В кухню засовывается улыбающееся лицо Никиты и он, оглядев несколько приготовленных салатов, радостно вопрошает:

– Девочки, вы готовы? Мы уже с Егором аперитив выпили, хотим есть.

– Тогда давай, неси на стол. Я последний салат доделываю.

Приглашаю любимого на кухню, следя за ним нежным взглядом. Как я счастлива, что Судьба подарила мне именно его. Хочется, чтобы Митрофанов никогда больше не появлялся в нашей жизни и просто оставил меня в покое.

Навсегда.

33


Мила

*****

Нечеловеческий женский визг раздаётся совсем близко от меня, и я подскакиваю на кровати, как ужаленная. Сканирую комнату ошеломлённым взглядом, отрывисто дыша, и пытаюсь понять, мне привиделся этот крик, или это – пугающая явь?

Смотрю на Никиту, который в одних боксерах стоит у двери, и испуганно вращаю глазами. Похоже, это всё же не сон – любимый сосредоточен и прислушивается к каким-то шагам в коридоре.

Хлоп!

И створка в одно мгновение распахивается, явив моему взгляду моего ехидно улыбающегося супруга с пистолетом в руках. Купцов от удара дверью отлетел на метр и, больно ударившись копчиком о кушетку, осел на пол, держась за рану от огнестрельного ранения.

Подскакиваю с кровати, стремясь помочь Никите, но супруг останавливает направленным на меня пистолетом. Приходится сесть назад и наблюдать за хладнокровными жестокими действиями Юрия.

– Добро утро, голубки.

Бросаю беглый взгляд на часы – шесть утра. Откуда здесь, чёрт возьми, взялся Митрофанов? И как он нас нашёл? Я ведь даже с отцом не смогла поговорить, и единственный человек, который знал, где я – Инна.

Но, ей – то зачем меня выдавать?

Мой ненавистный муж одним прыжком настигает Никиту, хватая его за руку, и заламывает её за спину, сгибая любимого пополам.

– Отпусти его!

– Отпущу. Всех скоро отпущу, не переживай, родная.

Юрий расплывается в дьявольской улыбке, заливисто смеясь, и, тыча пистолетом в голову Никиты, приказывает:

– Быстро спускайся вниз.

Испуганно вскакиваю с кровати, и, срывая со стула шифоновый халатик, бегу по ступенькам в гостиную, осматривая собравшихся там людей.

Господи! Да Митрофанов провернул целую операцию!

На кресле, с обречённым лицом, сидит Оля. Её руки связаны за спиной, а на правой щеке расплылся сине-фиолетовый огромный синяк. Кошмар, её били, очевидно, пытаясь выбить сведения о моём местонахождении!

Подруга поднимает на меня свои заплаканные красные глаза, и шепчет:

– Мила, прости, я не хотела.

На диване, неловко прислонившись к подлокотнику, пытаясь развязать связанные руки за спиной, полулежит Инна. На ней – изумительной красоты шёлковая ночнушка, расшитая бисером. В её рту вставлен кляп, чтобы не кричала.

Значит, это её визг я слышала по пробуждению.

Привязанный к стулу, возле обеденного стола, смирно сидит Егор. На мужчине – смешные плавки с изображением совокупляющихся Микки-Маусов. Очевидно – подарок заботливой развратной жёнушки. Кляпа у него во рту нет, лицо мужчины сосредоточенно и спокойно.

Даже странно.

У окна стоит ухмыляющийся Тимур, который, увидев меня, расплывается в облегчённой улыбке. Так вот, кто помог моему муженьку связать всех ни в чём неповинных, мирно спящих людей.

– Доброе утро, Эмилия Игоревна, очень рад вас видеть в добром здравии.

– А я не очень.

– Ну, уж извиняюсь. Присаживайтесь.

Начальник службы безопасности отодвигает стул, стоящий у окна, и кидает на него ухмыляющийся взгляд. Мне не нужно повторять дважды. Осторожно сажусь, и тут же мою талию прочно перехватывает верёвка.

– Кричать будете?

– Нет.

– Чудесно, тогда обойдёмся без кляпа.

С моего места отлично видно всю комнату, как в зрительном зале. Скорее всего, Тимур специально выбрал именно это место для меня.

Значит…

Испуганно смотрю на лестницу и вижу, как там появляется довольный Митрофанов с пистолетом в руках. Вслед за ним появляется Никита – измученный, с расплывающимся синяком под глазом, и я испуганно ахаю. Он с ненавистью смотрит на своего соперника, но покорно идёт следом, находясь на мушке.

Тимур подскакивает к Никите, и быстро связывает ему руки за спиной, вставляет какую-то старую тряпку в рот, а потом, как мешок с картошкой, небрежно кидает на диван, рядом с Инной.

– Всё готово, Юрий Александрович.

Пешка почтительно кивает боссу, отстраняясь к окну.

– Хорошо, Тимур, можешь быть свободен.

– Не понял?

– Я сказал – уезжай, ты мне не нужен.

– Но…

– Пошёл вон!

Начальник службы безопасности задумчиво пожевал губами, окинув нашу компанию обеспокоенным взглядом, и спросил:

– Может, я хотя бы снаружи покараулю?

– Ты глухой? Я сказал – убирайся. И не смей караулить у ограды. Не нужна мне твоя помощь.

– А как же вы?

– Я как закончу, сам тебя наберу. Поможешь мне трупы вывозить.

– Слушаюсь.

