– Здравствуйте, а зачем я вам?

Аккуратно выхожу из санузла, сканируя нежданную гостью взглядом.

– Вы извините меня за вторжение, но, вроде бы, вас тут держат насильно.

– Это так!

– Тогда поехали?

Красавица тряхнула крупными локонами, и в её ушах тихо звякнули золотые серьги. Это движение тут же отрезвило меня. Ну, конечно, именно эта девушка на моей свадьбе буквально пожирала Юрия глазами, а потом мне шептала на ухо, как мне повезло с супругом.

Она. Точно.

Но что ей тут нужно, чёрт возьми?

– Куда?

– Отвезу вас за город, у меня там дом. Там вас точно не станут искать.

Топчусь на месте, в нерешительности глядя на девушку. Могу ли я ей доверять? Или её послал Митрофанов, чтобы ещё больше запугать меня и запутать следы?

– Там вы будете в безопасности.

– С чего вы взяли, что мне грозит опасность?

– Я следила за Юрой. Он сказал, что приедет вечером сюда и вас накажет. Вы этого хотите?

– Я? Нет. Я вообще мечтаю с ним развестись.

Красавица расплывается в дружелюбной улыбке и подаёт мне руку. Я вижу, как загорелись её глаза, сверкнув зелёным светом в полутьме прихожей.

– Тогда я – лучший помощник в этом деле.

Окидываю взглядом пустую квартиру Одинцова.

В любом случае, мне здесь делать нечего. Ни охранника, ни супруга я видеть не желаю. Скрываться у отца слишком опасно – там Юрий найдёт меня в первую очередь и, не дай Бог, причинит вред кому-нибудь из семьи, пытаясь забрать меня силой.

А он попытается, в этом я уверена.

Идти мне больше некуда, паспортом и банковской карточкой я больше не смогу воспользоваться. Значит, остаётся только одно – довериться этой незнакомой девушке и поехать с ней.

– Поехали, быстрей!

– Поехали.

Киваю, и первой выбегаю из квартиры, слыша, как сзади дважды щёлкает дверной замок. Побег удался, но одному Богу известно, что меня ждёт дальше.

*****

Устраиваюсь на переднем сидении автомобиля своей спасительницы, и вжимаюсь в спинку кресла, прикрывая глаза.

Я снова сбежала от Митрофанова, уже в который раз. То-то он удивится, когда не найдёт меня в своей обшарпанной клетке.

Так ему и надо!

Приоткрываю один глаз, подглядывая за моей новой спасительницей. Какие цели она преследует? Почему ей тоже выгодно расторжение моего брака?

Шумно вздыхаю, приоткрывая глаза.

Красотка ободряюще улыбается, но я вижу, как дрожат её губы.

Волнуется? Почему?

Протягивает мне ладонь для приветствия:

– Инна. Ты меня помнишь?

– Мила.

Киваю.

– Ты была на моей свадьбе вместе с супругом. Я помню. Юра ещё так смотрел на тебя…

– Как?

– Похотливо.

– Прости.

Девушка внимательно смотрит на дорогу, шмыгая аккуратным носом, и я понимаю, что здесь есть какая-то тайна, которая наводит на мою собеседницу грусть и тоску.

– Но…

Инна качает головой, приподнимая аккуратно нарисованные брови, и просит:

– Давай поговорим, когда приедем. Я боюсь расплакаться и потерять контроль над дорогой.

– Хорошо.

Закусываю губу.

Ох, чувствую, и у этой красотки есть какие-то неприятные тайны от меня, которые, я надеюсь, она мне расскажет. И это, без сомнения, ещё больше раскроет мне глаза на моего отвратительного супруга, с которым, по воле Судьбы, я связала жизнь.

*****

Автомобиль въезжает в посёлок, утыканный разномастными особняками и виллами, и вскоре подъезжает к двухэтажному хорошенькому, словно игрушечному, домику, с белыми колоннами и красной черепичной крышей.

– Приехали.

Инна аккуратно паркуется у ворот и вытаскивает ключ из замка. Я отстёгиваюсь и с наслаждением выбираюсь из тесного автомобиля, разрабатывая затёкшие мышцы.

Всю остальную часть дороги до особняка мы с Инной молчали, и у меня в голове промелькнуло много вопросов, которые я очень хочу задать этой знакомой Юрия Александровича.

Или, не просто знакомой.

– Пойдём?

Девушка поправляет ремень на красном пальто, и, очаровательно улыбаясь, указывает мне рукой на дом.

Киваю, и иду следом за хозяйкой.

– Мы с Егором, моим мужем, редко бываем в этом доме. Он достался мне от родителей – поэтому мне так жаль продавать его.

– По-моему, чудесный дом.

– Маленький, нет бассейна и гаража. Слишком простой. Но ты можешь пожить тут, если захочешь.

– С удовольствием, спасибо.

Инна быстро закрывает входную дверь на ключ, и скидывает свои сапожки, проходя в просторную, светлую гостиную. Из неё простирается изумительный вид на заснеженный сад, и я мечтательно прикрываю глаза.

– Наверное, тут очень красиво летом.

– Да, моя мама обожала выращивать цветы. Тут и оранжерея в саду есть, но она давно не функционирует.

– Жаль.

Оглядываюсь, аккуратно опускаясь на краешек белоснежного дивана. Я прям ощущаю тут теплоту, которая исходит от этого небольшого, но уютного дома. Очень приятная атмосфера.

