Марианна Кисс - Неверная

Я быстро встал, схватил портфель и пошел к выходу.

— Платон! А как же… — выкрикнула вслед Анжелика.

— Я вернусь… вернусь, не волнуйся…

На стоянке сел в машину, завёл мотор и нажал на педаль.

Пока ехал, думал — если она не работает, значит сидит дома, а он — должен работать. И сейчас ковыряется у кого-то в зубах. Это, как нельзя кстати, совпадает с моим нерабочим настроением.

Тут я уже догадался, отчего так не хотелось работать, и какие мысли циркулировали на уровне моего подсознания. Только в машине открылись, и стали понятны, мои тайные желания и планы.

Ну конечно я ехал домой, чтобы постучать в квартиру Софии, пока её муж на работе. Ясное дело. Меня тянуло туда, как рыбу лёгкую на наживку.

Вот откуда всё взялось. Меня тянет к Софии, уже даже через подсознание. Не думаю о ней — а всё равно тянет. Вот это уже интересно…

Машина остановилась. Я вышел, взял портфель и пошел к дому. В дверях столкнулся с шикарной кралей, но что удивительно даже не обернулся, чтобы получше её рассмотреть. Такого уж точно со мной давно не случалось.

Знать, так сильно сосредоточился на другой цели.

Вошел в лифт, поднялся на двенадцатый. Пара быстрых шагов, и я уже у квартиры Софии.

Прислушался. Тишина. Постучал в дверь, чтобы не нажимать на кнопку звонка и не тревожить эту тишину. Если она там, этот тихий стук обязательно услышит. Она чувствует меня, как и я её. Так и есть. Только постучал — дверь открылась.

Передо мной — София. Красивая, свежая. В трикотажном платьице с рисунками птичек и котиков. Такая уютная, и даже тёплая. Я сразу почувствовал это тепло. Захотелось потянуться, дотронуться, обвить её стройную талию своими руками и прижаться, просто прижаться. Тянет ох, как тянет. Такое ощущение, что она моя, только живёт в другом месте. Но это временно.

— Зачем ты пришел? — она испугано глянула из-за двери, нет ли кого. — Сейчас муж на обед придёт.

— Он что обедает дома? — я усмехнулся.

— Да.

Я посмотрел на часы.

— Во сколько он придёт?

— В двенадцать.

— А уйдет?

— В двенадцать сорок пять.

— Хорошо. Тогда в час, я жду тебя у себя.

— Нет, я не…

И я снова раздевал её взглядом. От одного только её вида мой приятель в штанах совершил едва уловимое движение.

Черт, я хочу туда к ней, нет лучше ко мне…

Почему я стою, как будто не могу переступить порог. Конечно, не хотелось, чтобы этот хренов доктор застукал…

Послышался шум лифта, София в испуге прикрыла дверь и уже сквозь закрывающуюся щель я услышал:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Хорошо я приду, только уходи скорее.

Получив согласие, довольный, я спустился к себе.

Отлично. Великолепно. Сейчас она накормит обедом этого идиота и придёт.

Я прямо уже чувствую её запах, ощущаю её присутствие. Только от одной мысли о Софии, чувствую движение в штанах.

Вот чего я хочу, вот почему не могу работать, не могу ничего. Потому что ощущаю постоянную жажду, потребность, голод. Я хочу Софию. Хочу.

Еле выдержал этот долгий час. На часах без пяти…

Я прислушиваюсь, нет ли осторожных шагов за дверью. Но там тишина.

Ну где она? Без четырёх… Без двух…

Час.

Я почти не дышу в ожидании. Дрожь в теле от нетерпеливого, настороженного прислушивания.

Пять минут второго… а вдруг она не придёт?

Эта мысль заставила вздрогнуть. Что если он потащил её куда-то за собой? А может он трахает её сейчас.

О нет, а ведь я об этом сразу и не подумал …

Конечно, он пришел на обед, нагнул её над столом, задрал халат и вставил свой вонючий член…

Тихий стук в дверь прервал мои мысли…



Мне страшно. Что я делаю?

Это наваждение какое-то. Неужели всё изменилось навсегда?

Сознание требует этих перемен, а ум борется и не дает полностью в них окунуться. Может быть, потому что у меня есть какая-то совесть. Или недоверие. Я не могу вот так всё перечеркнуть и броситься в омут с головой.

Хочется, но я не могу.

Звук открываемого замка, прервал мои мысли. И я бросилась к духовке доставать запеченный картофель с овощами и курицей.

— Соня! — услыхала голос мужа. — Иди сюда!

Я вышла в прихожую, сжимая в руках полотенце.

— Уже пришел?

— Что это? — требовательно и сердито он указывал на упавший с полки шарфик, даже не знаю, почему он упал.

Я быстро подошла, подняла, сложила и положила на полочку.

— Неужели это так трудно, поддерживать порядок в доме? — строго сказал Паша. — Почему я всегда должен тыкать тебя носом? Тебе трудно?

— Не трудно, — сказала я и вспомнила слова Наташки.

— Тогда почему я должен на это смотреть?