От небрежно брошенной последней фразы мои волосы прилипли к голове, а ладошки в одно мгновение стали влажными. Господи, если до этого мне всё казалось какой-то игрой или дурным сном, то сейчас это всё переросло в пугающую реальность.

Не может быть, чтобы Юрий оказался таким жестоким…

Тимур разворачивается на каблуках и уходит, захлопнув за собой дверь особняка. Мне отлично видно в окно, как он проходит по дорожке к воротам, с сомнением оборачиваясь на дом, и понуро покидает участок, захлопнув ворота.

Через минуту взрывается рёвом его чёрный внедорожник, поднимая кучу грязного снега в воздух.

Я перевожу взгляд на супруга, и сглатываю вязкий комок.

Что же будет дальше?

*****

– Иди сюда.

Юрий, потрясая пистолетом в воздухе, подзывает к себе Ольгу, и моя подружка, нервно скуля, как побитая собака, встаёт с кресла. У меня сжимается сердце от чудовищности этой ситуации, и я выдыхаю, не в силах сдерживать рвущуюся наружу ярость:

– Оставь моих друзей в покое! Тебе же нужна я, так забирай!

– Ах, как трогательно! Какое самопожертвование!

Митрофанов иронично кривляется, играя с пистолетом возле головы рыдающей Оли, и я замираю, холодея от ужаса.

– Только твои друзья, как ты, моя любимая жена, успели порядком меня разозлить. Поэтому отвечать за свои поступки вы будете вместе. Сначала я расправлюсь с ними, на твоих глазах, а затем займусь тобой.

Уф!

Оля неожиданно обваливается на пол, как спелая груша, и я понимаю, что подружка в обмороке. Мой муж аккуратно трогает её ботинком, и, удостоверившись, что она больше не опасна, иронично хмыкает:

– Ну вот, одна готова. Надеюсь, она не наделала в штаны, что немудрено для такой туши.

Я подавлено молчу, наблюдая, как Митрофанов оттаскивает Олю к стене, и потирая руки, возвращается на середину комнаты. Девушка даже не шелохнулась при этом, оставаясь в забытьи.

– Ну, что ж, продолжим?

Юрий Александрович взводит курок, и поочерёдно нацеливаясь на нас, заводит детскую считалку:

– На золотом крыльце сидели…

Я испуганно хватаю ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, и сжимаюсь в комок нервов, когда пистолет вновь нацеливается на меня. Наконец, считалка заканчивается, и выбор супруга останавливается на испуганно дрожащей Инне.

Одним рывком мужчина поднимает бывшую любовницу с дивана и ставит перед собой.

– Ну что, дорогая, наигралась?

Аморалова что-то мычит в ответ – кляп мешает ей высказать мужчине всё, что она о нём думает. А я понимаю, что она бы сейчас с удовольствием расцарапала Митрофанову всю его физиономию.

– Думала перехитрить меня? Это же ты каким-то образом умудрилась увезти Милочку из квартиры, где я её надёжно запер?

Инна смотрит на бывшего любовника наглым взглядом и с яростью кивает.

– И ведь потом именно тебе пришло в голову привезти в своё семейное гнёздышко Купцова, чтобы он трахнул мою жену?

Снова кивок.

– Сука!

В тот же миг Митрофанов отвешивает Инне звонкую пощёчину и девушка, неловко сделав шаг назад, плюхается снова на диван.

– С тобой я поговорю чуть позже, посиди пока, подумай над своим поведением.

Я смотрю на Егора.

Думала, он вскочит на ноги, заорёт, будет защищать жену хотя бы словесно, но мужчина остаётся спокойным. Неужели, он настолько подавлен создавшейся ситуацией, что даже не предпримет ничего, чтобы защитить жену?

Или он и вправду такой тюфяк, что спасовал перед лицом опасности, затравленно смотря в пол?

А Митрофанов, тем временем, хватает с дивана Купцова и ставит его на ноги, перед собой. Моё тело обвивает змея ужаса и я закусываю нижнюю губу, боясь, что мой крик только разозлит Юру.

– А ты, мерзавец? Что ты хочешь мне сказать перед тем, как я, наконец-то, тебя убью?

Муж вынимает кляп изо рта моего возлюбленного, и Никита сжимает губы в плотную нитку. Затем, переведя на обидчика спокойный взгляд сапфировых глаз, плюёт прямо в лицо Митрофанову.

– Сукин сын!

Юрий наотмашь бьёт Купцова в лицо кулаком, и я истошно визжу, видя, как мой любимый кубарем пролетев пару метров, падает на пол.

– Неееет!

Захлёбываюсь в рыданиях, пытаясь встать вместе со стулом, чтобы помочь любимому. Митрофанов подскакивает к Никите и снова начинает его избивать, нанося удары один за другим по лицу, торсу и ногам.

– Пожалуйста, Юра, не надо!

Падаю вместе со стулом на пол, суча ногами по ковру, не в силах смотреть за избиением любимого мужчины. Юрий Александрович останавливается, и, сплюнув на пол рядом с соперником, делает шаг назад.

Я смотрю на Купцова – он жив, согнувшись пополам, отрывисто дышит, не открывая глаз. Я вижу, как ему плохо – из нижней губы струйкой течёт кровь, а на руках вздулись вены от напряжения.

– Приходи в себя и умри, как мужчина – от пули.

– Нееет!

Кричу, отчаянно вертя головой в разные стороны. Муж подходит ко мне и поднимает в вертикальное положение одним рывком, вместе со стулом. Затем, заглядывает в глаза, и растягивает слова: