Внезапно меня подхватывают чьи-то сильные, твёрдые как канаты руки и тащат за собой. Мозг постепенно отключается, и я проваливаюсь в забытье.

Жуткий кашель и чувство, будто в грудной клетке груда камней. Я отрыгиваю воду, корчусь на обжигающем песке и сильно впиваюсь в кожу своего спасителя. Он надавливает мне на грудь, и вода толчками выкачивается из лёгких.

Первый вдох болезненный, будто мне в глотку насыпали песка. Но вскоре тело прекращает содрогаться в конвульсиях, и я открываю глаза.

— Макс…

Но надо мной нависает другой… Халим. Это он меня спас. Капли воды с его бороды капают на мою грудь, и я замечаю, что на мне нет верха от купальника. Замечает и он. Густые брови сошлись на переносице, а черный взгляд опускается на мои соски. Шейх касается моей щеки, поглаживает. Что-то шепчет на своём языке и, наклонившись вниз, языком лижет мою грудь, обхватывает губами сосок. Судорожно дёргаюсь, хнычу, пытаясь подняться, но силы меня покидают, и я падаю на песок. Напоследок слышу возмущённый женский визг и его грозное:

— Аkhrs!*

***

— Привет, — улыбаюсь Максу, тянусь к нему за поцелуем. Он хмуро смотрит мне в глаза, возвращает на подушку и склоняется сам. Целует в губы резко, даже немного больно. — Ай!

— Ай? Ты что, совсем дурная, что ли? Ты зачем это сделала? А если бы Халима там не было? Ты вообще думала своей головой, когда под волну бросилась? — он зол и не пытается скрыть это. Упирается руками в изголовье, поигрывает челюстями.

Я вспоминаю о случившемся, прикладываю ко лбу ладонь.

— Я сама не знаю, как так вышло. Я разозлилась и… Прости, пожалуйста, — виновато улыбаюсь, обнимаю его за шею и тяну к себе.

Макс поддаётся, падает рядом.

— Блядь, если бы не Халим… Фух, — громко вздыхает, рывком прижимает к себе. — Ещё раз что-нибудь подобное выкинешь, я сам тебя утоплю.

Я дёргаюсь, словно от пощёчины. Только не от его слов, нет. От воспоминания, что врывается в голову, как смерч. Сметает все мысли и оставляет лишь ту картинку. Там, на пляже… Мне же это привиделось, да? Не мог же Халим сделать это взаправду?

— Прости. Я так на маму разозлилась. Представила, что она тебе наговорит и… — сглатываю, цепляюсь за его шею, как за спасательный круг. — Прости.

— О чём ты? Твоя мама очень приятная женщина. Я ей всё объяснил. Но вообще, ты должна была сделать это сама. Ещё до поездки. Женщины, блин, — вздыхает, поднимается, разрывая объятия. — Ты как себя чувствуешь? Пойдём, поужинаем. А то Халиму придётся есть в гордом одиночестве.

Я сажусь на кровати слишком резко, распахиваю глаза.

— Почему в одиночестве? А Самина?..

Максим хмыкает, надевает на загоревшее тело футболку.

— Эта дура приревновала его. Когда он делал тебе искусственное дыхание, она решила, что целует.

________________________________________________________

Аkhrs — (араб.) — замолчи.


ГЛАВА 22

— Почему ничего не ешь? — Макс приобнял меня за плечи, губами накрыл пульсирующую венку на шее. — В чём дело, малыш?

Я вяло улыбнулась, бросила быстрый, практически незаметный взгляд на араба. Это длилось всего пару мгновений, какие-то доли секунд, но я успела отметить, как горят его глаза. Полыхают. Он словно безумный. На меня не смотрит, однако я чувствую, что он думает обо мне. О том, что случилось сегодня, когда он вытащил меня из воды. Мне это не привиделось, не почудилось. Это было на самом деле. Поэтому и Самина не пришла на ужин. Она всё видела…

Думала ли я, что подобное возможно? Нет. Однозначно, нет. Я даже представить себе не могла, что сын арабского шейха… Хочет меня. Я ведь на полном серьёзе считала, что он презирает меня, как какую-нибудь шлюшку, увязавшуюся за его другом ради денег. И в таком случае я даже могла его понять. Но сейчас… То, что мне открылось, буквально вышибало из меня все убеждения и понимание этого мира. Я словно оказалась в другой, абсолютно иной реальности.

Халим эль Хамад хочет меня. То, как он жадно облизывал мою грудь, как сдавливал своими руками в присутствии своей девушки и, не опасаясь того, что вот-вот на пляж вернётся Макс… Это было похоже на абсолютное сумасшествие. Будто он тронулся умом. Невменяемый. Одержимый…

Но ведь мы с ним толком даже не общались. Он не мог в меня влюбиться. Не мог так помешаться, чтобы предать своего друга. А может, это какая-то проверка? Что, если Макс просил его об этом? Но опять же, разве не нашлось бы для соблазнения другого времени? Едва ли считается адекватной реакция только-только спасённого от гибели человека.

И то, что меня съедает на данный момент, ещё хуже того, что задумал Эль Хамад. Я не знаю, как мне поступить дальше. Рассказать обо всём Максу? Рассказать и тем самым поставить жирную точку в их дружбе. Или в наших с Максом отношениях. Потому что не факт, что он поверит мне. Не рассказать и сделать вид, что я ничего не помню? И пусть араб хоть треснет, рассматривая меня своими тёмными сумасшедшими глазами. Не было ничего, не помню, не знаю. Всё!