Он разулся, надел тапки и пошел в гостиную.

— Всё на мне! Работа, забота о вас с Юркой, о персонале. Я должен ещё тут следить, у тебя не так много обязанностей, чтобы не замечать такой мелочи, как упавший шарф.

— Хорошо извини, — потупилась я и выслушивала его строгие наставления, — не обязательно столько криков разводить из-за какого-то шарфика.

— Что?!

Я испуганно глянула. Кажется, не стоило ему перечить, у него видно что-то на работе и теперь пришел вымещать злость на мне.

— Что ты сказала? — он подошел вплотную и схватил меня за подбородок. — Смотри сюда и запоминай, ты тут никто, делай своё дело и не открывай рот, когда тебя не просят. А будешь открывать, покатишься отсюда. Вернёшься к своим родителям алкашам. И ребёнка не получишь!

— Они не алкаши, — грозно глянула я.

— Расскажи кому-нибудь, только не мне.

— Убери руки, — попыталась я убрать голову от его пальцев, но он резко схватил за шею и сдавил.

— Я тебя предупредил, ребёнка ты не получишь. Я тебя лишу материнских прав. Скажу, что ты пьешь, как и твои родители. Так что делай, так как я говорю, или проваливай отсюда в одних трусах.

Хотелось оттолкнуть его, засмеяться в лицо, сказать, что я ухожу, но это только в голове, наяву же страх сковал мои руки и ноги. Я представила себя без моего ребёнка и реально ощутила, что могу остаться без него.

— Хорошо извини, я буду стараться, — выдавила я.

— Прекрасно, — он отпустил мою шею, и я ещё некоторое время чувствовала боль, — а теперь давай обед.

Быстро накрыла на стол. Паша сел, щёлкнул пультом, и звуки телевизора рассекли тишину.

— Не мельтеши, — сказал он, когда я прошла второй раз, чтобы поставить на стол салат. Потом вернулась в кухню, ждать его приказаний.

,Да, я настоящая овца. Не могу даже слово сказать поперёк. Почему это происходит? Я не понимаю. Ведь он таким не был. И теперь так будет всегда? Я не хочу. Нужно что-то решать, что-то делать. Я не хочу тут оставаться. Но не уйду без ребёнка. Что же делать?

Когда он ушел, я убрала со стола. Постояла немного, а потом сняла фартук и пошла к выходу.

У квартиры Платона, оглянулась, нет ли кого, кто может увидеть. Никого не было. Никто не стояли, не следил и не подсматривал.

Я постучала.

Дверь открылась почти сразу.

Только вошла, он схватил меня за плечи, притянул к себе, прижал. Его крепкое тело прижалось к моему, и на несколько секунд я почувствовала себя в безопасности.

Он — мой спаситель.

Его сильные руки обхватили меня, жадные губы, коснулись шеи. Его дыхание возле уха. Всё это тянуло меня и заставляло теряться в реальности, падать в яму и пропадать в ней на какое-то время.

Платон прижался торсом к моим бедрам, и я почувствовала его желание. Грудь вздымалась от нарастающего, горячего дыхания. Он хочет, и я начинаю хотеть. Моментально загораюсь в его плотных объятиях.

Мы прижались к стене. Рука скользнула между моих ног и теперь уже я громко выдохнула. Потянулась, тронула его волосы и закрыла глаза от удовольствия, что медленной, томной волной надвигалось.

Его пальцы скользнули под трусики.

Ладонь легла мне на шею обхватила пальцами, придавила и я тут же вспомнила о муже, который ровно полчаса назад крепко держал меня за шею.

— Послушай, — я оттолкнула ладонь и отстранилась от Платона, — нет, не нужно.

— Почему? — он удивлённо развёл руки в стороны и нахмурился.

— Я не хочу.

— Не хочешь? Серьёзно? — возмущённо расширились его глаза.

— Да, я не хочу, чтобы это продолжалось, это неправильно.

— Мне всё равно, — он снова приблизился, попытался обнять.

— А мне нет. Нет, не нужно, я пришла лишь только для того, чтобы сказать — это нужно прекратить.

— Почему объясни, что тебя не устраивает?

Он смотрел удивлённо, не вполне веря в происходящее.

— Ничего не устраивает. Я не хочу обманывать, не хочу.

— Но он же тебя обманывает. Ему можно, а тебе нельзя?

— Это другое, он мужчина.

— Это ещё хуже.

— Хуже?

— Конечно, он делает это спокойно, бед угрызений совести, в отличие от тебя.

— Но он…

— Подожди, не говори ничего, — он положил палец на мои губы, и я затихла, — я понимаю, тебе нелегко. Но ты можешь уйти от него.

— Я не могу, там мой ребёнок. Он мне его не отдаст. И куда я уйду?

Он замолчал. В этом молчании я поняла, что сказать — уйди — легко, но предлагать, он ничего не предлагает.

— Можно снять квартиру, — запоздало предложил он, но как-то вяло.

И мне это совсем не понравилось.

Да, он такой же, как и все. Просто пользуется — но это не любовь. Точно не любовь.