Она взяла подсвечник и зажгла свечи от камина, прежде чем поставить их на столик. Теперь можно было получше рассмотреть Моргана, хотя она и боялась, что яркий свет может разбудить его. Морган пошевелился, откинув руку в сторону, и отвернулся.

Изабель начала осторожно пробираться по бархатному одеялу. Она уже сняла свой халат и старалась не дрожать, когда ее обдало холодным воздухом комнаты, словно прохладным облаком. Сердце Изабель взволнованно забилось, когда она забралась на Моргана. Потревоженный ее тяжестью, Морган снова пошевелился. Изабель вытянулась вдоль его тела. Ее груди прижались к лицу Моргана, заставляя его открыть глаза.

Густые черные ресницы взлетели вверх, и Изабель наконец заглянула в любимые глаза, так похожие на зимнее небо. Морган удивленно заморгал и попытался сесть, с трудом веря, что эти волнующие сокровища, так манившие к себе, ему не приснились.

— Доброе утро, мой дорогой, — прошептала Изабель и поцеловала его.

Стряхнув с себя остатки сна, Морган, вне себя от радости, принялся ласкать ее грудь, такую гладкую и невероятно волнующую. Он сжал Изабель в объятиях, с жаром отвечая на ее поцелуй. Затем он повернул любимую на бок и притянул к себе под одеяло.

— Бог мой, Изабель, это самое лучшее пробуждение в моей жизни, — выдохнул он, покрывая ее поцелуями.

— Морган, родной, как я истосковалась по тебе.

Со всем пылом страсти Морган обнял Изабель за плечи, крепче прижимая к себе и пытаясь угадать, каким чудом она оказалась здесь. Он начал было расспрашивать ее, но Изабель не дала ему говорить, накрыв его рот своими губами.

Их губы слились в глубоком, жадном поцелуе. Изабель с наслаждением прижалась к его мускулистому телу, чувствуя себя любимой в его объятиях. Растущая страсть превратилась в физическую боль, когда Изабель бессознательно вытянулась вдоль его тела, охваченная желанием.

— О, Морган, люби меня, люби меня, — задыхаясь, повторяла Изабель, скользя руками по крепким мускулам, что держали ее в плену. Глухой спук сердца Моргана отдавался в ушах Изабель, когда он прижал голову девушки к своей груди.

Соски у Изабель затвердели, и она прижалась ими к голой груди Моргана, покрытой густыми черными волосами. Скользнув рукой между их телами, Изабель начала гладить его темные соски, сначала нежно, потом сильнее, пока он не застонал от наслаждения.

Твердая мужская плоть настойчиво упиралась в бедро Изабель. Изабель обласкала этот жезл, неторопливо скользя пальцами по всей его длине и поглаживая его конец. Она наклонилась и прикоснулась к нему языком. Она делала это еще и еще раз, пока Морган не взмолился о пощаде.

Сильные руки Моргана гладили спину любимой, затем скользнули к бедрам и упругим ягодицам. Он нежно ласкал мягкую кожу внутренней стороны бедра Изабель. Эту ласку повторили его язык и губы, продвигаясь все выше, пока она не вскрикнула от восторга. Потом дорожка из поцелуев поднялась по ее животу, добралась до груди, и губы Моргана захватили ее чувствительные соски.

Не в силах больше вынести эту пытку, Изабель схватила его за голову. Погрузив пальцы в роскошные волосы Моргана, она притянула к себе его лицо и отыскала его губы своим ртом. Прижимаясь к нему всем телом, она требовала облегчения, безмолвно умоляла его положить конец этим страданиям.

Изабель быстро скользнула под Моргана, и он накрыл ее своим сильным телом. Возвышаясь над девушкой, он еще раз дотронулся языком до ее сосков. Изабель застонала от желания ощутить его мужскую плоть внутри себя, утолить свою страсть при помощи этой самой интимной любовной ласки. Она призывно подняла раскрытые бедра, ожидая Моргана, и он заполнил ее жаром, с силой вонзившись в ее тело.

Морган двигался внутри Изабель, заставляя ее вскрикивать от наслаждения. Она обхватила его бедра, чтобы как можно теснее соединились их тела. Изабель хотелось продлить восторг. Но чем быстрее двигался Морган, тем она могла сдерживаться. Когда его толчки сделались сильнее и настойчивее, Изабель забылась совершенно. Снова и снова она шептала в порыве страсти: — Морган, Морган, я люблю тебя, я люблю тебя, — пока он не заглушил ее стоны своими горячими губами.

Они достигли вершины наслаждения. И лежали счастливые в полумраке комнаты. Они снова были вместе. Зимний ветер стучал в окно заиндевевшими ветками деревьев. Холодное декабрьское солнце медленно поднималось над застывшей землей.

Глава 15

Морозная тишина зимнего дня была нарушена колокольным звоном в какой-то дальней церкви. Порыв ветра донес до них этот звук. Колокол продолжал звонить. Понимая, что он звонил по усопшему, всадники перекрестились при этом напоминании о смертности каждого живущего.

Ветер качал ветви, и хлопья снега падали вниз, когда они» проезжали под деревьями. Здесь, в глубине леса, снег был совершенно нетронутым, только заячьи и лисьи следы виднелись на этом белом покрывале.

Прошедшие недели были самыми счастливыми в жизни Изабель. Морган решил пока не возвращаться домой в Уэльс. Он также не оставил любимую, чтобы поехать на рыцарский турнир, хотя всюду праздновали Рождество и устраивали турниры. Нет, Морган был рядом с ней. Здесь, в Амбри.