Я бы здесь хотела жить.

– Выпьешь что-нибудь?

Инна подходит к бару и вынимает оттуда бутылку «Мартини», потрясая ей в воздухе. Я морщусь, отрицательно качая головой:

– Нет-нет, я не пью.

– Совсем? Молодец. Я теперь тоже.

– Болеешь?

– Нет, говорят, что беременность – не болезнь.

Инна убирает бутылку назад в бар и садится в кресло, напротив меня, положив ногу на ногу.

– Ты беременна? Поздравляю!

– Угу, спасибо.

Девушка утыкается взглядом в пушистый полосатый ковёр, лежащий на полу, и начинает задумчиво гладить его ворсинки голой ступнёй.

– А чего так не весело? Или ты не от мужа беременна?

Холодею, сжимаясь в комок. В душе я уже понимаю, что ответит мне девушка, и от этого мне становится горько и больно.

– От мужа. Только от твоего.

Вдох – выдох.

– Понятно. Значит, я не ошиблась. Вы с Юрой – действительно любовники?

– Да, были. Только уже несколько дней он и видеть меня не хочет. Видимо, нашёл себе другой объект для секса.

– А ты сказала ему о ребёнке?

– Ага, сегодня. Да только этот кобель и слушать меня не захотел, сказал, чтобы я возвращалась к мужу и оставила его в покое.

Инна подскакивает с кресла, и начинает мерить шагами гостиную, нервно заламывая руки. Я слежу за ней с некоторым беспокойством – мало ли, что придёт ей в голову?

– И? Что ты хочешь дальше делать?

– Я не знаю. Раньше я очень любила Юру, прощала ему все закидоны. Но ребёнок. Это серьёзно. С ним нельзя вот так поступать.

Молчу, наблюдая за любовницей своего супруга. В другой ситуации я бы, наверное, набросилась на эту бабёнку и повыдёргивала ей все волосы, но не сейчас. К своему супругу я ничего не чувствую, боюсь и презираю его. И, если он сможет сделать счастливой хоть какую-то женщину, пусть так и будет.

Только вот, сдаётся мне, Юрий Александрович не способен на любовь.

– И, когда я проследила за ним, то подслушала разговор с каким-то типом. И узнала, что он тебя держит в запертой квартире. Вот тогда я и решила тебя освободить. Ведь ты тоже пострадала от рук этого сердцееда.

– Ещё не пострадала. И надеюсь никогда с ним больше не увидеться.

– Вот поэтому я хочу тебя попросить – поживи тут пока, а я постараюсь Митрофанова обработать всё-таки. Если ты исчезнешь, он, возможно, снова обратит на меня своё внимание.

– Да, пожалуйста, обрабатывай.

– Спасибо!

Инна подпрыгивает на месте и радостно хлопает в ладоши, радуясь как ребенок, получивший желаемый подарок.

– Тогда располагайся. Я сейчас посмотрю, какие продукты закупить, и съезжу в магазин, затарю тебе холодильник.

Она радостно уносится на кухню, оставляя после себя лишь шлейф дорогих духов, и я с каким-то разбитым чувством внутри, включаю огромный, висящий на стене, телевизор.

Тут же экран моргнул, и я увидела Никиту Борисовича, лежащего на больничной койке. Его лицо слегка осунулось, а рыжая борода растрепалась, но тот непередаваемый шарм никуда не исчез.

«А мы сейчас находимся в палате Купцова Никиты Борисовича, на которого несколько дней назад было совершено нападение».

Камера приближается, и Купцов, слегка пошевелившись на кровати, приоткрыл сапфировые глаза. У меня тут же бешено застучало сердце, а ладошки вмиг вспотели, увидев этот пронзительный взгляд красивых глаз.

Чёрт возьми.

«Никита Борисович, добрый день. Вас перевели в обычную палату, вы можете сказать пару слов? Вы помните момент нападения»?

Рыжебородый чуть приподнимает руку и, морщась от боли, слегка качает головой:

– Нет, простите, я пока ничего не могу сказать.

– А что вы скажете о Эмилии Игоревне? Как её свадебное платье оказалось в вашей квартире?

Глаза Никиты широко распахиваются, и я вижу, как он буравит невидимую мне корреспондентку цепким взглядом.

Замираю.

Что он сейчас скажет обо мне?

– Простите, я не помню девушку, о которой вы говорите.

Качает головой, и у меня подкашиваются ноги. Если бы я сейчас стояла, то непременно бы упала, как мешок с картошкой, до того хлёсткими и обидными оказались эти слова.

Он не помнит меня? Как же так?

– Поправляйтесь, Никита Борисович. С вами была служба новостей.

Экран моргнул, тут же переключившись на другую тему, и я поспешно выключила телевизор, сцепив руки в замок. В голове билась только одна мысль – почему. Почему Никита меня не помнит? Как то, что было между нами в его квартире можно забыть?

Или, для него это ничего не значит?

– Ого, очнулся?

Поворачиваю голову и вижу Инну, стоящую в дверном проёме, и слегка киваю, опустив взгляд в пол.

– Так ты не хочешь с ним побеседовать? Напомнить о себе? Я ведь так понимаю, он тебе запал в душу, раз ты решилась провести первую брачную ночь не с супругом, а с этим Никитой.

– Я не…

Осеклась.

Не буду говорить Инне, что между нами так ничего и не было. Пусть это останется моей тайной.