И немного поразмыслив, я всё же решила не говорить. Забыть и не вспоминать. Просто выкинуть из головы и навсегда оставить все эти мучительные мысли. Вместе с теми воспоминаниями, когда его горячие, влажные губы накрыли мой сосок и требовательно сжали, всасывая горошинку в рот.

Дрожь по телу, до колен и ниже. И я уже смелее улыбаюсь своему мужчине.

— Всё в порядке. Просто не отошла ещё морально. Я испугалась, — тут я не вру, и Макс не сможет меня подловить на лжи. Я просто немного не договариваю. Хотя нет, не так… Я много недоговариваю. Но как иначе? Я не хочу рисковать своим счастьем. Только не из-за этого шейха, который через неделю даже не вспомнит меня.

Халим не понимает нас, и мне от этого легче. Хоть как-то я могу скрыться от него, запутать. Показать, насколько разные наши миры, и ему в моём не место. Как и мне в его. Я ни за что не стану подстилкой богатенького араба. Так что придётся ему разочароваться в своих убеждениях по поводу русских женщин.

— А может, дело не в этом? — Макс спрашивает мягко, касается моих волос, перебирает пальцами пряди. — Может, ты просто нравишься моему другу, а он тебе? — тут я давлюсь соком, но не закашливаюсь, а просто перестаю дышать на несколько долгих секунд. Слышно как стрекочет цикада где-то совсем рядом, и колотится о ребра моё бедное сердце.

— Что? — Скажите, что у меня галлюцинации, умоляю вас. Он же не мог видеть ту сцену на пляже… Или мог? Макс всё знает, но ждал, что я расскажу?!

— Ты не слышала мой вопрос? — улыбка Макса мгновенно теряет свою мягкость и становится хищной. А у меня где-то под рёбрами начинает нестерпимо ныть сердце. Он всё видел… И подумал, что у нас с Халимом это взаимно.

— Я не понимаю, о чём ты… — сглатываю, но влаги во рту нет, она испарилась как в пустыне.

— Что между вами происходит? — он откидывается на спинку стула, по-хозяйски закидывает руку на мои плечи. Сжимает. Больно. Но я не подаю виду, только стараюсь контролировать дыхание. Говорят, что враньё можно распознать по дыханию. А я соврала. Пусть не соврала, а утаила правду… Сути это не меняет, Максим меня не простит. — Do you like my girlfriend Halim? (Тебе нравится моя девушка, Халим?) — теперь он смотрит на своего друга, усмехается. Я поняла его вопрос, и тут же стало дурно. А вот эль Хамад чувствует себя очень даже комфортно. По крайней мере, выглядит так.

— Yes, — его ответ меня убивает на месте. Вгоняет в ступор. Парализует. — I want her for myself (Я хочу ее для себя), — из-под ног уходит земля, и я цепляюсь пальцами за край стола. Что он такое говорит? Он что, сбрендил?

— Макс, я не… — начинаю что-то робко мямлить, но он подаётся вперёд, немного склоняется над столом, глядя Халиму в лицо. Тот отвечает таким же взглядом. Нехорошим.

— Do you understand that you won’t return her like that? It is a revenge? Extremely stupid revenge, Halim (Ты понимаешь, что не вернешь ее так? Это месть? Чрезвычайно глупая месть, Халим), — челюсти Макса плотно сжаты, как и крепкие кулаки, что угрожающе лежат на столе перед лицом араба. Я снова теряю нить разговора, и в сердцах обещаю себе выучить проклятый английский.

Халим также подаётся вперёд, смыкает руки в замок.

— This is not revenge. I do not want Victoria. I want Christina for myself (Это не месть. Я не хочу Викторию. Я хочу для себя Кристину), — из всего произнесённого улавливаю только своё имя.

Ау, ребята! Вы не хотите спросить моего мнения?!

— Макс, пожалуйста…

— В дом иди. Быстро, — он даже не смотрит на меня, продолжает сверлить Халима своим взглядом и вот-вот бросится на него. Тот же, наоборот, расслаблен и спокоен, на губах играет ухмылка. Да что с ними такое?! Я думала, они друзья! — Иди, Кристина. Нам с Халимом нужно поговорить.

Я ухожу. Сбегаю с позором, как провинившаяся девчонка. И хоть я не сделала ничего, за что мне должно быть стыдно, всё равно чувствую себя предательницей. Словно это я целовала Халима.

Макс возвращается спустя двадцать минут. Раздражённо стаскивает с себя футболку и садится на кровать. Поднимает на меня тяжёлый взгляд.

— Он тебя целовал, — утверждает.

— Макс, я была практически без сознания и не могла сопротивляться. Понимаешь? — начинаю очень осторожно, опасаясь нарваться на его гнев. Я будто на минном поле. Один шаг в сторону — и взрыв.

— Понимаю. Но ответь мне на один вопрос, Кристина, — не «малыш», не «девочка». Кристина. Холодно и зло. — Почему ты не сказала мне об этом сама?

— Прости, — короткий выдох, и душа летит в пропасть. Он не поверит мне, не простит.

— Мы возвращаемся домой. Собирайся. Вылет рано утром.

Я быстро киваю, подбегаю к нему и падаю на колени рядом. Мне просто необходимо быть рядом с ним. Видеть его глаза и понимать, что всё по-прежнему, что мы все ещё вместе.