– Правильно.

Аморалова подскакивает на месте, принимаясь мерить шагами гостиную, и запальчиво машет руками, отчаянно жестикулируя.

– Я так и поступлю!

– Умница.

Мягко улыбаюсь, выдыхая.

Это хорошо, что у Инны, наконец, открылись глаза на Митрофанова. Ведь к его смазливой внешности прилагается довольно-таки чёрствая и чёрная душа. И вряд ли он сможет научить своего ребёнка чему-нибудь хорошему, в отличие от спокойного и уравновешенного Егора.

Пусть так.

– Мне нужно подготовиться. Устроить мужу сюрприз.

– Точно!

– Он так любит креветки… Может, мне пригласить его сегодня в рыбный ресторан?

– Хорошая идея.

Глаза Инны горят счастливыми огоньками, и она возбуждённо облизывает пересохшие губы, прикидывая возможные варианты предстоящего романтического ужина.

– Нет, не сегодня. Мне нужно подготовиться, сходить на маникюр. Возможно, завтра. Или, послезавтра.

Аморалова хватает меня за плечи и слегка трясёт меня, как грушу. Затем прижимается к моей груди, закрывая глаза, и шепчет:

– Прости меня, я никогда не забуду твоей доброты.

– Да ну, перестань.

Отмахиваюсь.

Мне неловко принимать слова благодарности от Инны. Я хорошо отношусь к этой девушке, особенно, после того, как она спасла мне из лап ненавистного муженька и его опасной пешки.

Но подругами мы вряд ли смогли бы быть.

– Нет, правда. Не каждая жена так будет обращаться с любовницей своего мужа.

Инна становится серьёзной, заглядывая мне в глаза.

– Ты могла надавать мне пощёчин, выставить на всеобщее обозрение, рассказать всё Егору, а ты… Ещё и помогаешь мне!

– Ерунда.

– Вовсе нет.

– Так поступила бы каждая на моём месте. Ты ведь знаешь, что я не испытываю к Юрию Александровичу ничего и не желаю больше быть его женой.

Инна кивает, подмигивая мне левым глазом, и расплывается в голливудской белоснежной улыбке.

– Знаю. И потому я тоже должна для тебя кое-что сделать.

– Что?

– Скоро узнаешь!

Девушка быстро чмокает меня в щёчку и, схватив с кресла свою красную сумочку, уносится прочь, на ходу застёгивая алое пальто.

Я в задумчивости смотрю ей в след и размышляю, что могло придти в голову этой взбалмошной девице, которой Господь послал изумительного мужа. И которого она, к сожалению, совсем не ценит.

*****

Осматриваю себя в зеркало, любуясь точёной фигуркой, одетой в шикарную ночную сорочку, купленную Инной специально для меня.

Красавица.

Жаль, что меня некому оценить.

Чёрный полупрозрачный шёлк нежно струится по моему обнажённому телу, прорисовывая все изгибы. Тонкие кружевные бретели прочно сидят на плечах, а лиф, украшенный стразами, слегка приоткрывает небольшую, по-девичьи упругую грудь.

На участке раздаётся какое-то шуршание, и я аккуратной поступью подхожу к окну, слегка отодвигая плотную портьеру.

Кто это там, на ночь глядя?

Хоть Аморалова и предупреждала, что этот дом её родителей и никому в голову не придёт искать меня тут, мне всё равно немножко не по себе. Я не дома, участок не охраняется, а Митрофанов, наверняка жаждет добраться наконец-то до меня.

К дому подъезжает белоснежный автомобиль, и я с облегчением выдыхаю – это снова Инна.

Небось, захватила мне что-нибудь вкусненькое из магазина. Ведь впереди выходные и она не будет приезжать, всецело отдаваясь времяпрепровождению с супругом и подготавливая для него сюрприз с беременностью.

Интересно, как всё пройдёт?

Решая не надевать на плечи шёлковый халатик, я быстрой ланью выбегаю из комнаты, спускаясь вниз по винтовой лестнице, и замираю, как вкопанная у нижней ступеньки.

В дом действительно входит Инна.

Но она не одна.

Рядом с ней, опираясь на её плечо, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, и морщась при резком движении, стоит … Купцов Никита Борисович, собственной персоной.

– А вот – мой сюрприз!

Инна расплывается в глупой довольной улыбке, иронически выгибая левую бровь, и я перевожу ошарашенный взгляд на её спутника.

Довольно-таки неожиданный сюрприз, ничего не скажешь.

Я не ожидала.

Мужской взгляд скользит по моему практически обнажённому телу вверх-вниз и, наконец, останавливается на лице. Из носа вырывается то ли свист, то ли шипение, а в глазах загораются сапфировые огоньки совсем как тогда, в его квартире.

– Добрый вечер.

Голос Никиты Борисовича звучит хрипло и глухо, и у меня тут же по телу начинают бегать мурашки от какого-то неожиданно возникшего нарастающего желания.

Мммм….

Старательно удерживаю дружелюбную улыбку на губах, и сглатываю вязкий комок, стоящий в горле.

– Добрый.

К лицу прилипает краска и по телу прокатывает волна жара, нарастая с каждой секундой. Внизу живота неожиданно теплеет, но я тут же понимаю, что почти обнажена – совсем как в ту злополучную ночь.

А мужчина, похоже, ничуть не смущён моей наготой – он жадно сканирует каждый миллиметр моего юного тела, обжигая страстным взглядом синих глаз.