Изабель уговорила его остаться на праздник в ее имении. Может, это будет единственное Рождество, проведенное в Амбри, и ей хотелось иметь об этом чудесные воспоминания.

Сегодня они отправились в лес, чтобы набрать еловых веток и украсить большой зал поместья для приближающегося празднества. Пышные ветки сосны с коричневыми шишками, длинные лианы плюща, срезанные лавр и туя издавали терпкий запах. Несколько длинных ветвей ели, запорошенных снегом, бросили сверху в нагруженные сани.

— Ты думаешь, этого достаточно? — спросил Морган, объехав вокруг саней и подняв снежную пыль, когда его конь резко остановился перед Изабель.

Засмеявшись, Изабель кивнула:

— Более чем достаточно. Похоже, этим мы сможем украсить всю Англию.

Морган улыбнулся ей, прежде чем снова вернуться к своему занятию.

Изабель сидела верхом на Спартанце и наблюдала за ним. По ее просьбе Морган не стал стричь волосы, его густые черные локоны доходили почти до плеч. Ему не нужно было надевать шлем, поскольку он не собирался участвовать в турнире. Сегодня черные блестящие волосы Моргана выглядели весьма привлекательно под зеленой шляпой с пером.

В течение прошедших недель они объехали ее владения и разобрали много жалоб крестьян. Морган купил на ярмарке великолепных соколов и черных гончих. Он также послал за ловцом крыс, чтобы тот с помощью своих хорьков и терьеров избавил амбары и овины от этих тварей. Много мяса было засолено на зиму. Овощи и фрукты сложили в холодные погреба. На случай долгой зимы Морган купил дополнительно эль и зерно, но это еще не доставили.

Вместе они подсчитали все убытки поместья. Изабель захотела установить, сколько же Лайонел украл у нее, стремясь произвести впечатление на короля.

Они также находили время для игр. Катались верхом по заснеженным долинам, охотились с соколами и обучал щенков. Морган показывал Изабель, как пользоваться маленьким охотничьим луком, и научил ее исполнять на лютне валлийскую балладу, которая очень ей нравилась.

А еще они занимались любовью. Изабель вспоминала об этих волшебных, жарких ночах, и днях тоже, нужно признать. Когда не было срочных дел, когда мягкий свет затаенной страсти загорался в его глазах, а голос становился хриплым от желания… Изабель наслаждалась и благодарила судьбу за такое счастье.

Морган скакал во главе отряда. Его плащ развевался сзади, словно флаг. Сердце Изабель полнилось гордостью. Он пользовался большим уважением среди ее слуг, хотя сегодня он командовал своими людьми, когда они тащили домой несколько бревен для каминов, используя веревки и ломовых лошадей из ближайшей деревни. Морган быстро взял на себя обязанности господина этих земель, и Изабель дивилась его умению обращаться с крестьянами. Те при помощи лести и угодничества пытались добиться уступок от хозяйки, но не смели пользоваться этим в отношениях с таким строгим рыцарем.

Когда все было готово, отряд развернулся и направился к дому. Морган достал из сумки охотничий рог и протрубил два раза, чтобы позвать собак. Они мчались на этот зов, проваливаясь в сугробах и поднимая клубы снега, стремясь поскорее догнать хозяина.

В глубоких ложбинах собирался туман, и, когда Изабель окинула взглядом окрестности, они показались ей пустынными. С этого высокого места она обычно наблюдала, как крестьяне работали в деревнях, носили дрова или перегоняли скот. После снегопада детишки обычно играли в снежки. А сегодня даже дым не вился над трубами, хотя день был холодным и снежным и в домах должен был гореть огонь. Сегодня кругом было неестественно тихо. Нет, не совсем тихо, потому что снова раздался колокольный звон. Но он был не такой, что они слышали чуть раньше, поскольку западный ветер относил звуки в сторону. Сейчас Изабель слышала звон двух колоколов, звучавших непрерывно. Еще больше умерших. Эта суровая зима уже собирала свою страшную дань.

В поместье было тепло и уютно, Изабель ощутила огромное облегчение, оказавшись в безопасности за дверями своего дома, подальше от опустевшей и неприветливой земли.

В дверях Морган остановился и улыбнулся Изабель, прижав ее к себе. Тепло исходило от его тела, это напомнило ей о наслаждении в его объятиях. Морган взял ее лицо в ладони.

— Ты самое дорогое, что есть у меня в жизни, — прошептал он, слегка отстранив Изабель от себя. — Ты — смысл всей моей жизни.

— Морган, я так люблю тебя, — прошептала Изабель, прижимаясь к нему. От его камзола пахло елью, он был мокрым от растаявшего снега и холодным. Тепло его поцелуя и скрытая за ним страсть быстро прогнали зимний холод.

— Пойдем в дом, милая. Еще много надо сделать до наступления темноты.

Изабель кивнула и взяла его под руку. Они вместе прошли в большой зал. Слуги уже украшали зал нарезанными ветками ели и сосны. Две молоденькие служанки весело хихикали, делая красивые венки из можжевельника. Изабель протянула несколько веточек можжевельника Моргану, подумав, что они пригодятся ему для праздничного венка. Она заметила, как окаменело его лицо. Похоже, можжевельник пользовался дурной славой в прошлом на его земле, его использовали в различных языческих ритуалах. Моргану было неприятно видеть можжевельник в доме. Изабель поняла, как много она должна узнать об обычаях его народа. Что-то ей было трудно понять, поскольку многие поверья уходили своими корнями в далекое прошлое и даже христианство не искоренило их.