв, что ему не до меня, кладу телефон в сумочку.

В свою комнату возвращаюсь на цыпочках, чтобы не разбудить вахтёршу. Приоткрываю дверь, так же тихо вхожу и замираю, услышав какие-то подозрительные стоны. Щёлкаю старым выключателем и обалдело смотрю на голую подругу, скачущую на тоже не слишком-то одетом Толике. Да чтоб вас!