Возбуждение расходится волной по телу, и я понимаю, что нужно бежать и хотя бы одеться, лишив мужчину возможности глазеть на меня. Скрестив руки на груди, инстинктивно прикрываясь от властного наглого взгляда Купцова, я пячусь назад, как краб, поднимаясь по лестнице.

– Простите, я не одета.

Инна ухмыляется, приглашая Никиту пройти в гостиную, и я понимаю, что гость у нас решил задержаться, не смотря на поздний час, в который я обычно почиваю в постельке.

Исчезаю на верхнем этаже дома, и наконец, обретаю возможность дышать спокойно.

Хлопнув дверью своей спальни, я прислоняюсь к стене спиной и понимаю, что это – не сон, Инна привезла в дом мой ночной кошмар, того мужчину, который, не смотря ни на что пробудил во мне доселе дремлющие непонятные чувства.

Вдох – выдох.

Чёрт…

Что же делать? Как снова осмелиться и посмотреть рыжебородому в глаза после того, как я вырубила его пылесосом?

– Мила!

Инна нетерпеливо выкрикивает моё имя, стоя на лестнице, и я понимаю, что задерживаться дольше не имеет смысла – нежданный гость ждёт меня внизу с горящими синими глазами.

Быстро сбрасываю пеньюар и начинаю напяливать на себя платье-рубашку глубокого синего цвета, перехватывая талию длинным кожаным поясом. Волосы поднимаю наверх, закалывая их в высокую причёску, обнажая длинную шею. А по губам быстро провожу блеском, придавая им соблазнительный вид.

Вот так. Теперь – я готова.

Отбрасываю помаду на туалетный столик и, послав своему отражению в зеркале воздушный поцелуй, и начинаю спускаться по лестнице назад, в гостиную.

Туда, где ждёт меня Никита Борисович.

Мужчина, сумевший зацепить меня за живое и затронуть самые дальние уголки моей души.

25


Мила

*****

Спускаюсь по лестнице, держась за перила, чтобы не упасть от нервного напряжения, и старательно растягиваю на губах голливудскую улыбку. Никита Борисович не должен заметить моего страха и неуверенности в глазах, я не могу этого допустить.

– Милочка, а мы тебя уже заждались.

Инна расплывается в приторно-сладкой улыбке, подмигивая мне правым глазом, в котором плещется хитринка, и я выдыхаю:

– Извините, я старалась одеться как можно быстрее. Просто вы застали меня при отходе ко сну.

– Чудесно выглядишь.

Аморалова похлопывает меня по плечу и подталкивает к дивану, на котором, в вальяжной позе развалился Купцов.

– Дорогая, надеюсь, ты не будешь против. Никите Борисовичу понадобилась моя помощь, и я не смогла ему отказать.

– Помощь? В чём?

– Он не хотел возвращаться домой, и ему нужно было снять жильё. И я, как радушная хозяйка, просто не смогла отказать ему в пристанище.

В панике оборачиваюсь на Инну, округляя глаза и искривляя рот. Но хозяйка дома, похоже, не шутит.

– Вы же не против, Эмилия?

Купцов обращается ко мне, с какой-то особой обволакивающей нежностью произнося моё имя. Во рту пересохло, и я просто киваю, не сводя умоляющего взгляда с Инны.

Что она делает, чёрт возьми?

– Она не против, Никита, не переживайте.

Аморалова небрежно делает взмах рукой и поднимает глаза на часы, мерно тикающие на стене.

– О, уже так поздно! Мне пора ехать, а то муж меня будет искать.

Она подхватывает сумочку, лежащую на кресле и, активно мне подмигивая, уносится в прихожую. Я спешу за ней, не в силах оставаться с Купцовым наедине и хватаю за рукав ярко-красного пальто.

– Ты что творишь?

– Домой уезжаю. Егор уже дважды звонил, пришлось соврать ему, что я встретилась с подругой в ресторане и скоро приеду. А мне его злить нельзя, мне ему о беременности ещё нужно сообщить.

– А я?

Делаю рваный вздох, рыча на неё как разъярённая тигрица.

– А ты давай, не тушуйся.

– В смысле?

Инна проводит по нижней губе кончиком помады и, довольная своим отражением, убирает её в сумочку.

– Ну, я же понимаю, что вы давно с Никитой не виделись после той ночи. Неспроста же ты с ним переспала. Так что можете продолжать, только аккуратнее. Я забрала его из больницы под свою личную ответственность.

– Ты серьёзно?

– Конечно! Не забудь, что у него серьёзное ранение. Но, думаю, вы справитесь.

Аморалова шикарно улыбаясь, распахивает входную дверь и, махнув рукой на прощание, уносится в ночную мглу. Я испуганно закрываю дверь на все замки и, досчитав до трёх, отряхнувшись как мокрая собака, возвращаюсь в гостиную.

Купцов по-прежнему сидит на диване, откинувшись на подушки. В правой руке мужчина держит пульт от телевизора, без энтузиазма переключая каналы. Увидев меня, он слегка наклоняет голову и бросает пульт на журнальный столик, стоящий рядом.

– Всё в порядке?

Сапфировые глаза возбуждающе опасно мерцают в тусклом свете настенных бра, и я сухо киваю, сглатывая слюну. Хотя, всё моё естество кричит – нет, не в порядке, чёрт возьми! Я жутко боюсь находиться рядом с тобой, потому что ты вызываешь в моей душе какие-то непонятные вибрации, а от твоего бархатного голоса я вся покрываюсь мурашками.